По сло­вам очевидца, этот барману держал в руке палку. Он был тем­новолосый. Охотник испугался, схватил палку и стал отбиваться от не званного гостя, но тот не уходил. Это продолжалось около двух часов. После этого с явным чувством выполненного долга барману удалился.

Другой очевидец рассказал, что рано утром он увидел барману, который забрался в сад, залез на дерево и по­едал фрукты. Рассказчик запомнил, что у него были длинные волосы на голове.

Во время охоты, ночью, при полной луне к охотнику неслышно приблизился барману и прикоснулся к нему, после чего удалился.

Другой очевидец видел барману женского пола. Он отметил, что она была очень сутулая, массивная и мускулистая, хорошо различа­лись большие груди, они были без волос и свисали почти до пояса.

На окраине одного селения играли несколько детей. Вдруг к ним подошла женщина-бараману, взяла одного четырёхлетнего маль­чика на руки и унесла. Оставшиеся дети побежали в селение и рассказали об этом происшествии. Родители и односельчане бросились на поиски, но никаких следов пропавшего ребёнка не обнаружили. Только через три дня пастухи обнаружили труп этого мальчика – он упал со скалы и разбился. Из раны на голове ещё текла кровь, то-есть он упал буквально несколько минут назад, перед тем, как его нашли. Характерно, что никто в селении, включая и родителей, не обвинил в его гибели барману. Все решили, что мальчик самостоятельно возвращался домой и упал со скалы.

Магренор отмечает, что хотя барману (ванмасы) и всеядны, но основу их пищи составляет растительная. Из животных они предпочитают ящериц и различных грызунов. Когда Магранер показывал очевидцам фотографии человекообразных обезьян, древних людей и труп “замороженого”, то все, словно сговорившись, выбирали последнего.

Ванмас (барману).

Экспедиции китайских учёных

В 1995 году правительство Ки­тайской народной республики вознамерилось поставить точку в спорах о “снежном человеке”. Было объявлено, что тот, кто доставит живой эк­земпляр эженя, получит вознаграждение, эквивалентное 500 000 долларов, за труп – 5 000. Все, кто отправляется на поиски эженя или охоту за ним, бесплатно обеспечиваются продовольствием на всё время экспедиции Основную численность экспедиции составляли добровольцы-энту­зиасты. Подробных отчётов о работе этих экспедиций опубликовано не бы­ло, но некоторые сведения всё-таки попали на страницы газет и журна­лов.

Кроме этой провинции, сведения об эжене (иеране) поступают из горных районов Тибета, провинции Сычуань и из Северного Китая. Позже сообщалось, что китайские исследователи обнаружили более ты­сячи отпечатков следов эженя.

Панорама гор провинции Хубей.

Самые чёткие из них были сфотографирова­ны и с них сделаны гипсовые слепки. В целом след эженя похож на след босой человеческой ноги, но в то же время имеет ряд особенностей. К ним относятся, например, уплощенный или вообще отсутствующий продоль­ный свод стопы, значительная боковая подвижность большого пальца, не­редко крупные размеры. Так, многие следы имели длину 36 – 38 сантимет­ров, а самые крупные – 48 сантиметров. Самые чёткие из них были сфотографирова­ны и с них сделаны гипсовые слепки. В целом след эженя похож на след босой человеческой ноги, но в то же время имеет ряд особенностей. К ним относятся, например, уплощенный или вообще отсутствующий продоль­ный свод стопы, значительная боковая подвижность большого пальца, не­редко крупные размеры. Так, многие следы имели длину 36 – 38 сантимет­ров, а самые крупные – 48 сантиметров.

К чести китайского правительства и Китайской Академии наук в Китайской Народной республики отношение чиновников и представителей строгой науки к учёным, занимающимся различными сомнительными проблемами прагматическое. Они считают, что, если это не приносит никому вреда, то пусть занимаются хоть астрологией, хоть гоминологией. Если из этой проблемы ничего не выйдет – это дело тех, кто зря потратил на это своё время и деньги. Если же результаты будут положительные, то это будет достижение китайской науки. Летом 1995 года в Гималаи отправилась группа из 30 человек под руко­водством профессора Хуан Ченсина, который заявил: “Не позднее, чем че­рез три года небывалая добыча окажется в наших руках, и мы, наконец, сможем представить её мировой научной общественности.

Китайское прави­тельство не жалеет сил и средств, чтобы в обозримом будущем раскрыть загадку йети… И сделать это следует именно нам, потому что больше всего следов таинственный “снежный человек” оставил на территории Ки­тая”.

После окончания полевого сезона профессор рассказал: “Самого йети я ни­когда не встречал, зато видел на снегу отпечатки его ног, а также слы­шал крик, который не похож на крики, издаваемые каким бы то ни было животным. То же самое можно сказать и о найденных клочках волос, не похожих на волосы человека или какого-либо из известных животных”.

Как и в других регионах, цепочка следов эженя обычно была вытянута в одну линию, при этом носки стоп не развёрнуты в стороны, как это свойствен­но людям, а располагались по оси цепочки. Длина шага в разных цепочках была различная – от 50 до 150 см.

Цепочка самых крупных следов была обнаружена в июне 1980 года в горах Цзяндао, на стыке про­винций Хубэй и Сычуань. Каждый отпечаток в этой цепочке имел размеры 47 х 18 см, а расстояние между ними около метра. По размерам сто­пы, длине шага и глубине отпечатков китайские исследователи пришли к заключению, что рост существа, оставившего следы, должен был быть примерно 260 см, а вес – не менее 250 – 300 кг.

Показанные слева два слепка не являются отпечатка-

ми следов ног. Если внимательно посмот-

реть на эти слепки, то станет ясно, что гипсом были залиты отпечатки не стоп, а ладоней с согнутыми в кулаки четырьмя (2 – 5) пальцами – отчётливо видны фаланги согнутых пальцев и ногти на них. Особенно чётко это видно на правом слепке. 1-й палец на обоих слепках широко отведен в сторону. Нижняя вытянутая часть слепков – это отпечатки либо предплечья, либо задней части ладоней, проскользнувших на скользкой глине. Как известно, реликтовый гоминоид, убегая от опасности, опускается на четвереньки, и при этом на скользком склоне мог поскользнуться.

Рядом со следами было об­наружено гнездо из согнутых стволов бамбука, изготовление которого потребовало огромной силы. Следов людей и других животных в этом месте обнаружено не было.

Китайскими исследователями было собрано больше сот­ни образцов волос, которые, как они предполагают, принадлежат эженям. Некоторые образцы были обнаружены на ветках растений и на земле, нес­колько сняты со стволов деревьев, о которые, по их мнению, тёрся эжень. Эти образцы изучались специалистами Медицинского института про­винции Хубэй и в Пекинском институте палеоантропологии и палеонтологии позвоночных. Специалисты пришли к выводу, что эти волосы принадлежат высшему примату, но утверждать, что они принадлежат именно эженю, не представляется возможным, так как в настоящее время никто не распола­гает апробированными образцами его волос. Подобные заключения о волосах “своих“ гоминоидов дали специалисты России (в 1982 году антрополог Синельникова) и США (профессор Фаренбах).

Итак, судя по сообщениям печати, в резуль­тате ряда экспедиций и проведения довольно широких исследований ки­тайским учёным удалось получить целый ряд косвенных свидетельств су­ществования ”дикого человека” на территории Китая: исторических, фоль­клорных, большое количество свидетельств очевидцев, следы, волосы и лёжки. Однако сфотографировать или получить какие-либо материальные останки (шкуру, кости и т.п.), им тоже не удалось, а без этого сделать окончательные выводы о природе этого существа нельзя.

Правда вызывает некоторое недоумение, почему китайские исследователи не уделили доста­точного внимания останкам “дикого человека” из деревни Жуанксиян, которые изучались под руководством профессо­ра Чжоу Госиня.

Вызывает также недоумение, почему не был проявлен интерес к показанным на фотографии кистям рук эженя, убитого 23 мая 1957 года возле упомянутой выше деревни Жуанксиян (Тибет) и, согласно китайским публикациям, изучавшимся под руководством профессора Чжоу Госиня (см. главу 1).

Среди китайских специалистов существует два мнения по проблеме “дикого человека”: Одни считают, что все сообщения об этом существе либо вымысел, либо ошибочное истолкование сообщений о наблю­дениях каких-то других животных. Другие признают объективность сообще­ний множества свидетелей, среди которых есть и известные учёные, в своё время осматривавшие трупы эженей, но расходятся в объяснении при­роды этих существ. Одни считают, что это реликтовые представители австралопитековых или даже рамапитековых. Другие относят их к семейству реликтовых человекообразных обезьян. По их мнению, в лице эженя (иерана) мы име­ем либо реликтового гигантопитека, обитавшего в южных районах Азии сотни тысяч лет назад, либо реликтового орангутана – столь же древнего обитателя Юго-Восточной Азии. Те и другие считаются вымершими сотни тысяч лет назад и известны нам по находкам отдельных фрагментов скеле­та.

Последняя точка зрения косвенно подтверждается тем, что в местах обитания эженя сохранились реликтовые леса с растительностью, харак­терной для Третичного периода. В тех местах, где когда-то жили гигантопитеки и древние орангутаны, учёные наблюдают в естественных условиях за дожившими до наших дней такими реликтами Третичного периода, как, как Большая панда, тапир и современный орангутан (правда, он карлик по сравнению со своим трёхметровым ископаемым предком) – современников гигантопитека. Если эти животные – представители так называемой Аилуроподо-сте­годонтовой фауны, расцвет которой на территории континентального Китая приходится на средний и верхний плейстоцен (100 – 200 тысяч лет на­зад), смогли там выжить, то почему мы отказываем в такой возможности гигантопитекам.

Позже, вследствие геологических процессов и связанных с ни­ми климатических изменений, большая часть представителей этой фауны вымерла. Но некоторые её виды, как мы видим, сумели приспособиться к изменившимся условиям окружающей среды и выжили. Почему же это не мог­ло произойти с гигантопитеками?

Экспедиции монгольских исследователей

О существовании реликтовых гоминоидов на территории Монголии известно с древнейших времён, но изучением этого вопроса там до середины прошлого века никто не занимался. Сведения о них носили “домашний характер” – о них знали практически все, и в сообщениях об их появлении никто не видел ничего заслуживающего внимания. По словам стариков-монголов ещё несколько десятилетий назад алмасов было намного больше, чем в настоящее время, и встреча с ними была самым обычным делом. Теперь их видят значительно реже.

Только в 60-х годах сбором и систематизацией сведений об алмасах занялся старый охотник Джаугдэйрин Дамдин, который совершил три специальные экспедиции, пытаясь выследить это существо.

Во время экспедиций в 1962-1965 годах он опросил многие сотни людей в Кобдосском и Баян-Ольгийском аймаках – всего в 2-х из 18, тогда как информация о них и по сей день циркулирует на всей территории Монголии.

Самыми ценными из записанных им рассказов, являются, те, в которых упоминается о наблюдениях женских особой с детьми. Несколько раз наблюдатели сообщили о том, что они видели группы из нескольких особей (2-4). Всё это говорит о тои, что на территории Монголии алмасы в середине прошлого века чувствовали сабя не так уж плохо.

18 декабря 1973 года Равжир и его спутник обнаружили цепочку следов, по которым они прошли не мене 8 километров, после чего они потерялись на бесснежном склоне гора Ёлт, расположенной севернее озера Шар-Нур.

Через несколько месяцев алмаса встретил пастух М в горах Агат Ногон-Нур сомона.

В Кобдосском аймаке шестеро участников экспедиции Равжира неожиданно обнаружили алмаса, который неподалёку от их стоянки спокойно лакомился какими-то корешками.

В коллекции Равжира имеются зарисовки, фотографии и гипсовые слепки следов алмасов, но в средствах массовой информации его книга не появлялась.

Размеры одного из отпечатков, зафиксированного гипсовым слепком:

33 х 13 см.

Алмасы, по словам монголов-очевидцев, представляют собой полулюдей-полуживотных. Тело них покрыто рыжевато-чёрными волосами, на лице волос у них нет, на животе волосы редкие. Голова кажется заострённой к затылку, лоб низкий и скошен назад, скулы сильно выдаются в стороны, надбровные дуги сильно выступают вперёд. У них широкие плечи и длинные руки. На ногах пальцы растопырены в стороны. Ходят они на полусогнутых ногах, сильно косолапя и сутулясь. Алмасы пугливы и подозрительны, но не агрессивны. Речи у них никто не слышал, но многие отмечают, что они громко свистят. Встречают их, как правило, на рассвете или под вечер, в сумерках.

Питаются они растительной пищей, травой и корешками. Часто они сопровождают стада диких коз и баранов. Когда пастухи угоняют скот с пастбищ, туда приходят дикие козы и бараны, а за ними и алмасы.

О существовании на территории Монголии диких волосатых человекоподобных существ писал известный учёный Заместитель Председателя Совета министров и Председатель Комитета по науке и технике МНР Д.Майдар. По его указанию и при поддержке Монгольской Академии наук в 70-х годах прошлого века были организованы опросы жителей Кобдосского и Баянульского аймаков, которые подтвердили сведения, собранные Равжиром. В Баянкульском аймаке живут в основном казахи, религия которых охраняет алмасов, так что там им ничто не угрожает.

Один советский специалист, вернувшийся из Монголии, рассказал, что монголы в благодарность за его работу решили перед отъездом преподнести ему сюрприз. Ничего не объясняя, они посадили его в машину и куда-то повезли. Приехали в горное ущелье, остановились и предложили ему выйти из машины. Когда он вышел, ему показали расположившуюся неподалёку семью алмасов. Этим ему было оказано большое доверие, так как немонголам показывать алмасов запрещает обычай (по этой же причине мы не называем фамилию этого специалиста – прим. автора).

Экспедиции северо-американских исследователей

Из предыдущей главы мы уже знаем, что Северная Америка прочно входит в общий ареал реликтовых гоминоидов. Благодаря широкой сети средств массовой информации, развитым системам связи и отличной дорожной сети американцы не практикуют многодневные пешеходные поиски с тяжёлыми рюкзаками на спине, ночёвками в палатках и приготовлением пищи на кострах. Действительно, зачем мучиться, если у них любой лесоруб со своего мобильного телефона прямо с места событий может позвонить в любую точку страны и рассказать о том, что он видел. А заинтересовавшееся этим лицо, сев в свою машину, по прекрасным американским дорогам может за считанные часы добраться до места событий. Кроме того, американский охотник или лесоруб во многих случаях понимает, что обнаруженные им следы, надо не затоптать, а либо сфотографировать, либо сделать с них гипсовые слепки. Кстати из таких слепков и состоит знаменитая коллекция канадца Джона Грина, который на Московской конференции, посвящённой 30-летию фильма Ральфа Паттерсона, показывая на слайде вид из окна своего дома, сопроводил его словами: “А вон в тех горах живут саскватчи”. Автор понял, что Джон Грин ни разу не выбрался побродить по тем горам – может быть, кроме сделанных кем-то гипсовых слепков он и увидел бы что-нибудь интересное.

Тем не менее, до настоящего времени самыми наглядными и достоверными свидетельствами существования реликтовых гоминоидов являются фильм Ральфа Паттенсона и несколько опубликованных в многочисленных изданиях и приведенных в данной книге фотографий отдельных кадров из этого фильма.

По поводу этого фильма было множество споров и сомнений – большинство представителей официальной науки сочли его подделкой. Но никто из специалистов, включая и представителей Голливуда, известного совер­шенством своих фантастических персонажей, не рискнул заявить, что кто-то смог бы изготовить подобного монстра или костюм для челове­ка-имитатора. Дело в том, что, во-первых, невозможно съиммитировать хорошо заметную на экране ра­боту мышц волосатой женщины во время движения, и, во-вторых – человек вообще не способен восп­роизвести походку этого существа, так как строение суставов нижних конечностей и таза ему это не позволяет.

Советский эксперт – известный биомеханик профес­сор М.Донской, сказал, что он был бы счастлив, если бы смог обучить своих студентов такой совершенной походке, но это, к сожалению, невоз­можно. Скрывшееся в лесу существо имело рост чуть больше двух метров. Следы, оставленные им, были размерами 38 х 15 см. Исследователи прошли по следам около трёх миль и прекратили преследование из-за того, что уви­дели следы более крупного существа и побоялись преследовать их.

Удивительно, что при таком огромном объеме сведений о реликтовых гоминоидах, которых вплоть до последнего времени встречают на территории США, там не проводятся экспедиции, подобные тем гималайским, которые организовывали те же американцы (П.Бирн и др.). Известны сообщения о том, что кто-то записывал звуки, которые якобы издавал саскватч (это были довольно странные звуки высокого тона, которые вряд ли способно издавать столь крупное существо, как саскватч – известно, что, чем крупнее организм животного, тем ниже тональность издаваемых им звуков); кто-то сфотографировал отпечаток лежавшего на мокрой глине тела – саскватч почему-то улёгся в лужу и тянулся к положенной в ее середине на бугорке приманке (?); кто-то слушал переговоры с помощью свистов нескольких саскватчей и т.д. Но это все были наблюдения во время кратковременных выездов.

Из учёных, занимавшихся изучением саскватчей, никто, кроме участвовавших в Гималайских экспедициях, не принимал участия в непосредственных поисках этих существ на территории Северной Америки. Правда, многие из них (Д.Грин, Гр.Кранц, Том Слик, Б.Титмус, Фаренбах и др.) выезжали на место событий, фотографировали следы и делали слепки. Но почему тот же Джон Грин, живущий в Канаде, из окон дома которого видны возвышающиеся рядом покрытые лесом горы, куда, по его же словам, уходят зимовать саскватчи, ни разу не отправился сам или направил группу молодых энтузиастов побродить по этим горам и поискать тех, чью коллекцию следов он собирал десятки лет?

Почему никто не вступил в контакт с живущими в местах обитания саскватчей и якобы имеющими с ними “дружеские отношения” индейцами? Может быть, все это было сделано, но последнее сомнительно, так как об этом пронюхали бы вездесущие американские журналисты. Во всяком случае, те ученые, с которыми поддерживают многолетние связи российские исследователи, предпочитают “кабинетный” метод изучения реликтовых гоминоидов. И это при том, что в этой стране в течение десятков лет две скромные фермерши Мери Грин и Джесси Кларк наблюдают за несколькими поколениями саскватчей. И владельцы соседних ферм тоже знают о них. Но это скромные глубоко религиозные люди, не склонные афишировать свою жизнь.

Один из ведущих американских гоминологов проф. Фаренбах, правда, выбрался как-то раз на короткое время на ферму Джессики, посмотрел то, что она ему показала, и уехал. А почему бы не пригласить пару напарников и пешком, с рюкзаками и палаткой не отправиться хотя бы на пару недель в тот лес, где живут Фокс и его дети и внуки? Возможно, что этому мешает обычный человеческий страх, боязнь встречи с тем, кого ты многие годы изучаешь в своём кабинете по косвенным признакам и кого не особенно жаждешь увидеть воочию, предпочитая фильм Р.Паттерсона. Может быть, и так.

Скорее всего, это можно объяснить тем, что цивилизованные американцы избалованные прекрасными дорогами и комфортом, помешанные на стерильности своего быта, просто боятся несколько недель провести в полевых условиях. В том, что такие экспедиции нужно и можно организовать, убедился И.Д.Бурцев, проведший в 2003 году пять недель на ферме Джессики Кларк, в подвале дома которой регулярно ночевал её знакомый саскватч Фокс. К сожалению, это был последний год 50-летних наблюдений за саскватчами, так как на следующий год ферму продали за долги, а новый владелец никакого интереса к своим волосатым соседям не проявляет и на территорию своей фермы никого не пускает.

Позже на территории США объявились ещё несколько подобных наблюдательниц, в течение многих лет поддерживающих контакт с волосатыми великанами, которые записывают свои наблюдения, но от публикаций их пока воздерживаются. По какой-то неизвестной причине все они женщины.

Одни ограничиваются только наблюдениями. Другие обмениваются “подарками”: предлагают своим “друзьям” угощения, за что обычно получают “подарки” в виде грибов, ягод и фруктов.

В одном случае на подобный контакт с саскватчами, правда, вышел профессиональный охотник-индеец, который в качестве подарка за то, что оставлял им что-то вроде небольших бутербродов, неожиданно получил от них подарок – тушу только что убитого оленя. Эту дружбу охотник решил использовать вместе со знакомым егерем. С помощью приманок в виде тех же небольших бутербродов он приглашал своих волосатых друзей к участию в совместной охоте, которая заключалась в том, что саскватчи выгоняли оленей под выстрел охотников, которых привозил егерь. Интересно, что ни охотник, ни его гости, так ни разу и не видели “своих друзей и помощников”.

Предыдущее – Следующее

Экспедиция Академии наук СССР

В 1957 году радио и газеты много рассказывали об экспедиции Р.Иззарда-Ч.Стоннора, отправившейся на Гималаи для того, чтобы разгадать загадку таинственного йети – дикого волосатого человекоподобного существа.

В начале 1958 года в редакцию “Комсомольской правды” позвонил гляциолог Пронин и сообщил о том, что в прошлом году он работал в районе ледника Федченко на Памире. И однажды он увидел стоящую на краю ледника странную человекоподобную фигуру, напоминающую легендарного йети. Это сообщение принял дежурный корреспондент газеты Юрий Зерчанинов, и на следующий день эта информация появилась на первой странице “Комсомольской правды”, а затем была перепечатана всеми газетами СССР.

Вскоре в кулуарных разговорах между учёными выяснилось, что и некоторые из них встречали подобное существо в разных районах страны, но стеснялись вслух рассказывать об этом.

В 1958 году проблема “снежного человека” обсуждалась на заседании Президиума Академии, в присутствии её президента А.Н.Несмеянова. Доклад по этому вопросу сделал известный геолог член-корреспондент Академии С.В.Обручев. После обсуждения доклада по предложению прези­дента было принято решение организовать специальную экспедицию и нап­равить её на Памир, где незадолго до этого Пронин видел челове­коподобное существо на леднике Федченко.

При Президиуме Академии была создана Комиссия по проблеме “снежного человека”. Руководителем экспе­диции был назначен профессор Кирилл Станюкович – долгие годы прорабо­тавший на Памире. Одним из заместителей руководителя был назначен профессор Б.Ф.Поршнев.

К сожалению, начальник экспедиции, по профессии ботаник, подобрал и соответствующий состав её участников – большинство специалистов были ботаники, была группа археологов и группа этногра­фов. Из общего числа участников (несколько десятков человек), только 4 были зоологами. Из них – два специалиста по птицам, один – по тюленям и один – по летучим мышам (?).

Планы экспедиции были чисто ботанические – заполнить “белые пятна” на геоботанической карте Памира, а проблема “снежного человека” рассматривалась руководителем, как попутная. Этим обусловли­вался и выбор районов работы экспедиционных групп: долины рек Пшарта, Балянд-Киика и район Сарезского озера – районы, из которых сведений о “диком человеке” практически не было.

Мнение заместителя начальника экспедиции профессора Б.Ф.Поршнева, по профессии историка и философа, во внимание не прини­малось. В работе экспедиции принимали участие охотники, альпинисты, от­ряд стрелков с собаками, специально натасканными на запах мочи шимпан­зе, хотя на горных скалах собаки бесполезны. Её сопровождали проводни­ки из местных жителей. Среди участников была Ж.И.Кофман – альпинистка и врач-хирург по профессии, в будущем руководитель экспедиции по изу­чению реликтовых гоминоидов Северного Кавказа. Правда, среди специалис­тов-участников экспедиции были известные учёные: Так, группу этногра­фов возглавляла А.Розенфельд, ботаников – К.Станюкович (начальник экспедиции), а группу зоологов профессор А.Абдусали­мов – специалист по китообразным. Таким образом, среди участников не оказалось ни одно­го, кто бы специализировался не только по приматам, но хотя бы по крупным наземным млекопитающим, что, безусловно, сказалось на результа­тах её работы.

Потратив много времени на сборы, экспедиция только к концу лета собралась в посёлке Мургаб. Работа планировалась четырьмя группами. Первая группа из Мургаба направилась в долину Восточного Пшарта, а за­тем через перевал Ак-Таш в долину Западного Пшарта к урочищу Чаттокой. Вторая группа из посёлка Чичекты направилась через долину реки Муз-Кол в долину Кокубель-Су, где разбила базовый лагерь. Третья группа обсле­довала бассейн реки Баляндкиика – одного из истоков реки Мук-Су. Именно в верховьях Баляндкиика Пронин видел человекоподобное существо. Чет­вёртая группа вышла на Сарезское озеро с задачей обследовать его труд­нодоступные берега, перемещаясь по озеру на моторных плотах. Но орга­низация и планирование работ в группах были проведены плохо. Участники и даже руководители групп часто не знали, что им делать. Проявлять инициа­тиву им было запрещено – надо было ждать приезда начальника экспеди­ции, теряя особенно драгоценное в горах время.

Снабжение продовольст­вием было организовано тоже из рук вон плохо – всё надо было достав­лять на лошадях. Из-за потери времени погода вскоре начала портиться. С наступлением осенних холодов люди оказались без тёплых вещей и вы­нуждены были уходить, не выполнив задания. Третья группа вообще всё время ожидала приезда начальника экспедиции, который без него запретил выход в горы. А после его посещения группа вынуждена была спасаться от снежной бури, которая всю обратную дорогу преследовала её по пятам и засыпала перевалы, делая их непроходимыми. Во время немногочисленных выходов в горы члены экспедиции наблюдали стада диких коз и архаров; медведей; вышагивающих по отмелям, и загоняющих в бухточки рыбу цапель; парящих высоко в небе орлов; но ничего, имеющего отношение к объекту поисков обнаружено не было.

Лучше обстояли дела у археологов, собрав­ших более 8 тысяч предметов обихода и оружия и их фрагментов, свиде­тельствующих о заселении Памира людьми в последние сотни лет.

Группа этнографов тоже возвращалась с богатой добычей – было записано множест­во мифов и легенд, в которых, как правило, фигурировали различные дэ­вы, пери, алмасты и другие фантастические персонажи, которые, по мне­нию этнографов, никакого отношения к реальному “снежному человеку” не имеют.

Дорогостоящая и прекрасно оснащённая экспедиция окончилась без­результатно – на Президиуме Академии был доложено, что следов “снежно­го человека” на Памире не обнаружено. Анализируя причины неудачи, про­фессор Поршнев называл такие, как неправильный выбор времени и районов работ. По его мнению, в конце лета и осенью вести поиски высшего примата в высокогорной зоне бессмысленно, так как в это время из высокогорья живое либо впадает в спячку уходит ниже, в лесную зону отъедаться орехами, фруктами и ягодами, после чего впадает в спячку.

Профессор Станюкович доложил на заседании Президиуме Академии об отрицательных результатах экспедиции. Заседание не обошлось без драматизма. После доклада руководителя экспедиции выступил кто-то из его приближённых. Всё шло тихо и гладко. Проект решения был уже подготовлен и согласован.

Но тут попросила слова самый молодой участник экспедиции её врач Жанна Иосифовна Кофман и в своём честном эмоциональном выступлении рассказала о том, что и как происходило на самом деле, не оставив камня на камне от доклада руководителя. Её выступление было выслушано при гробовом молчании. Всем было понятно, что возразить ей нечего. Но Президент Академии в это время был тяжело болен, и затевать бурную научную дискуссию был не в силах. Проект решения так и остался без изменений.

Опыт работы после­дующих экспедиций в Средней Азии и на Кавказе доказал правоту профес­сора Поршнева, да и сам руководитель Памирской экспедиции профессор К.Станюкович в последние годы жизни признавался друзьям в неофициальной обстановке, что сделанный им вывод по результатам её работ был не правильный – “дикий человек” на Памире есть. Просто он свою задачу по завершению ботанической карты Памира выполнил, и ему не хотелось, чтобы его обязали продолжить работу экспедиции. Но решение Президиума было принято и заниматься “по­добной чепухой” для уважающего себя учёного стало просто неприличным. Официальная наука поставила на этой проблеме крест.

Правда, решение Пре­зидиума испугало не всех – в Москве образовалась небольшая группа эн­тузиастов, которая продолжала заниматься запретной темой. При Дарвиновском музее его смотрителем известным биологом П.П.Смолиным был организован Семинар по проблеме “снежного человека” , участники которо­го выезжали в экспедиции, работали в библиотеках и архивах, докладыва­ли о результатах своих поисков, как в поле, так и в различных письмен­ных источниках.

В работе Семинара до начала 70-х годов принимал участие и про­фессор Б.Ф.Поршнев. После смерти П.П.Смолина руководителем Семинара стал журналист-переводчик Д.Ю.Баянов, превратившийся в высококвалифи­цированного специалиста по проблеме реликтовых гоминоидов. До создания “Российского общества криптозоологов” Семинар являлся организующим и координирующим центром по проблеме реликтовых гоминоидов в СССР.

Экспедиции Ж.И.Кофман на Кавказе.

В послевоенное время на Кавказе работали профессор А.А.Машковцев, Бонч-Осмоловский, неоднократно выезжали профессор Б.Ф.Поршнев, профессор Ю.Мережинский, И.Бурцев, А.Бурцева, В.Пушкарёв и другие исследователи. Но основ­ной вклад в изучение кавказских популяций реликтовых гоминоидов внесла неутомимая Жанна Иосифовна Кофман. Врач-хирург, альпинистка, участница битвы за Кавказ, жительница Москвы и гражданка Франции, она с 1962 го­да фактически переселилась на Северный Кавказ и посвятила себя изуче­нию алмасты. На свои личные средства она создала базу Кавказской экс­педиции, оснащённую не только фото– и кино-аппаратурой, но и транспорт­ными средствами, сначала в виде верховой лошади и мотоцикла, а впоследствии и двух легковых автомашин – “Запорожца” и собственноручно переоборудованного ею для полевой работы УАЗ-ка.

Жанна Иосифовна объехала верхом, на машине и обошла пешком с рюкзаком за плечами почти весь Северный и Центральный Кавказ.

Её живой и общительный характер открывал перед ней двери домов и скрытые души горцев, от которых она услышала много интересного не только об алмасты и его собратьях, но и о некоторых других, не изученных до настоящего времени животных, вроде гигантских высокогорных варанов, необычных змей и других. Но всё-таки главное её внимание было приковано к “дикому волосатому человеку” Кав­каза – алмасты или каптару.

Отчет о первой экспедиционной поездке в некоторые горные районы Восточного Кавказа (Азербайджан, Дагестан)

в сентябре-октябре 1959 года

В первых числах сентября 1959 г. из Москвы и Киева выехала на Восточный Кавказ группа в составе 4 человек, задавшихся целью проверить имевшиеся в Комиссии по изучению проблемы «снежного человека» немногочисленные сведения о наличии в горных районах Восточного Кавказа дикого, волосатого «человека». Группа сложилась более или менее случайно, за несколько дней до отъезда из дотоле незнакомых друг другу лиц. Она включала:

Юрия Ивановича Мережинского, ст. преподавателя Киевского Университета, антрополога и этнографа, только что возвратившегося из Дагестана и прилегающего к нему Белоканского района Азербайджана, где он руководил практическими полевыми работами студентов-этнографов. Во время этого летнего маршрута, Мережинский собрал значительное количество ценных данных об интересующем нас объекте. Ему очень повезло – он завязал знакомство со старым охотником – лезгином, согласившимся показать ему живого «каптара», которого он регулярно встречает в определённом месте в полнолуние.

Юрия Леонидовича Зерчанинова, корреспондента «Комсомольской Правды», который по поручению редакции вошел в контакт с Комиссией и только что опубликовал статью о кавказских перспективах. Зерчанинов располагал лишь недельной командировкой, но намеревался пробыть в горах весь свой отпуск до середины октября;

Меня – Жанну Иосифовну Кофман, врача-хирурга, участницу Памирской экспедиции 1958 года Академии Наук СССР, автора этих строк. Давно интересуясь дагестанской проблемой, я должна была выехать еще 2 августа вместе с Сергеем Мееровичем Лукомским. Однако внезапная тяжёлая болезнь вынудила меня отложить отъезд.

Четвертой присоединилась к нам 17-летняя москвичка Рима Ветлугина.

Таким образом, группа состояла из частных лиц, решивших посвятить дагестанскому вопросу свой отпуск. Она никем не финансировалась и не поддерживалась официально, если не считать выданной Мережинскому и мне справки о том, что мы являемся членами Комиссии и направляемся в высокогорные районы Дагестана, Азербайджана и Грузии с исследовательскими целями. Справка была выдана Всероссийским обществом содействия охране природы и озеленению населенных пунктов.

Перед отъездом работа группы представлялась следующим образом: мы направляемся, прежде всего, в Закаталы, где попытаемся либо застать самого Лукомского, либо собрать сведения о проделанной им работе с тем, чтобы установить известную преемственность и не повторять уже законченную часть изысканий. В Закаталах мы собирались задержаться несколько дней, для сбора опросного материала. Оттуда группа переезжает в Белоканы, для встречи со старым охотником. По времени наше прибытие в Белоканы как раз совпадало с началом полнолуния. В зависимости от успеха обещанной засады, группа должна была либо остаться в том районе, где имела бы место встреча с каптаром, либо перебраться в Дагестан, где разделились на два отряда: один, более оседлый, Мережинский и Ветлуги-на – собирающий информацию перебираясь из аула в аул, другой, операти-вный, в составе Зерчанинова и меня, уходил бы в более или менее продол-жительные высокогорные маршруты, опираясь в своих розысках каптара на данные, собранные «разведывательным» отрядом.

9 сентября 1959г., вечером, группа прибыла в Закаталы. Лукомский уже выехал, не оставив никаких сведений. Сопровождавший его на протя-жении месяца наблюдатель Закатальского государственного заповедника Петр Петрович Жданов, прекрасный охотник и следопыт, смог только со-общить мне, что их поиски не увенчались успехом, если не считать расска-зов нескольких очевидцев, к которым он отнёсся с явным пренебрежением. Сам Жданов, как и другие сотрудники заповедника, категориически отри-цали возможность существования какого бы то ни было зверя, неизвест-ного им, и более, чем иронически, относились к нашим намерениям. Напротив, первый секретарь райкома ВЛКСМ, Расул Опас Оглы Таиров, историк по образованию, с первых же минут знакомства проникся жи-вейшим интересом к нашему делу и поделился сведениями, которыми он располагал.

11 сентября был обнаружен первый очевидец, Алиев Камал, молодой охотник и пчеловод. Достаточно было ухватиться за первое звено, как по-явилась цепочка очевидцев. 12 сентября мы их нашли уже троих.

Правдивость рассказчиков трудно было взять под сомнение. Это были простые люди, безыскусно повествующие о своих неожиданных встречах с человекообразным волосатым существом или его следами.

Во всех случаях, речь шла о рослом – не менее 1 м 80 см – существе, покрытом густой, гладкой, рыжей или коричневой шерстью, напоминаю-щей шерсть медведя. Возможность того, что это мог быть медведь, рас-сказчики, хорошо знающие этого, очень обычного там зверя, категории-чески отрицали.

Полуторасуточная поездка Ю.Зерчанинова в Кахский район в соп-ровождении пригласившего его тов.Таирова, обогатила нас еще четырьмя рассказами.

Нет сомнения что, если наше пребывание в Закаталах оказалось бы более продолжительным, наши полевые дневники пополнились бы зна-чительным материалом. Ведь только за 4 дня мы записали 9 рассказов очевидцев, причём мы не исчерпали даже предварительного списка лиц, которых, по указанию их знакомых, следовало опросить. Особую цен-ность этих сведений составляет то, что в основном, они касаются очень недавнего периода – 1956, 1958 и даже 1959 года.

Описываемое существо именуется местными жителями не каптаром, а вехши-адамом, т.е., диким человеком. В большинстве случаев, встреча со-стоялась, если так можно выразиться, по инициативе дикого человека, са-мого подошедшего к костру или к лицам, работающим в лесу и, следова-тельно, производящим шум, который ни один зверь не мог бы оставить без внимания. В тех случаях, когда рассказчик смог определить половую при-надлежность существа, речь шла о самце, что невольно заставляет вспом-нить о более частых встречах с самками на северных, дагестанских склонах того же массива. Поведение вехши-адама не обнаруживает в нем ни агрес-сивности в отношении человека, ни особого страха перед ним.

Разумеется, вышесказанное всего лишь первое впечатление, навеян-ное услышанными рассказами. Последних явно недостаточно для анализа и каких-либо аргументированных выводов. По мнению местных жителей, в частности, тов.Таирова, эти существа представляют собой людей, покинув-ших человеческое общество в различные, более или менее отдаленные вре-мена, в период, например, кавказских войн XIX века или социальных пер-турбаций революции, и одичавших в горах. Следует отметить, что уход в горы – обычная защитная реакция для местного жителя, оказавшегося в уголовном или психологическом конфликте с окружающими. Так, дирек-тор средней школы Тала-2, тов. Ф.Ш.Фильманов, сообщил нам, что зимой 1958 г. сошла с ума и скрывалась в горах одна из жительниц поселка. Она была обнаружена лишь через 3 месяца. Он называл нам ее фамилию, но за недостатком времени мы не смогли с ней познакомиться. Тов. А.Ахундов, электромонтер, коммунист, говорил нам об уходе в горы жителей, находя-щихся под угрозой репрессий в период преступной деятельности Багирова, а также о случаях кровной вражды, когда «мститель» семьи, приводя в ис-полнение приговор, также скрывался в горах. Многие из этих лиц впослед-ствии не возвратились и судьба их неизвестна.

Однако приближение полнолуния вынуждало нас переместиться в Белоканы, километров на 30 северо-западнее Закаталы. Оба городка распо-ложены у подножия южных отрогов Главного Кавказского хребта, в том месте, где они переходят в равнину левобережья реки Алазани, протекаю-щей с северо-запада на юго-восток, в среднем в 40 километрах от водораз-дельной линии Главного Кавказского хребта и в 20-25 километрах от, под-ножья его южных отрогов.

Южные отроги Кавказского хребта сильно расчленены и перепад вы-сот достигает значительной крутизны. Лесной пояс занимает около 70 % их поверхности. Верхние 30% площади заняты альпийскими лугами и скала-ми. Средняя высота водораздельной линии –3200 м. Главная высота района, Гутон (3661 м), расположена, как установил С.М. Лукомский, на 5-6 км се-веро-восточнее, чем она обозначена на картах. Растительные пояса на юж-ном склоне Кавказского хребта располагаются следующим образом:

I. Лесной пояс:

а) нижний, до 600 м: дубово-грабовые леса со значительным участи-ем каштана;

б) средний, до 1900 м: буковые леса, клён (несколько видов), дуб (два вида), каштан, грецкий орех, медвежий орех*), вяз, ясень, тисс;

в) верхний, до 2100 м: те же виды, но к ним присоединяются – рябина, явор, береза пушистая;

Местами в нижнем и среднем поясах, а реже и в верхнем, имеются дикие фруктовые деревья.

П. Субальпийский пояс с гигантским, скрывающим всадника, борщевиком (борщевником) – любимым лакомством медведей, – простирается от 1800 м о 2400 м абсолютных высот.

Пояс альпийских лугов, скал и осыпей – до 3000 м с характерными для этого пояса черничниками и зарослями рододендрона кавказ-ского.

Субнивальный пояс – свыше 3000 м.

Под пологом леса – ежевика, кизил, кавказская черника, желтая азалия, смородина, лещина и т.д. Флора южных склонов богата редкими и реликтовыми растениями.

Их животный мир чрезвычайно разнообразен. Млекопитающие – тур дагестанский (эндемик), безоаровый козел (эндемик), серна, олень кавказский, косуля, кабан, медведь кавказский, лисица, волк, шакал, куница (два вида), кот лесной, рысь, барсук, ласка, кавказская белка, заяц-русак и т.д.

Отметим особым вниманием отъевшихся летом и спящих в дуплах в течение 6-ти месяцев соней-полчек и лесных соней; полевок, обра-зующих на лугах целые колонии; размножающихся во все сезоны лесных мышей.

Относительно барса единства мнений нет.

Петр Петрович Жданов дважды слышал о встречах с ним. Директор Закатальского заповедника отрицает его существование в этом рай-оне.

*)подчеркнуты виды, могущие служить источником питания.

Птицы.

На южных склонах Главного Кавказского хребта в описываемом районе обитает свыше ста видов птиц, в том числе эндемиков: кавказский улар (горная индейка), тетерев кавказский, кеклик (горная куропатка), яйца и птенцы которых составляют легко доступный источник пищи.

Левобережье Алазани покрыто исключительно густыми лесами (дуб, клен, алыча, липа, грецкий орех, граб), среди представителей которых мно-го диких плодовых деревьев: яблоня, груша, гранат.

Обширные пространства как горных, так и Алазанских лесов покрыты густыми порослями колючих растений, полностью препятствующими про-никновению человека. Если присоединить к ним заболоченность значи-тельных участков в бассейне Алазани, а в горах – наличие вертикальных скальных перепадов и труднопроходимых, а то и просто непроходимых ущелий, то станет понятно, почему целые территории этих массивов ни-когда не посещались человеком. Так, тов. Таиров, секретарь РК ВЛКСМ, уроженец этих мест, сказал нам, что в леса Алазани, южнее Даначи, что в 8 км от Закаталы, никто не проникал. С.М. Лукомский установил, что в вер-ховьях реки Катех-чай, крайне труднодоступных, человек, как утверждают местные жители, так же никто никогда не бывал.

Поселения человека эшелонированы у подножья южных отрогов, вдоль шоссейной дороги. Выше в горах их нет.

Если вспомнить, что северные склоны, прилегающие к данному от-резку водораздела Главного хребта, также необитаемы, то мы получаем площадь, примерно, в 2000 кв. км, свободную от присутствия человека.

Этот район пересекают с севера на юг (точнее, с северо-запада на юго-восток) лишь четыре тропы, местами нелегкие для прохождения, обес-печивающие только пеше-конные сношения между Дагестаном и западны-ми районами Азербайджана.

Южные склоны изобилуют речками, ручьями, водопадами сливаю-щимися у их подножья в более крупные артерии: Мазым-чай, Белакан-чай, Катех-чай, Тала-чай, несущие свои воды в Алазань.

В районе поселений эти водные артерии образуют сложную сеть бес-численных ручьев и арыков, густо насыщающих населенные пункты.

Как достопримечательность последних, отмечу, что за исключением двух-трех асфальтированных улиц в «центре», улиц, как таковых, в них почти нет. Дома разбросаны и окружены обширными фруктовыми садами, главным образом, ореховыми, и посадками кукурузы. Для того, чтобы про-никнуть в определенный дом, нередко приходится пройти сотни метров по чужим садам, время от времени преодолевая нехитро сплетенные заборы, их разделяющие.

Первые сведения о каптаре, полученные по прибытии в Белоканы, привели нас в глубокое недоумение. С каптаром оказалось знакомым значительное количество жителей. По прошествии нескольких дней, его портрет, охотно описываемый населением, представился нам во всех подробностях.

Днем каптара не видно. По словам местных жителей, он прячется на кладбищах, или на заброшенных старых мельницах, или в развалинах дре-вних крепостей. Самой примечательной особенностью каптара является его ослепительно белый цвет («белее снега», «белее молока»). Что же такое каптар? Каптар – это душа плохого человека, которого земля не принимает (мы можем убедиться в этом, осмотрев глубокие ямы, возникшие на клад-бищах на месте некоторых могил), а Аллах не пускает к себе.

Каптара невозможно убить – его «никакая пуля не берет, даже авто-мат». Были случаи, когда охотники со страху стреляли в него. В ответ кап-тар невозмутимо протягивал выпущенную в него пулю. Однако, говорят, что раньше – и многие старики помнят это – случалось поймать каптара, смазав его излюбленную лошадь смолой. К утру каптар оказывался при-липшим к спине коня. В дальнейшем, единственная трудность в том, чтобы воткнуть ему иглу в область сердца. Если это удается, каптар переходит в полное повиновение к тому лицу, которое сумело вколоть иглу. Каптар, по-павший таким путем в семью, оказывается сильным и трудолюбивым Ра-ботником – таскает воду, колет дрова, косит сено. Правда, он все приказы исполняет «наоборот», так что ему приходится предлагать «не ходить за водой», «не пилить дров» и т.д. Все рассказы о пребывании каптара на роли домработницы неизменно оканчиваются следующим эпизодом: восполь-зовавшись отсутствием взрослых, каптар подходит к маленькой дочке сво-их хозяев и, протягивая ей красное яблоко, просит ее вытащить иглу. Ребе-нок повинуется. Тотчас же каптар глубоко ей раздирает когтями правую щеку и скрывается в горах.

Описание каптара, его повадок, история его пленения и бегства пов-торялись нам со стереотипным однообразием десятки раз. По правде ска-зать, нам стоило большого труда их выслушивать: с самого начала мы знали все, что сообщит нам рассказчик.

По словам некоторых очевидцев, излюбленным времяпрепровож-дением каптара является катание на лошадях по ночам. Каптар носится на ней часами; утром лошадь застают взмыленной, усталой, голодной, а грива ее заплетена в косички.

Однако, ни разу нам не удалось найти ни бывших хозяев каптара, ни ставшей матерью девочки со шрамом на правой щеке. Они или умерли, или уехали неизвестно куда.

Таков портрет каптара, приведший членов группы, по природе склон-ных к пессимизму, в глубокое уныние, а тех, кого радуют все явления жиз-ни, – в состояние неудержимого веселья.

Было совершенно ясно, что в Белоканы мы столкнулись с одним из представителей шаловливого племени русалок и леших, ничего или очень мало общего имеющих с каким-либо реальным зверем, разве только с лас-кой.

Вместе с тем, если отбросить иглу, яблоко, катание на лошадях и капризы каптара, то сам внешний образ невзначай встреченного каптара –его «фасон», по местному выражению, носил поразительно реалистичес-кий, я бы сказала, натуралистический характер. Его рост, белая окраска, закрывающие лицо волосы, длинные груди самок, часто заброшенные на плечо, его прыгающая походка описывались во всех рассказах с подкупаю-щей искренностью.

Тем не менее, нам слишком трудно было свыкнуться с мыслью о возможности существования подобного создания. Мы решили, таким обра-зом, сразу после засидки с дедом-охотником, возвратиться в Закатаны, к рыжему вехши-адаму, куда более соответствующему сложившемуся у нас представлению о «снежном человеке».

Но, кстати, какого каптара собирается нам показать дед – черного сурового великана или эту белую пляшущую чертовщину? «Конечно, бело-го», – удивившись нашему вопросу, ответил Хаджи Магома, – «Каптар толь-ко белый бывает. Белый, белый, как снег. Завтра пойдем в засаду. Может быть, он в первые же ночи не придет, но за полнолуние мы, наверное, уви-дим его».

В тот же вечер мы вернулись к большому разговору о стрельбе, начатому еще в Москве. Мережинский считал необходимым, при первой же встрече, стрелять в человекообразное существо.

Я была категорически против. Я считаю одинаково важными все аргументы, которые я приводила в защиту своей точки зрения. Последова-тельность, в которой я их здесь излагаю – случайна и не определяет их значимость.

1. Возможно, что нам суждено первыми увидеть существо, представ-ляющее необычайный интерес для науки. Речка Казбина, куда нас собирал-ся привести на засаду старый охотник, по уверениям жителей, системати-чески посещалась каптаром. Так, за последние четыре дня его видели здесь дважды: 14 сентября его видел охотник Оганесов, а 16 сентября – женщи-на, проживающая у мельницы. Сам наш дед трижды видел его у этой речки в разные годы. Следовательно, если только это создание существует, мы, вероятно, сможем увидеть его вновь и не раз.

Таким образом, мы могли рассчитывать на возможность вести иск-лючительные по своей важности наблюдения за этим существом в его ес-тественной среде. Наличие яркого лунного освещения и чрезвычайно чув-ствительных пленок при ослепительно белой окраске каптара позволяло нам надеяться на получение серии кадров, где обозначились бы, по мень-шей мере, общие контуры существа.

2. Нет сомнений, что каптаров сохранилось считанное количество. Лишить жизни одну из последних особей, по несчастной случайности мо-гущей оказаться последним самцом, было бы непоправимым преступле-нием.

Установив действительное существование зверя, заручившись под-держкой местных властей и охотников, обнаружив место и время его появ-ления, выследив пути его ухода, организовав цепь засидок, мы могли рас-считывать, с большой долей вероятности, на возможность изловить его живым.

3. Я не упоминаю о такой «мелочи», как данное старому человеку честное слово, что никто из нас стрелять в каптара не будет. Если бы мы смогли привести ему в оправдание выстрела, допустим, возникший испуг, то это объяснение не избавило бы старика, видного деятеля «прихода» мечети, от обвинений, несомненно посыпавшихся бы на него со стороны стариков-мусульман.

У нас не было ни инструментария, ни препаратов, ни сосудов, необхо-димых для исследования и сохранения органов, в частности, мозга, крови, желез внутренней секреции.

4. Нашими единственными трофеями оказались бы шкура и кости.

5. Прицельный выстрел по подвижному объекту, в ночной обстанов-ке, когда столь изменчивы конфигурация предметов и представления о рас-стоянии, требует большого опыта и далеко не по плечу первоклассному стрелку.

Мережинский около 20 лет не держал оружия в руках, мне тоже дав-но не приходилось тренироваться, никто из нас никогда не охотился и не совершил ни одного ночного выстрела.

При этих условиях выстрел в ноги с тем, чтобы только ранить, я рассматривала, как чистейшую фантазию.

6. Мережинский располагал лишь малокалиберным оружием. Беспо-мощность малокалиберной винтовки доказывается тем, что до 40% пора-женных выстрелом птиц и мелких животных остаются практически невре-димыми, в связи с чем в охотничьей литературе умножаются, последнее время, требования запретить охоту с малокалиберной винтовкой.

У Мережинского же была даже не винтовка, а малокалиберный тре-нировочный пистолет, вдобавок, неисправный. Единственным результатом использования этого инструмента была бы безнадежная потеря вспугнуто-го каптара.

Слов нет. Каждого из нас глубоко волновала мысль о возможности первым открыть «снежного человека», представив неопровержимое дока-зательство – его труп.

Однако такое примитивное решение проблемы казалось мне более к лицу группе искателей приключений, чем образованным людям, представ-ляяющим, в данном случае, советскую науку. Я считала, что мы должны смирить наше нетерпение. Одно только констатирование действительного существования каптара, подтвержденное фото-кадрами, могло утешить наше тщеславие. Я не говорю о том, как невелика была бы охотничья честь застрелить из-за угла беззащитное, пугливое существо, столь схожее с че-ловеком, видимо, доверчиво относящееся к нему и никогда не испытавшее от него обиды.

Возникшая же ситуация прибавила к этим соображениям еще два, уже вовсе не теоретического порядка:

Нам было известно о поразительном сходстве каптара с человеком. Нам также были известны случаи ухода отдельных жителей в горы. Об истинной же природе каптара, мы ничего не знали. Мы не могли, следо-вательно, отвергнуть возможность того, что под нашим выстрелом окажет-ся не человекообразное существо, а человек, ставший под влиянием иск-люючительных обстоятельств звероподобным.

Наконец, нам предстояло устроить засаду не в отдаленных горных лесах, а на окраине села, в нескольких десятках метров от жилых домов. Нам не были известны привычки, нравы и особенности местных мусульман. Ничто не могло нас гарантировать от выстрела в человека, совершающего ночное омовение, или случайно оказавшегося у речки, или, наконец, решившего устроить над нами невинную шутку.

Последствия случайного ранения или убийства человека оказались бы ужасными. Не говоря о моральных терзаниях, подобный инцидент повлек бы катастрофу для всей деятельности Комиссии по изучению вопроса о снежном человеке. Ее многочисленные противники не преминули бы пред-ставить Комиссию, как группу социально опасных лиц, настолько одержи-мых своей идеей, чтобы стрелять в жителей азербайджанского города, видя в них… йети. Деятельность Комиссии завершилась бы непоправимым скан-далом.

Такова была моя точка зрения. В тот вечер я ее изложила в особенно кате-горической форме. Стрелять – и то наверняка – я считала допустимым лишь в исключительном и маловероятном случае нападения со стороны каптара, Мережинский со мной полностью согласился.

Первые две ночные засидки на берегу речки Казбина, 16-го и 17-го сентября, не дали результатов. Поблизости от нас раздавались выстрелы – только что открылся сезон охоты. Наш дед явно нервничал, опасаясь, что эти выстрелы вспугнут каптара. 18 сентября мы разместились в другом ме-сте: на той же речке, но в непосредственной близости от окраинных домов селения того же названия.

Мережинский с дедом засели у поляны, смежной с речкой, Зерчани-нов и я – метров на 80 выше по течению той же речки, представляющей со-бой, собственно, крупный ручей.

Едва мы расположились и поднялась луна, как ровно в 20 ч. 45 м. до нас двоих донесся выстрел пистолета. А через несколько минут явился Ме-режинский, в состоянии глубокого аффекта, дрожащий, бледный, покры-тый потом: «Я стрелял в человека или в черта!» – таковы были его первые слова. Мы перешли к поляне, где, не переставая дрожать, Мережинский рассказал о том, как он увидел издали промелькнувшую белую фигуру, шедшую на двух ногах и принятую им вначале за очередного охотника. Почти тотчас фигура исчезла, но стал раздаваться сильный плеск в речке. Белая фигура снова показалась на несколько мгновений, на расстоянии в 40-50 метров, а затем с поразительной скоростью пробежав вверх по речке около 30-40 метров, выскочила на четвереньках из речки на поляну, прямо перед засидкой, в 12 м от нее, встала на задние ноги и издала звук «Хе-хе-хе». Уже, когда она появилась вдали и дед взволнованно шепнул Мережин-скому: «Аппарат! Аппарат!», Мережинский схватил не фотоаппарат, а свой пистолет. Выстрел произошел почти одновременно с появлением перед за-сидкой существа, который, таким образом, был в поле зрения Мережин-ского не более 3-4 секунд. Мережинский стрелял, не целясь, не различая, как он нам сознался, ни мушки, ни даже дула пистолета. Ослепленный вспышкой, Мережинский уже не видел больше существа, а только слышал, как оно с еще большей скоростью убежало вниз по воде. Насколько успел разглядеть Мережинский, существо сильно напоминало худого взрослого человека и, действительно было ослепительно белого цвета. Никаких под-робностей Мережинский рассмотреть не успел.

Сдерживая бесполезное возмущение, мы слушали этот рассказ о не-лепом провале всей работы: нет фотографии, нет самого каптара, исчезла всякая надежда увидеть и изловить зверя – он, разумеется, в этот район больше не вернется. Нет даже сколько-нибудь подробного и достоверного описания внешности спугнутого существа.

Утренний осмотр места происшествия убедил нас лишь в том, что вряд ли посетителем мог быть человек – низко свисающие над водой кусты исклюючали возможность передвижения стоя. На четвереньках же человек не смог бы так быстро пробежать описанное расстояние.

Выстрел Мережинского имел еще одно несчастное последствие. Че-рез день, нас вызвали на неофициально созванное Бюро Райкома КПСС, где нам предложили дать объяснение нашей деятельности. В атмосфере настороженности, я прочитала лекцию об истории проблемы снежного че-ловека, о работах советских исследователей, о значении для науки и для нашей страны возможного открытия и, наконец, о сведениях, полученных на Кавказе, в частности, в Белоканском районе и о перспективах, которые, возможно, открывают полученные от местного населения данные. К концу лекции явился Мережинский и внезапно сделал ошеломляющее заявление. Рассказывая об эпизоде в селе Казбина, он, желая, очевидно, подчеркнуть сходство каптара с человеком, признал, что в момент выстрела, он был уверен, что перед ним человек, желающий его разыграть и выстрелил он в него намеренно, со злости, чтобы его наказать.

Добавлю к этому, что Мережинский распространил слух об огромной награде за убитого каптара. Начав с 10.000, сумма вскоре достигла 50.000 рублей. Весь городок пришел в состояние неописуемого возбуждения. За нами устремлялись толпы людей. Дело дошло до того, что мы с трудом входили и выходили из гостиницы, буквально прокладывая себе дорогу че-рез шумящую толпу, насчитывающую иногда не менее 200 человек, под градом насмешек и шуток.

Неудивительно, что партийное руководство резко отрицательно отнеслось к нашей «деятельности» и вскоре нам было предложено 1-ым секретарем райкома, тов. Мансуровым, убраться из города. «Вы здесь мешаете» – несколько раз повторил он мне и Зерчанинову во время очень тягостного для нас приема.

Зерчанинов не мог примириться с создавшейся обстановкой и через два дня уехал через Баку и Махачкалу в Дагестан. Вернувшись в Белоканы вечером 27.09, он на другое утро покинул нас окончательно.

В Махачкале он виделся с Леонтьевым, поведавшем ему о крайне отрицательном отношении руководящих ведомств республики к вопросу о «каптаре». Сам Леонтьев едва ли не вынужден покинуть работу и подвер-гается истинной травле.

В высокогорном, соседствующем с нами Тляратинском районе Да-гестана, Зерчанинов был всего три дня, но и за этот короткий срок он за-писал несколько очень интересных рассказов. Зерчанинов привез номер «Дагестанской Правды» с редакционной статьей «Научные данные? Нет! Невежество и суеверие». К счастью для нас, «Дагестанская Правда» не распространяется в Белоканах…

Причины подобного отношения руководящих лиц к вопросу о диком человеке я изложу ниже.

Не предрешая вопроса о природе этого существа, было ясно одно: в Белоканском районе водится какое-то загадочное для местного населения крупное существо белой окраски, ведущее ночной образ жизни, тесно свя-занное с водой, очень резвое и опасливое.

Итак, в ночь с 18 на 19 сентября, Мережинский видел совершенно белого цвета, исключительно подвижное существо, общие контуры которо-го показались ему человекоподобными.

Примечание. Вот, что рассказал по возвращении их этой экспедиции об этом случае на Семинаре по проблеме реликтовых гоминоидов корреспондент газеты “Комсомольская правда” Ю.Зерчанинов: “В 1958-59 годы профессор Киевского университета Ю.Мережинский ра­ботал на Кавказе и познакомился с профессиональным охотником Хаджи Ма­гома, который в верховьях реки Алазани неоднократно видел белого каптара. Охотник сказал, что знает место, где его в определённое время можно увидеть, и согласился показать его, при одном условии – не причинять каптару вреда и подарить ему фотографию этого существа. Парадокс, но оказалось, что в этом краю, где каждый человек знает про каптара с малых лет, люди не верят тому, что он Ходжи Магома видел это существо.

Получив заверение в строгом соблюдении договорённости, охотник в нача­ле сентября прислал телеграмму с приглашением приехать. С Мережинским выехали Ж.И.Кофман и я. После долгого перехода через заросли камышей пришли на место – на небольшую полянку, расположенную на берегу реки. По середине полянки рос большой куст. Расположились по-двое, с разных сторон куста: с одной стороны Кофман и я, с другой охотник и Мережинский.

После нескольких часов ожидания послышался плеск воды, и перед глазами Мережинского предстало мокрое волосатое существо. Оно выбра­лось на берег и стало отряхиваться, причём делало оно это по-собачьи – брызги летели во все стороны. В этот момент профессор не выдержал. На­рушив данное охотнику слово, он вытащил из кармана старенький револь­вер и прицелился в каптара. Руки у него от возбуждения дрожали. Охот­ник с криком: “Ты же обещал!” – попытался ему помешать, но не успел. Раздался выстрел, но профессор промахнулся. Каптар метнулся к воде и скрылся в камышах. Охотник был до глубины души оскорблён вероломством учёного. Как тот ни уверял его, что револьвер был заряжен ампулой со снотворным и никакого вреда выстрел бы не причинил, охотник заявил, что он больше не доверяет русским и не хочет иметь с ними никаких дел”.

Так безрезультатно закончилась эта история, а ведь будь ученый бо-лее выдержанным и не гонись он за сиюминутным результатом, в этом ме-сте можно было бы со временем организовать длительные наблюдения и тогда уже были бы вероятно и фотографии, и киносъёмки, а, может быть, и приручение.

Продолжение отчёта Ж.И.Кофман:

21 сентября, нам сообщили, что прошлой ночью охранник «аэродро-ма» видел каптара, гоняющего лошадь. Я немедленно выехала к нему, а че-рез несколько часов увидела и саму лошадь и ее хозяина.

Грива в целом спадала совершенно свободно и нигде не была спу-тана. В средней трети гривы свисали две косы, основания которых, на загривке, отстояли друг от друга на расстоянии примерно 15 см. Каждая коса состояла из трех отдельно выделенных у загривка и очень туго сви-тых, скрученных, как бы пальцами, жгутов. Из таких трех жгутов и была сплетена каждая из кос. Местами витки были очень правильным и, туго за-тянутыми и точь в точь напоминали женскую косу. Местами они были сло-жены небрежно, и «проскакивало» очередное звено. Но самым поразитель-ным был узел, которым были связаны друг с другом свободные концы обе-их кос. Точнее выражаясь, здесь был не узел, а сложнейшая комбинация петель и узлов, переходящих друг в друга, связанных и перевязанных меж-ду собою. Отдельные жгуты были пропущены в узлы, затянуты в них, про-кручены, перекручены вокруг оси узла, завязаны в новые узлы и т.п. Не-смотря на сложность этого образования, и здесь волосы нигде не были спутаны. Их пучки были уложены не игрой случая, а согласно своеобраз-ному плану, в целях, которые предвидел чей-то разум, и инструментом,

который не мог быть ничем иным, как чьими-то пальцами.

Точно такая же петля из двух связанных кос, но меньших размеров, свисала у холки.

Все это образование в целом создавало впечатление – признаюсь, приводящее в заме-шательство, – творчества, реализованного второпях и небрежно умелыми пальцами, служащими какому-то темному, сложному сознанию. Никогда человек не сплел бы подобный узел, Человек, которому потребо-валось бы скрепить петлю в гриве лошади, связал бы ее значительно проще. То, что я видела, было какой-то пародией, карикатурой на человеческий труд.

А стоящие возле меня простые люди, безграмотные крестьяне, ди-вясь моему изумлению, очень естественно объясняли мне, что в эти петли каптар просовывает ноги, т.к. катается он не как человек, а «наоборот», ли-цом к крупу, держась одной рукой за хвост, другой – за ногу лошади. Впос-ледствии мы видели несколько таких грив, неизменно у кобыл. Нам много раз приходилось слышать, что они служат для ног «наоборот « лежащего на спине лошади каптара. Однако, другие жители утверждали, что каптар си-дит верхом, как обычно человек, лицом вперед, и что петли в гриве служат ему для управления лошадью. Те четыре человека, которые видели капта-ра на лошади, заставали его именно в этой, обычной, посадке.

Предположение о том, что эти косы могли быть сплетены предвари-тельно кем-нибудь из жителей, для того, чтобы мистифицировать нас, иск-люючается категорически. Во всех случаях, наше появление у хозяев лоша-ди было так же неожиданным для них, как для нас самих. Местным жите-лям незачем было нас обманывать. Существование каптара и его привычка кататься на лошадях представляются им настолько естественными, что их, напротив, поражала неосведомленность московских «инжиниров». «А раз-ве у вас в Москве нет каптара?» – часто слышали мы удивленный вопрос. Разговор неизменно оканчивался советом поймать каптара, просмолив спи-ну лошади.

Убежденность жителей, виденное Мережинским существо, сложные петли в гриве избранных кобыл, множившиеся с каждым днем лаконичные рассказы очевидцев постепенно приводили нас к мысли о возможности действительного существования поразительного существа. Должна приз-нать, что было очень трудно придти к тому, чтобы допустить эту мысль.

Пунктов, посещаемых каптаром, мы насчитывали, к концу сентября, пять. Крайних точек отделяло расстояние в 15 километров, с востока на запад и в 10-12 километров с севера на юг.

Почти каждую ночь до 19 октября я проводила в засаде, до первых чисел октября мы вдвоем с Мережинским, после его отъезда – одна. С вече-ра мы залегали либо над посещаемой каптаром речкой, либо вблизи от на-меченной лошади.

Как известно, эти засады успеха нам не принесли. Причин к тому три:

· Нас было мало. Часто случалось, что в те самые ночи, когда мы сидели в одном пункте, каптар появлялся в другом. Кроме того, лишённые средств передвижения, мы зачастую не имели возможности быстро переместиться и оказаться там, где следовало устроить очередную засидку.

· Проливные затяжные дожди, сопровождавшие очень раннюю в этом го-ду и холодную осень, сорвали больше половины наших засидок. В такую погоду, уверяли жители, каптар не ходит.

· Посещение каптаром обитаемых людьми районов и, в частности, его катание на лошадях носят сезонный характер. Он начинает появляться в июле, интенсивно катается в августе и в сентябре, иногда еще немного в октябре, если стоят хорошие дни. Зимой каптар «работает совсем мало-мало».

Мы приехали в Белоканы в середине сентября, в самый сезон езды каптара. Но нам потребовалось известное время для сбора информации, ориентации в месте и обстановке и преодоления естественного недоверия, которое, вначале, вызывали у нас все рассказы.

Мы начали выслеживать каптара слишком поздно. « Зачем не при-ходил 5-10 дней назад, – с досадой говорили нам хозяева, – в то время, каждую ночь каптар катался!». Кроме того, каптара наблюдают в период полнолуния – то ли потому, что именно в эти ночи он покидает свои убе-жища, то ли потому, что его попросту легче увидеть в лунную ночь. Сен-тябрьское полнолуние кончилось числа 22-го, октябрьское должно было начаться лишь 16-го.

В двух пунктах нами была заготовлена смола и хозяева, рады изба-виться от каптара, замучившего их лошадь, катаясь на ней поночам, давали согласие на использование последней в качестве приманки. Но неизменно случалось так, что когда мы у них караулили, начинался дождь. Через нес-колько дней, восстановилась погода, и мы оказывались в другом месте. А затем выяснялось, что именно в эти дни, каптар вновь катался. Хозяев же трудно было заразить нашим воинственным настроением. Они готовы были нам с большой искренностью помочь во всем. Но, что-либо предпринимать по собственной инициативе, да еще в одиночку, вовсе не укладывалось с флегмой истинных сынов Востока.

21 сентября я впервые услышала о другом человекообразном сущест-ве, также посещающем Белоканский район – меше-адаме, «лесном челове-ке».

Впоследствии нами было собрано значительное количество свиде-тельских показаний о нем. Речь идет, несомненно, о том же существе, что и дагестанский «каптар» и закатальский «вехши-адам».

Большинство встреч имело место в районе селений, граничащих с запада с лесами бассейна Алазани, очень густыми и местами практически не исследованными из-за непроходимости. Новым оказалось в этих сведе-ниях связь «лесного человека» с деревьями. В одном случае его видели сто-ящим высоко в ветвях крупного дерева. Согласно другим слухам, в Ала-занских лесах изредка встречались очень большие гнезда, сплетенные в ветвях, считающиеся обиталищем лесного человека. Однако до первоис-точника этих слухов я не сумела добраться за отсутствием времени. Слы-шали мы и три рассказа о будто бы похищенных женщинах, которые вели супружескую жизнь с диким человеком. Точнее, считалось, что похитите-лем был медведь и что «лесные человеки» являются плодом этого брака.

Наконец, в конце сентября, на сцену вышло третье существо. Кон-стантин Александрович Дьяков, русский офицер в отставке, сотрудник гар-низона Лагодехи (Груз. ССР) поведал нам о трех своих встречах с диким человеком в районе Алазани.

Последний раз он видел его за три недели до нашей беседы. Группа офицеров, охотников, расположилась у костра. Внезапно, к ним из леса вышел крупный, мужчина, весь обросший густыми, вьющимися, черными волосами. Лицо нельзя было рассмотреть из-за покрывающей его расти-тельности и свешивающихся с головы спутанных длинных волос. Под мышкой он держал двух умерщвленных черепах. Несмотря на свирепый вид, существо скромно уселось метрах в десяти от костра. Брошенную ему офицером колбасу оно жадно проглотил большими кусками, не разжёвы-вая.

Предыдущая встреча состоялась в том же месте, в декабре 1958. Больше всего Дьякова поразило тогда то, что вместо того, чтобы улечься поблизости от костра, – ночь была исключительно холодной – существо отошло на несколько десятков метров, вырыло себе ложе в сыром, холод-ном прибережном иле и провело там ночь. Вокруг таза, существо носило пришедшие в полную ветхость и потерявшие всякий цвет… трусы. При первой встрече Дьякова с существом два года назад, этот костюм имел более приличный вид. Тогда же существо еще говорило довольно связно по-русски, хотя оно бормотало вовсе не то, о чем его спрашивали. Теперь же, оно не говорило, а лишь издавало нечленораздельные звуки.

Со слов старика-паромщика, это существо появилось в Алазанском лесу три года назад и является, невидимому, беглым заключенным или сумасшедшим. Встречался он в радиусе 20-30 километров.

3 октября, мы вместе с Дьяковым выехали на это последнее место встречи, захватив колбасу и изрядную порцию люминала. В ту ночь су-щество не явилось. На следующий день установилась хорошая погода, мы боялись пропустить каптара и вернулись в Белоканы. Вскоре мы услышали о присутствии подобного одичавшего человека, дикого Сулеймана, в райо-не Нухи. Говоривший с нами житель Нухи приглашал нас к себе и обещал, что в течение нескольких дней мы его наверняка увидим. К сожалению, как всегда, наша малочисленность и отсутствие транспорта не позволили нам выехать в Нуху, расположенную в 90 км к востоку от Белоканы.

К концу сентября мы узнали о том, что в одной семье хранится тали-сман – кость каптара, некогда содержавшегося и скончавшегося у старшего поколения семьи. Через день мы разыскали кость – это быоа, по-видимому, левая надпяточная кость. Члены семьи сообщили, что каптар был изловлен дедом в районе Бадиаури, в 55 километрах на востоке от Тбилиси (!), что и теперь там каптар водится во множестве и многим жителям известен.

16 октября я выехала в эту маленькую азербайджанскую деревню, вкрапленную на грузинской территории. Одного взгляда на окружающий ландшафт было достаточно для того, чтобы поставить под сильное сомне-ние достоверность семейного предания. Деревня расположена в 15 кило-метрах к югу от невысокого Кахетинского хребта и речки Иори, в совер-шенно обнаженной, выжженной солнцем, слегка всхолмленной равнине, переходящей западнее в Ширакскую степь. Внимательно изучив в бинокль простирающиеся на десятки километров, покрытые скудной травой, уны-лые пространства, я решительно не обнаружила на них ни одного укрытия, растительного или скального, могущего приютить каптара.

Местные члены семьи, в том числе и 80-летний дядя, ничего не знали о данном каптаре и его кости, хотя о существовании вообще каптара им было известно. Однако, здесь каптар называется не каптаром. Он носит другое имя и это название грозно прозвучало в моих ушах. Здесь каптару имя – джин! Он так же белоснежен, как его белоканский сородич и так же предается верховой езде, заплетая в гриве косички. Однако приближение к центрам цивилизации наложило свой отпечаток на культурное развитие каптара. Не удовлетворяясь спортивными занятиями, он отдает дань и Терпсихоре. Один из моих собеседников был свидетелем, несколько лет назад, в 2 часа ночи, небольшого камерного концерта, данного группой каптаров-джинов в соседней рощице: одни играли на барабане, вторые приплясывали, в то время, как третьи сопровождали выступление хоровым песнопением. Все участники самодеятельности сгинули во мраке, как толь-ко мой собеседник трижды повторил начало молитвы: «Писси, мулла…»

С грустью я всматривалась в кроткие глаза моего нового друга, в его живое лицо, так откровенно отражающее все чувства – удивление, страх, любопытство – которые ему довелось пережить в ту ночь, и думала о том – какова цена всему собранному нами в Белоканы материалу? Ибо в одном я была убеждена – к несчастью, мой собеседник мне всё это наврал …

Единственное утешение я находила в том, что жители села являются потомками давно покинувших родные земли азербайджанцев. Рассказыва-ли они о джине неопределенно, общими фразами, и за исключением упомя-нутого свидетеля, никто его не видел.

17 октября я вернулась в Белоканы. Здесь меня ожидала телеграмма из Москвы: вывезенная Мережинским кость каптара принадлежала домаш-нему буйволу.

Итак, мы прожили в Белоканах и прилегающих к нему селах немно-гим больше месяца. Мы имели беседы с десятками, если не сотнями мест-ных жителей – лезгинами, аварцами, азербайджанцами, армянами, русски-ми, персами и т.д. По их отношению к проблеме каптара, всех жителей можно разделить на три, количественно очень неравноценные, группы.

Представители первой группы, наиболее многочисленной, слышали, главным образом, от стариков рассказы о каптаре и относятся к ним иро-ниически. Они не верят в существование каптара. Среди них много охот-ников, которые считают невероятным, чтобы на протяжении многих лет походов по окрестным горным лесам, они никогда не встретили бы самого зверя или следов его жизнедеятельности, если подобный зверь существует. Рассказы о каптаре они относят к числу суеверий невежественных людей, еще находящихся в плену пережитков магометанства.

Мусульманство хранит до сих пор прочные корни в народе, и мы могли заметить, что центральные органы уделяют ему большое внимание. Так, почти нет номера «Бакинского рабочего», который бы не содержал статьи, заметки или фельетона, посвященных борьбе с муллами и пропо-ведуемым ими учением.

Нам, чужестранцам, не удалось выявить тайные нити, связывающие каптара с Аллахом, но нет сомнений, что в представлении верующих такая мистическая связь существует.

Не трудно понять досаду и раздражение руководящих лиц, ответст-венных, в частности, и за моральное воспитание своих подопечных, при появлении никому неведомых людей, командированных за каптаром самой Академиией Наук СССР, как всюду объявлял Мережинский, не считаясь с нашими протестами.

«Вы мне тут всю антирелигиозную работу разрушаете. Вы взбудора-жили весь город и приехали помогать мулле», – раздраженно говорил нам первый секретарь райкома партии во время упомянутой беседы.

Такое же, очевидно, недоумение вызвало бы в Рязанской области появление экспедиции Академии Наук, заверяющей председателей колхо-зов в существовании русалок и обещающей 50.000 рублей за их труп.

Вторая группа, также довольно значительная, насчитывает лиц, ко-торые вообще никогда ничего не слышали о каптаре.

И, наконец, очень малочисленная группа очевидцев. Это люди раз-ных возрастов, различных уровней образования и развития, друг с другом, обычно, не знакомые. Их рассказы всегда очень кратки, лаконичны и лише-ны стремления произвести впечатление. Подробности следуют только в от-вет да вопросы, после того, как был заслушан рассказ. В большинстве слу-чаев подробности (глаза, рот, шерсть) отсутствуют, т.к. рассказчик, сильно перепуганный, бежал от каптара. Он в этом сознается, зачастую под смех и насмешки аудитории. Он не выдумывает деталей. Просто, он этого не ви-дел, не заметил или забыл. На наших глазах нередко разгорались ожесто-ченные споры между очевидцем и неизбежными свидетелями беседы, лю-бопытствующими зеваками. «Нет каптара. – уверяют они. – Он тебе со страху привиделся». «Я тоже так думал раньше, – огрызается рассказчик, – посмотрим, как ты будешь выглядеть после встречи с ним».

Мы заметили, что человек, столкнувшийся с каптаром, обычно об этом умалчивает. Изредка, он поделится пережитым испугом с женой, от-цом или братом «Почему ты никогда об этом не рассказывал?» – часто спра-шивали при нас удивленные соседи.

Чанда напишет позже: “Раньше я никогда не видела подобных косичек, а когда попыталась воспроизвести одну, то у меня ничего не получилось. Косичка состоит обычно из прядей, которые предварительно скручены в жгуты и потом крепко сплетены. Сама я была до этого знакома с разными видами”.

Для характеристики умонастроения местного населения в целом, следует отметить, что оно пребывает в удивительном неведении относи-тельно окружающего его животного мира. Охотникам известны лишь те представители фауны, которые обладают промысловым интересом. Их немного: медведь, кабан, тур, шакал, фазан. Остальные звери их не интере-суют, они, зачастую, даже не знают об их существовании. Так, енот-полос-кун, количество голов которого достигало в Белоканском и соседствую-щих районах около 4000, по данным 1953г. (а с тех пор он продолжает ин-тенсивно размножаться), не известен даже лучшим охотникам. «Такого зверя у нас нет», – заверяют они. Охота ведется примитивно, как правило, с подхода. Но так как охотник мало знаком с повадками даже тех немногих зверей, которых он преследует, охота превращается попросту в более или менее беспорядочное шатание по лесу. Жизнь леса и его обитателей не возбуждает любопытства местных жителей. Каптар, в свою очередь, мало нарушает их равнодушие. Купается, катается на лошадях и ладно. Никому не придет в голову выслеживать его, изучить его, искать его или просто да-же задаться вопросом о том, что оно такое. Мысль же о том, чтобы его из-ловить уж вовсе не посетит местного человека. Да и для чего? К тому же, вселяющий ужас, призрачный внешний вид, сходство с человеком, тайна происхождения, неясная связь с верой сами по себе составляют для каптара неписаное табу. очевидцев. Их, безусловно, много больше, чем мы их встречали. За неимением времени и средств передвижения мы не опросили даже многих лиц, о которых мы знали, что они встречали каптара. Так, в моем дневнике фигурирует за одно только 10 октября: Узунов Курба, видел недавно; Чолахов Сомэт, видел месяц назад, как каптар ел кизил; Ахмедов Сабир, видел его на лошади в прошлом году. Все эти лица остались, к сожалению, не опрошенными.

Остается добавить, что наши записи далеко не исчерпывают «фонд» материалов о диком человеке кавказского региона.

Последующие экспедиции Ж.И.Кофман и других исследователей

на Кавказе

Как было сказано выше Ж.И.Кофман создала базу экспедиции, которая располагалась в селе Сармаково. Почти ежегодно на базе экспедиции останавливались группы молодых ребят, чаще всего студентов, отправляющиеся на поиски легендарного существа. Все они получали у неё подробнейший иструктаж, необходимое снаряжение, которое, к сожалению, иногда забывали возвращать.

За почти 30 лет работы экспедицией был собран огромный материал: сотни рассказов очевидцев из разных районов, десятки фотографий сле­дов, изготовила несколько отлично выполненных гипсовых слепков этих следов.

Неоднократно участники поисковых групп её экспедиции шли по следам алмасты, ви­дели в темноте светящиеся красным светом глаза, которые находились на высоте примерно 1,2-1,5 метров и, следовательно, не могли принадлежать волку или рыси (кстати, и у того, и у другого глаза ночью светятся зе­лёным, а не красным светом – примечание автора).

Неоднократно Жанна Иосифовна буквально “сидела на хвосте” у своего подопеч­ного, но каждый раз ему удавалось скрыться от неё. Правда в узком кру­гу она признавалась, что несколько раз видела существо, которое, по всей видимости, было не кем иным как алмасты, но это было на таком расстоянии, что сфотографировать его не было возможности, следователь­но, доказать, что это ОН, было бы нельзя, а неимея на рукахдоказаельств обнародовать подобные наблюдения она не считала нужным

.

Некоторым из участников экспедиции посчастливилось и увидеть алмасты. Так, Э.Б.Зелигман , дежурившая ночью в пустом коше, расположенном в нескольких километрах от Сармаково, который яко­бы

посещает алмасты, услышала чьи-то шаги – кто-то приближался к кошу. Через некоторое время звуки шагов прекратились, и в проёме окна на фоне неба появилась лохматая голова.

Очевидно, незнакомец разглядел или по­чуял находящегося в тёмном помещении человека, так как силуэт его го­ловы исчез и послышался удаляющийся топот его ног.

Похожая ситуация произошла с харьковским исследователем Г.Пан­ченко. Летом 1989 года он узнал от знакомых балкарцев, что в сарай, в котором находилась захромавшая лошадь, регулярно наведывается алмасты. Панченко не стал терять времени на поездку за плёнкой для фотоаппарата (она у него перед этим кончилась) и поспешил к этому сараю. Прикрывшись бре­зентом, он затаился и стал ждать. Уже глубокой ночью послышались осто­рожные шаги приближающегося животного, Потом в широком проёме над дверью показалась фигура похожего на обезьяну или волосатого человека существа, которое мягко спрыгнуло вниз. Через некоторое время это су­щество подошло к лошади стоявшей совершенно спокойно и стало поглажи­вать её по шее. При этом раздавалось приглушённое бормотанье, интона­ции его были успокаивающие, ласковые. Лошадь стояла попрежнему спокой­но. Панченко было плохо видно, но, когда он пошевелился, незнакомец метнулся к двери, одним прыжком буквально взлетел на край оконного проёма, соскочил вниз и… раздался удаляющийся топот его ног.

Интересно, что оба случая произошли фактически в одном и том же районе – между кошем и сараем расстояние всего несколько километров. Это говорит о том, что за прошедшие почти 20 лет алмасты в этом конк­ретном районе сохранились и это вселяет надежду, что будущие исследо­ватели, после окончания гражданской войны на Северном Кавказе, смогут продолжить наблюдения, начатые Кофман и её коллегами.

Несколько раз участники поисковых групп видели похожие на челове­ка тёмные фигуры, пробегавшие по склонам или гребням холмов, но всегда это было на большом расстоянии, на полученных фотографиях эти фигурки имели размеры, сопоставимые с зерном фотоплёнки, так что ни о каких деталях изображения говорить не приходится.

А.Данилов. Одной из групп все-таки повезло. Московская группа А.Данилова d 1978 году за­кончила полевые работы и возвращалась на базу. Усталые ребята растяну­лись по тропе, которая извивалась по склону горы. За очередным поворо­том проглядывало небольшое кукурузное поле. Обогнув поворот, идущие впереди увидели трогательную картину – волосатая мама, с опаской пог­лядывая на появившихся из-за поворота людей, загоняла в кукурузу двух маленьких детёнышей. Алмастята, как всякие малыши, выворачиваясь из-под её руки, с любопытством поглядывали на людей. Ситуация была вполне человеческая – мать, испугавшаяся незнакомцев, пытается укрыть своих детей. И все движения у неё были человеческие – она ласково, но настойчиво подталкивала малышей в гущу кукурузы. Преследовать её, ко­нечно, никто не стал, а сфотографировать не успели, так как фотоаппа­рат находился в рюкзаке.

Кроме этого, группа обнаружила следы размерами 38х18 см.

А.Козлов. В течение нескольких лет с Кофман работал студент Пермского медицинского института Андрей Козлов.

Как правило, районом его наблюдений было ущелье Мушты – небольшого притока реки Малки и прилегающее к нему большое плато, простирающееся от реки Малки до подножия Эльбруса.

Ему принадлежит честь изобретения метода использования феромонов для привлечения животных в нужное место для наблюдения за ними.

Феромоны – это пахучие вещества, которые выделяют особые железы живых существ для мечения границ своей территории, привлечения сексуальных партнёров и передачи сородичам различной другой нужной информации.

Козлов разыскал состав химических компонентов полового секрета шимпанзе и синтезировал его. На следующий год он снова выехел на Северный Кавказ в хорошо знакомое ему ущелье Мушты, где решил проверит новый метод.

Приготовив несколько маячков в виде смоченных этим секретом тряпочек, он развесил их в районе обнаруженных в прошлом году следов. Его расчёт оправдался – на следующий день возле меток он обнаружил чёткие следы, показанные на фотографиях. Маячкм при этом были разорваны в клочья.

Следы на турбазе Долина нарзанов

Весной 1976 года произошло ещё одно знаменательное событие. В се­редине марта Жанне Иосифовне сообщили, что на территории одной из ту­ристических баз утром 17 апреля были обнаружены свежие следы алмасты. Срочно выехав на мес­то, она увидела цепочку чётких следов странных босых ног человекопо­добного существа, прошедшего или скорее пробежавшего, по спортивной площадке. Следы были обнаружены накануне утром. Сторож рассказал, что тогда ночью очень сильно лаяли собаки, а, когда он вышел, то они бро­сились ему в ноги, но он ничего не увидел, утром же обнаружил следы. Туристов в это время на турбазе не было.

В конце апреля автор выехал на Кавказ. Добравшись до турбазы я познакомился со сторожем, который рассказал о том, что же произошло. В ночь с 16 на 17 апреля он был разбужен испуганным лаем собаки. Когда он открыл дверь и вышел на крыльцо, она бросилась к нему под ноги. Взяв ружьё, он обошёл вокруг дома, но ничего не увидел. Собака осталась под крыльцом.

Утром при обходе территории турбазы он увидел цепочку свежих следов босых ног, пересекавших волейбольную площадку. Следы были похожи на человеческие, но отличались пропорциями. Рядом находился домик, в котором жили рабочие, ремонтировавшие домики для туристов.

Они тоже, выйдя из дома, видели эти следы. К чести сторожа и рабочих никто из них не прикоснулся к этим следам.

Всего было видно 23 отпечатка, которые тянулись в одну линию. Длина шага была около метра. Посетившая турбазу особь была не из круп­ных – ростом примерно 160 см. Выполненные Ж.И.Кофман, фотографии цепочки и гипсовые слепки по своему качеству лучшие в СССР, а возможно, и в мире.

К моему приезду следы были сильно размыты дождями, но

некоторые ещё можно было угадать.

На протяжении десяти дней я осматривал окрестности турбазы: ущелье Малки и нижнюю часть ущелья Мушты. За это время мне попалось несколько отпечатков следов алмасты.

Верхние два отпечатка зафиксировали следы одной и той же ноги, нижний – оставлен более крупной особью. Его размеры 38х18 см (см. А.Данилова). Ради эксперимента я показал в Москве эти фотографии известному в 70-е годы московскому экстрасенсу Б.Иванову. Взглянув на верхние фотографии, он сказал: “Женщина, примерно 70 лет”, про второй – “Мужчина, ростом около 180 см”.

К сожалению с этой цепочкой следов произошла неприятность.

Любимый ученик Жанны

Иосифовны, самый квалифици-

рованный член её экспедиции, студент-медик Андрей Козлов раньше неё узнал о появлении этих следов и первым оказался на месте происшествия. Когда она приехала на турбазу, то оказалось что Козлов без её ведома вырезал из середины цепочки один из лучших отпечатков.

Козлов невольно зафиксировал свой неблаговидный поступок, попросив сторожа сфотграфировать его, когда он измерял расстояние между отпечатками.

Летом 1994 года удача чуть было не улыбнулась Жанне Иосифовне. Один из чабанов сообщил ей, что накануне утром он ви­дел в районе одной балки, километрах в семи от Сармаково, трёх алмасты. Кофман с двумя своими коллегами срочно выехала в указанное чабаном место. Спускаясь по дороге на дно балки, Жанна Иосифовна и её спутники увидели на противоположной стороне балки стоящую около большого куста массивную фигуру. Расстояние было слишком большое, и разглядеть какие-либо детали было нельзя, даже в бинокль. Чтобы приблизиться, двинулись напрямик по склону, но, когда обогнули стоящий на пути куст, то этой фигуры на месте не оказалось. Прочесали балку, но ничего не нашли.

Из многих сотен рассказов очевидцев, собранных Ж.И.Кофман и её помощниками, небольшая часть вошла в 8-й сборник “Информационных материа­лов комиссии по изучению “снежного человека” (первые 4 сборника ещё можно обнаружить в некоторых крупных библиотеках, остальные существуют пока только в рукописях и ждут спонсоров для опубликова­ния – примечание автора).

По случайно выбранным 100 сообщениям, собранным Кавказской экспе­дицией, получается следующая статистика:

– распределение встреч с алмасты по годам:

До 1930

30-е

40-е

50-е

60-е

70-е

80-е

После 80-го

5

16

8

14

22

8

1

– распределение по времени года:

зимой

весной

летом

осенью

Не указано

12

7

32

22

27

– распределение по времени суток:

ночь

утро

день

вечер

Не указано

30

6

31

13

20

– распределение алмасты по полу:

мужского пола – 21,

женского пола – 38,

не указан – 41,

– наблюдения детёнышей: всего – 7, одного – 2, двух – 4, трёх – 1 раз;

– случаев поимки алмасты (затем были отпущены) – 4;

– случаев убийства алмасты– 5 (места захоронений не известны),

– случаев приручения – 3.

Рост

до 180 см.

2 м.

2,5 м.

3 м.

Не указан

8

9

1

3

79

Собранные на Кавказе материалы по экологии и поведению алмасты были опубликованы Ж.И.Кофман, но в основном, в зарубежных изданиях. Частично с её разрешения они использованы в соответствующих разделах данной книги. По­мимо богатейшего опросного материала и собственных наблюдений участни­ками экспедиции собран ценный фактический материал – это фотографии и слепки следов, фекалии и образцы волос. Исследования фекалиев специа­листами подтвердили известный факт преимущественно растительного раци­она алмасты. Исследования волос различными методами позволило сделать вывод о том, эти волосы принадлежат примату, но имеют отличия от волос человека и человекообразных обезьян.

Большую ценность представляет собой собранная Кофман коллекция рисунков алмасты, выполненных либо самими очевидцами, либо художниками с их слов – то, что в криминалистике называется “словесным портретом”, а также записанные ею и её помощниками рассказы очевидцев. Часть из них были приведены в главе 3.

Экспедиции на Север и Восток России.

Экспедиция этнографа И.С.Гурвича

Ещё будучи студентом Московского университета Гурвич познако­мился с известным чукотским художником – резчиком по кости Букволом, который как-то упомянул между прочим, что на севере Якутии живут сов­сем неведомые люди и посоветовал молодому студенту прочитать заметку в газете “Автономная Якутия” за 26 марта 1939 года. Эта заметка называ­лась “Чучуна”, и речь в ней шла о диких волосатых человекоподобных су­ществах, которые встречаются в разных районах Якутии. Среди очевидцев, видевших это существо, назывались авторитетные и известные в республи­ке люди, так что не верить их сообщениям было нельзя.

Позже он позна­комился с работами профессоров Драверта и Ксенофонтова, из которых первый был сторонником версии о реальности существования чучуна, а второй – противником. Гурвич заинтересовался этой проблемой и решил сам разобраться в ней. По окончании университета он попросился на ра­боту в Якутию. За 20 лет работы там он во время своих этнографических экспедиций объехал огромную территорию этой северной страны.

Побывав в самых отдалённых селениях в бассейне рек Оленёк, Средней и Нижней Лены и её притоках, он услышал и записал множество рассказов о таинственном чучуна. Он встречал многих людей, которые говорили ему, что видели сле­ды этого существа, слышали его громкий свист и даже видели его самого, так что сомнений в реальности чучуна у него не осталось. Чучуна – это рослый волосатый человек, он очень быстро бегает, громко свистит, име­ет копье, лук и стрелы. Правда стреляет он плохо и бестолково, не при­целиваясь. Расстреляет все свои стрелы и хватается за копьё. В этот момент, по словам якутов, и надо его стрелять.

В своей книге “Таинственный чучуна” (Мысль, Москва, 1975) автор, вопреки всему содержанию книги, в конце излагает версию, что во всех рассказах, в которых упоминается чучуна, на самом деле речь идёт о са­мых обыкновенных чукчах, которых соплеменники считали погибшими и по­тому по возвращении не приняли обратно в своё общество, обрекая на роль изгнанников (они принимали их за выходцев с того света). Правда, не понятно, почему же эти изгнанники становились волосатыми великанами 3-метрового роста, если все местные народы малорослые, почему они не умеют добывать огонь и не строят жилищ, и т.п. Cкорее всего, это было данью идеологии 70-х годов.

Предыдущее – Следующее

Экспедиции В

Экспедиции В.Пушкарёва

Впервые о существовании диких волосатых людей на европейском севере рассказал геолог и антрополог Ю.Решетов, встретивший такое существо в 1939 году. Но этот случай тогда никого не заинтересовал. Подлинное открытие северного региона, как важнейшего ареала диких волосатых людей, произошло благодаря усилиям геолога по профессии Владимира Пушкарёва. Работая в северных районах европейской части СССР и Западной Сибири он собрал и систематизировал большое количество сведений об этих уществах.

К началу 70-х годов на основании расплывчатых и разрозненных сообщений у руководителей Семинара создалось впечатление, что, вероятно, на севере нашей страны существует огромная зона, включающая Архангельскую и Кировскую области, и Коми АССР, в которой циркулирует информация о реликтовых гоминоидах (леших, большаках, кулях и т.п.).

Пушкарёв в своём отчёте напишет:

“Осень 1972 и зиму 1973 года я работал в Усть-Цильмском районе Коми АССР . Там я впервые самолично услышал множество рассказов о диких лесных существах, якобы встречавшихся местным жителям в густых Запечорских лесах..То, что местные жители называют их пресловутым и именами “леший и 2лешачиха”, не говорит за то, что речь идёт о суеверии, предрассудке. Таких рассказов очень много. Рассказывают их люди совершенно различные: коми, русские, ненцы, старожилы и приезжие, случайно оказавшиеся в этих местах. Многие из рассказчиков сами видели это существо, другие очень много о них слышали. Описании у большинства очень реалистичные, лишённые каких-либо фантастических атрибутов. Таким образом, речь идёт о реальных земных существах, с обычной земной внешностью.

Аналогичные сведения собрал Ю.Данилин в 1973 году в Кировской области В результате этих и более расплывчатых сведений по Архангельской области, создалось впечатление, что существует огромная зона на севере нашей страны, включающая Коми АССР и Кировскую область, в которой встречаются эти существа. Подобные сведения были получены и из Печёрского заповедника. Возникло предположение, что существует некая центральная область этого ареала, откуда эти существа распространяются по всей северной лесной зоне. К этой зоне следует отнести север Европейской части СССР: Архангельскую область, Коми АССР, Кировскую область.

П.П.Смолин посоветовал поехать в район Малого Урала. Этот совет был основан не только на том, что именно там Ю.Решетов встретил такое существо, но, в основном, на зоогеографических данных об очаге сохранения в этом районе другой реликтовой фауны.

В своём Отчёте Пушкарёв пишет:

“23 июля 1975 года мы с В.И.Пупко вылетели в Салехард. Оттуда мы наняли моторную лодку (в этих местах сообщения между селениями возможны только по воде) отправились вверх по Оби, на поиски района расположенного как можно ближе к Малому Уралу. Таким районом, который показался нам наиболее пригодным для наших целей, судя по карте, является Шурышкарский с центром в посёлке Мужи.

Приехав в Мужи, мы почти ничего не узнали, правда услышали ряд рассказов, но они носили примитивный фантастический характер и их нельзя было принимать во внимание. Из Мужей мы поехали вверх по р.Горная Обь в посёлок Восяхово, расположенный ещё ближе к Малому Уралу. Там мы сразу услышали множество рассказов, носивших уже реалистический характер. Рассказывали ханты – местное население (в царское время – остяки).

Ямало-ненецкий национальный округ

Шурышкарский район – это заболоченная равнина, расположенная между нижним течением реки Оби и Полярным Уралом.

Бесчисленные протоки Большой и Малой Оби с заросшими осокой и густым тальником большими и малыми островами, в южной части района сменяются болотами и хвойными лесами, а в западной части голыми хребтами Приполярного и Полярного Урала.

Население ханты, которые занима­ются отгнным оленеводством, охотой и рыбной ловлей. Ханты “дикого человека” – куля боятся, из-за чего разговор о нём часто был затруднителен, или вообще прерывался.

Многие из рассказчиков видели человекоподобное лесное существо, которое они назывют “куль”, то есть чёрт, леший, лесной человек. В местных сказках такое существо с некоторыми фантастическими чертами у них называется – “мег-ики”, “яби” или “куран-яби”, что преводится, как “двуногий чёрт”, “чёрт о двух погах”. Мы объездили территорию Восяховского сельсовета, побывали в деревне Усть-Войкары и нескольких маленьких селениях, расположенных поблизости, а также в местах, где ханты ловят рыбу. Разговаривали со многими рыбаками – хантами, и все они говорили одно и то же: что в здешних лесах обитает лесное существо которое одни называют чёртом, другие – диким человеком или великаном. Так как средний рост хантов 150-160 см, то существо ростом 2 метра кажется им великаном. Ведь разница в росте у людей обычно около 10 см, а тут 40!”.

Вот несколько их рассказов:

Рассказ Николая Максимовича Фёдорова, русского, 52-х лет, завхоза Рыбкоопа из Шурышкар: “Это было в Ишварах, между Азово и Горки. В 1955 году мы приехали туда с трейлерной бригадой. Остановились у Ильи. Их было три брата. Они и сейчас живут в Ишварах. Однажды мы пошли к его матери, которая живёт с очень страшным сыном. Лицо у него продолговатое и всё обросшее шерстью. На теле у него была малица из оленьей шкуры. Вокруг глаз была шерсть тёмного цвета. Глаза – обыкновенные, подбородок узкий, вытянутый вниз.

Его часто видел Яков Алексеевич Селютин, начальник Ишварского рыбного участка, а также киномеханик Виктор Николаевич Кожевин.

Туловище у этого странного человека было короткое, руки очень длинные, чуть не до земли, пальцы очень длинные. Я видел, как его водили в туалет на привязи. Шёл он сам, сильно согнувшись. Был небольшого роста. На голове волосы длинные. Тёмные. Волос нет только на носу и вокруг глаз, как бы очки – совсем безволосые места, а дальше были густые-густые волосы. Шерсть на лице 2-3 см длиной.

Спал он на шкуре в углу. Завидя чужих людей, злился. Возраст его был от 20 до 30, точнее определить было трудно. Цвет кожи на нос, обычный, человеческий(?). На руке цвет тоже нормальный, человеческий. Плечи довольно широкие, коренастый.

Ел он из корыта, прямо пальцами хватал и в рот кидал. Ел как зверь. На людей он не кидался, был смирный, только в лаза не смотрит, прячет взгляд и смотрит исподлобья”.

В Шурышкарском сельсовете Пушкарёву сказали, что был в Ишварах такой ненормальный человек, умер в 1959 году.

Примечание автора: По поводу описанных выше “ненормальных людей” невольно возникает мысль, а не являются ли эти люди следствием сексуальных домогательств со стороны диких кулей к некоторым хантыйкам? Если это так, то совершенно естественно, что родители их не афишируют односельчанам происхождение таких детей, тем более, посторонним людям.

Пушкарёв везде проводил анкетирование

Статистика результатов опроса выглядит следующим образом:

Годы наблюдений.

До 20-х

20-е

30-е

40-е

50-е

60-е

70-е

Всего рассказов

46

10

10

10

6

6

-

Количество очевидцев

6

-

-

-

2

-

-

Рассказов из 2-х уст

40

10

10

10

4

6

-

Видели следы

-

-

3

-

2

-

-

Типичный рассказ очевидца Е.И.Булыгина, жителя Усть-Цильмы:

«В 1918 или 1920 году, мне тогда было лет 12, косили мы сено на Цильме, километрах в 10 от села. Река там расширяется и образует заливные луга – пожни. Там была изба, где мы жили во время покоса. Тогда мы, двое взрослых и несколько мальчишек, стоговали сено метрах в 300 от реки. Был полдень, самая жара, когда мы увидели такое, чего ни один из нас ни­когда больше не видел. На той стороне реки вдруг появились две непо­нятные фигуры. Одна маленькая, чёрная, другая огромного роста, больше двух метров, серого, белесого цвета. Они всем были похожи на людей и, в то же время, это были не люди. Мы это почувствовали сразу, побросали работу и стали смотреть на них. Большой был уж слишком высокого роста, да и людей там не могло быть. И было в них что-то не человеческое.

Они стали бегать вкруг большой ивы. Белесый убегал, а маленький за ним гонялся. Вроде играли. Бегали они очень быстро. Так продолжа­лось несколько минут. Потом они побежали к реке и скрылись в дубняке. Мы после ходили на то место. Видели следы. След большого хорошо помню – он был очень крупный, резко выделялся большой палец, и всего пальцев было 6. Все пальцы были одинаковой длинны и слегка расставлены. Следы выходили из воды, делали несколько кругов вокруг дерева и снова уходи­ли в воду…”.

Следующая экспедиция Пушкарёва была в Ямало-Ненецкий Автономный округ: Шурышкарский и Надымский районы.

Ниже приводятся рассказы хантов, записанные с помощью перводчицы – девушки хантайки Раи Тынзяновой, отлично владеющей как хантайским, так и русским языками.

Рассказ Л.В.Тынзянова. Он Хант, 60 лет, не пьющий, что редкость среди хантов.:

“ Один раз я встретил сразу двух кулей. Это было лет 15 назад, в 1960 или 61 году, в 12 км от Восяхово, в местечке Санымув. Было это в августе, ночью. Я шёл по саому берегу Большой Оби. Со мной были две собаки. Они вдруг ощетинились, залаяли, бросились вперёд, потом вернулись. Теперь они уже прижались ко мне и не лаяли – очень испугались. И почти сразу же из леса вышли два человека: один высокий, больше двух метров, другой – пониже. Я тоже испугался, потому что глаза у них горели как два фонаря тёмно-красным светом. Они шли мне навстречу и, поравнявшись, немного посмотрели на меня, только глаза сверкнули.

Одежды на них не было, на теле густая – густая шерсть, но не длинная, короткая. И лицо, и тело – всё чёрное. Лицо человеческое, но довольно сильно вытянутое вперёд, похоже как у собаки. Руки довольно длинные, длиннее человеческих. Шли лни как-то сранно размахивая ими. Походка у их была какая-то необычная, нечеловеческая – они немного выворачивали ноги при ходьбе. Когда кули прошли мимо нас, собаки сразу с лаем и визгом бросились в посёлок. Я только там их и увидел”.

Второй рассказ Tынзянова: “Но самый первый раз я встретил кулей зимой 1959 года Я пошёл ночью в конюшню покормить лошадей. Полез наверх за сеном. В это время кто-то подошёл к двери. Она открылась, и в конюшню вошёл куль. Очень высокий, чёрный. На нём была какая-то чёрная шуба и пояс, на голове что-то лохматое, острое, высокое. Я страшно испугался. Свалился вниз к лошадям и спрятался в углу. Куль подошёл к лошади и стал гладить её по спине и бокам. Лицо у него было чёрное, руки волосатые. Потом он перешёл к другой лошади и тоже стал гладить её. Лошади от него шарахались к стене, прижимались к ней. Когда он стал гладить Ударника – норовистого жеребца, тот вдруг ударил его копытом. Куль резко развернулся и выскочил во двор. Я сразу опомнился и осторожно выглянул из конюшни, но его уже не было видно. Следов я тоже не нашёл. Старики гворят, что следы у него широкие, гораздо шире человеческих, но я их в тот раз не видел”.

Рассказ С.П Севли из посёлка Усть-Войкары:, 65 лет,Хант:

“…Раньше, когда мы были маленькие, кулей было много. Куль высокий, глаза большие, тёмно-красные, рот большой, на подбородке большая широкая кость. Щёки сморщенные, весь покрыт шерстью, на голове волосы короткие, как на теле. Я видел его в 15 км от Усть-Войкары, в Няньгорте, года 22-23 назад, осенью, вечером. Мы пошли за водой и видели куля – он стоял метрах в 50 от нас и смотрел по сторонам, высоко подняв голову. Ноги у него были красивые, разного цвета. Шерсть была на всём теле, на лице, на голове. Он постоял, потом пошёл по льду на другой берег. Лёд од ним трещал – он был очень тяжёлый. Ростом он был больше двух метров…. Ноги у куля были толстые, ступни очень широкие, большие. Шёл он широко, голову задирал вверх, руки держал немного в стороны, растопырив их”.

Старики говорили, что куль боится воды и живёт в лесу под деревьями. Зимой он не мёрзнет: спрячется под большое дерево, там тепло. Кули не разговаривают, только пищат (!).

Рассказ Севли Ивана Павловиче, ханта 58 лет, рыбака из пос. Усть-Войкары Шурышкарского района Тюменьской области: “Когда я был маленький, мы жили в Нянь-Горте. Один раз отец взял меня на охоту. Мне было 10 лет. Ночевали мы на берегу реки. Ребята пошли в деревню за картами, а я устал и заснул в калданке (шалаше) Ночью меня кто-то разбудил. Смотрю: стоит высокий, весь чёрный, покрыт шерстью, одежды никакой нет. В руке держит ведро. Я только помню, что он схватил меня и понёс. Потом ничего не помню.

Вскоре я снова очнулся. Мы были в лесу. Огромный чёрный человек, весь в шерсти, мохнатый всё время совал мне в рот какую-то еду. Не помню какую. Я не мог её есть и всё время выплёвывал обратно. Затем я снова забылся. Потом я ещё раза два приходил в себя. Человек был очень страшный, лицо чёрное, а так похож на человека, только очень-очень высокий. Потом он снова совал мне что-то в рот, а я снова выплёвывал. Когда он меня оставил, не помню, но когда очнулся, его уже не было. Я долго ещё блуждал по лесу, а когда пришёл домой, мать стала меня обнимать, а я её боюсь, вырываюсь Долго ещё всех боялся.

Мне сказали, что меня не было три дня, и меня похищал куль. Ещё мне сказали, что если бы я попробовал то, что куль совал мне в рот, то я бы остался с ним. А отпустил меня он потому, что я отказывался есть его еду”.

Рассказ Н.М Первова (русский, директор Заготживсырьё), пос. Берёзово: “Весной 1945 года я ехал по р.Вайсала к Непкинским пескам. У хантов это место считается плохим. Я остановился на берегу, поставил сетку. Поймал немного рыбы, разжёг костёр, котелок с рыбой повесил и пошёл к сетке. Пришёл назад минут через 20. Костёр погашен, котелок в стороне валяется, рыба на песке. Снова зажёг костёр и повесил котелок с рыбой. Опять пошел к сетке, а через 15 минут вернулся и всё то же самое: костёр погашен, котелок лежит в одной стороне, рыба на песке в другой. Снова разжёг костёр, поставил котелок и залёг в сторонке в траве. Вокруг ельник и густой березняк. И вдруг из тальника выходит человек огромного роста, прямо как дерево, мохнатый весь, чёрный и идёт прямо к костру. Шагнул, растоптал костёр, отбросил ногой котелок и одним шагом исчез в лесу. Я очень испугался, бросил всё и побежал к врачу. Врач осмотрел меня и сказал, что я совершенно здоров и даже не пьян”.

В 1975 году Пушкарёв познакомился с капитаном дальнего плаванья Михаилом Николаевичем Крыловым, который рассказхал ему, что в 1937 (38) году к нему приезжал знакомый рыбинспектор Ямальской Машино-промысловой станции Главсевморпути Михаил Иванович Решетов, который рассказал следующую историю: “Был я у хантов дня два назад, в юрте, в посёлке Яндияза, от Шурышкар 20-30 км к северу, на Малой Оби. Ханты пригласили меня в юрту, посадили за стол, стали угощать. Вдруг вижу: из-за чувала (у хантов так называется печь) показывается рука, вся волосатая, широкая, потом вторая, потом голова. Прямо, как у обезьяны, и рот, как у обезьяны. Потом вылезает существо, как горилла, точно, всё лохматое, грудь необычно широкая, чуть ни метр, а рука длинная, чуть не до пола. Всё страшно сутулое. И прямо ко мне подвигается. Я в сторону, говорю: “Кто это такой?” А ханты немного замешкались и отвечают: “Это наш ребёнок”. Кладут ему в руку еду, в его ужасную лапу. А он её кладёт в рот, сразу всё, и глотает, не разжёвывая. Они его прятали за чувалом. А тут он почему-то решил вылезти”.

Мы начали раскручивать эту истории. Услышали рассказы о нескольких кретинах, которых местные жители называли кулями, хотя они были натуральными хантами.

Зав. учебной частью Овгортской Средней школы Д.П.Белов рассказал: когда он учился в школе в Салехарде, ребята из Шурышкар рассказывали, что в их деревне родился ребёнок. Его называли человек-зверь. Когда он подрос, то весь покрылся шерстью, руки у него были очень длинные. Туловище короткое, голова маленькая. Он здорово скакал и очень быстро бегал. Говорить он не умел, только мычал. Малыши его очень боялись, так как он был очень жестокий и сильно кусался. Приезжали врачи из Ленинграда, хотели его взять, но родители не отдали.

Николай Иванович Максаров, русский, рыбак, рассказал: “Я родственник того Сераскова, о котором вы спрашиваете. Сам я его не видел, но моя мать видела. Она знала и рассказывала, что И.И.Серасков был очень крепкий мужик, кулак. Он умер совсем недавно. Ему было тогда 96. Когда его раскулачивали, он не захотел отдавать оленей и сбежал на Святой Нос, куда никто не должен ходить. Когда они там рубили новый чум, то ребёнка оставляли в старом чуме, одного.

Вернулись как-то раз за ним и видят, что ребёнка нет, в его люльке лежит подменённый, чёрный, длинный, а их ребёнка утащили. Они пожалели этого подкидыша и стали его растить. Это был куль. Он вырос очень высокий, около двух метров, плечи были огромные. Правая рука совсем не действовала, но левая была очень сильная. Он ею поднимал нарты, на которых лежало пять оленьих туш и взваливал их на себя, на плечо.

Тело его покрывала шерсть длиной 2-3 см, но не густая. На лице тоже была шерсть, по краю лица. Лицо было черноватое, чернее, чем у человека.

Он очень громко ревел у себя в доме, оглушительно, как пароход. Разговаривать он не умел, но просил кушать и понимал своих родных. На гостей набрасывался, хватал палку и всё, что под руку попадётся. На человека смотрел не прямо, а отвернётся и смотрит глазами искоса.

По посёлку он не гулял, его только выводили на немного. Он постоит какое-то время и назад. Очень боялся Ивана Ивановича. В основном жил с Серасковыми в стадах. Там он и умер, когда строили новый чум. Он сидел на нартах, вдруг закричал. К нему подбежали, а он уже мёртвый.

Присутствовавший при этом Иван Иванович Кандыгин добавил, что, когда в чум приходили посторонние, то куль хватал камень и бил им чашки на столе, если его не сажали вместе со всеми за стол. Носил он что-то вроде малицы, которую ему сшили родные.

Продолжил Максаров: “Когда куль умер, в возрасте около 30лет, а было это в 1931 году (неувязка с датами), родился Василий Иванович Серасков. Он тоже был немного ненормальный. Ростом со среднего ханта, 155 см, узкоплечий, на лице есть шерсть. У него есть брат Водим, который хорошо помнит куля, так как тот его чуть не убил. Он на всех кидался, только своего отца боялся”.

Ещё об одном куле упомянул Иосиф Николаевич Кондыгин, работник Рыбкооперации: “Вот такой человек-зверь, как вы спрашиваете, жил в Катровожах. Моя жена оттуда и хорошо его знала. Он был покрыт шерстью, под вид обезьяна, не говорил, ходил нормально”. Жена Кондыгина с нами встречаться отказалась.

Рассказ Анны Алексеевны Ширяевой, коми из Катровожа: “Кулем здесь зовут Ваську Сераскова. Но о куле я тоже слышала. От родителей слышала, а сама не видела, так как родилась в 1934 году.

Он был очень высокий, выше всех в посёлке, покрыт шерстью. Когда его нашли в люльке, то он с самого начала себя очень странно вёл: кусал грудь, когда его кормила мать, а, главное, очень быстро рос, моментом вырос. Был очень злой, сердитый и очень сильный. Рассердится, убежит в лес и бродит там, подолгу. Или вырвет дерево с корнем и притащит его домой. Очень широкоплечий был, крепкий. Когда вырос, стал к женщинам приставать, очень грубо лез к ним. Решили его потом убить. Когда каслали на Урале, то навалились на него много мужчин, привязали к нартам с оленями и пустили вниз с горы. Так он и погиб. Ещё добавлю, что говорили, когда его нашли (мёртвого), то он длиннее нарты был на 10 см”.

Рассказ Николая Ивановича Сези, мужа племянницы куля: “Куль был старшим братом Ивана Ивановича, родился он в 1885 году. Когда зимой каслали, то делали новый чум. Ребёнка оставили одного. И вдруг слышат сильный крик. Но не подошли к нему сразу, а когда подошли, то лежал этот куль. Вроде бы сразу и не заметили подмены. Когда он стал подрастать, то увидели, что что-то здесь не так: кусал мать за грудь, кричал грубым голосом. Вырос очень быстро, быстрее обычного. Лицо, ноги, руки, грудь покрывала шерсть, но не очень густая.

Ростом он был 1 м 80 см, очень крепкий. Когда Ивану Ивановичу исполнилось 16 лет, его стали женить. Вся семья Серасковых поехала по хантыйским селениям искать невесту. И куля взяли с собой. Он очень сердился, что женят не его, старшего брата, а Ивана Ивановича.

Все, кто его вдели, теперь уже умерли. Последняя умерла бабушка, его сестра.

Он хорошо умел рубить дрова, помогал всегда матери. Жил он на чердаке, потом он заболел и умер.

Говорил он очень плохо, всё больше молчал. Есть никогда не просил, но, когда давали, ел охотно и помногу. Куль убегал в лес, когда возвращался, то предупреждал, что в окрестностях появились волки и собираются напасть на оленей. В этом вопросе он никогда не ошибался”.

Примечание Пушкарёва: “Несмотря на некоторую противоречивость этих рассказов, мне кажется, что куль жил в семье Серасковых, это факт. Остаётся не выясненным только, в какое время он жил. То ли до революции, то ли в 30-е годы, как рассказывал Крылов со слов Решетова”.

Историю “Куля Серикова” знали в Шурышкарском районе многие, её помнили даже в конце 1980-х годов, но все близкие родственники этого куля к тому времени умерли, и никаких конкретных сведений о месте захоронения приёмного сына И.Серикова на Святом Мысу получить не удалось.

Надымский район. Ландшафт здесь представляет собой тундру, в южной час­ти сменяющуюся лесотундрой. Между бесчисленными протоками летом открываются замёрзшие зимой сплошные непроходимые болота, заросшие по краям густым кустарником, по берегам крупных проток – лесом.

Населе­ние ненцы и кое-где ханты. По роду занятий население делится на олене­водов и рыбаков.

Тем не менее, и здесь удалось собрать довольно богатый материал. Результаты представлены ниже:

Годы наблюдений

до 20-х

20-е

30-е

40-е

50-е

60-е

70-е

80-е

Всего рассказов

86

6

12

14

32

15

6

3

Рассказов очевидцев

45

3

2

2

20

12

3

3

Рассказы. из

2-х уст

41

3

10

10

12

3

3

-

Видели следы

19

3

5

10

1

-

-

-

Распределение информации по временам года

Годы наблюдений.

до 20-х

20-е

30-е

40-е

50-е

60-е

70-е

80-е

Лето

Всего рассказов

40

7

6

6

4

13

12

2

Рассказы очевилцев

8

3

3

1

1

2

Рассказы из 2-х уст

33

3

6

3

3

12

12

Видели следы

2

1

1

Зима

Всего рассказов

38

2

6

14

10

3

5

Рассказы очевидцев

5

1

2

2

Рассказы из 2-х уст

31

1

3

12

10

5

5

Видели следы

2

2

Очевидцы различают два типа следов: следы тунгу и следы сюдби. Они примерно одинакового размера, но следы тунгу рисуют с тремя или шестью пальцами, а следы сюдби – с четырьмя. Слева показан типичный пейзаж сибирской лесотундры, где встречаются тунгу и им подобные существа (кули, шиликуны, ямгорты и т.п.).

Приведём типичный рассказ о встрече с тунгу жительницы посёлка Мори Ф.Т.Терентьевой: ”Мне было тогда 12 лет (в 1912 году). Жили мы в посёлке Ивлевский, это километров 100 вверх по Надыму. Однажды, в июле или августе, наши родители уехали за рыбой, а мы с сестрёнкой остались дома, присматри-

вать за малышами. Вдруг я слышу – кричат: “Смотри, кто-то из леса выходит! Медведь, наверное!”

Я смотрю и вижу, что вроде бы мед­ведь идёт, большой, весь лохматый, передние лапы вниз опустил, а сам на задних лапах идёт. И вдруг он стал выпрямляться,

всё выше и выше становится.

Смотрю, а это и не медведь вовсе, а большой человек, метра три ростом, не меньше.

Голова огромная, как корзина, сверху острая. Лица не видно. Весь он был серого цвета. Ноги большие, ступни огром­ные. Распрямился, мед-

ленно повернулся в одну сторону, потом в другую и двинулся вперёд. Идёт и всё время осматривается. При ходьбе руки немного расставлены в стороны и толстенные, а ноги ещё толще. Сделал круг, потом пошёл в гору и ушёл в лес…”.

Местные жители их боятся, старики считают их “духами леса”. Но по отношению к людям эти “духи” ведут себя достаточно миролюбиво. Никаких случаев нападения на людей или похищения взрослых людей не зафиксировано. Но вот случаи попыток похищения детей имели место.

Севли рассказал также: “Перед войной, году в 1936-37 я работал на Большой Оби, напротив Мужей. Мы со стариком-хантом зажигали маяки на реке. Однажды подошёл к берегу колёсный пароход – почтовый катер. Мы поднялись на него и увидели куля, Он сидел не палубе, на корме, привязанный к скамейке. Руки и ноги у него были связаны. Очень большой человек, совсем без одежды и весь покрыт шерстью, весь чёрный. Я его хорошо рассмотрел, хотя и страшно было. На лице и голове тоже волосы, на голове такой же длины, как и на теле. Глаза, как у человека, нос длинный, опущенный, подбородок очень длинный и рот большой. Вокруг глаз густая шерсть. Я стоял, а он сидел на палубе и был ростом с меня. Ушей не было видно – весь в шерсти.

Матросы говорили, что поймали его возле какого-то города и возили вниз. В Салехард. Специально возили показывать всем людям. Сейчас его везли вверх по Оби в какой-то город”.

Брат Ивана Севли Семён сказал, что этого куля потом отвезли на то место, где он был пойман, и там отпустили.

Внешний вид сюдби ничем не отличается от внешности куля из Шурыш­карского района, поведение – тоже. Иногда его видели в воде озера или реки, где он плавал и нырял, подолгу оставаясь под водой. В Надымском районе видели не только особей мужского пола, но и самок. Они были ме­нее обволошенные, только на голове длинные чёрные волосы, у них круп­ные молочные железы. Отношение к человеку у сюдби уверенное, порой агрессив­ное.

Чтобы получить представление об информации с возможно большей тер­ритории, Пушкарёв произвёл анкетный опрос в столице Ямало-Ненецкого автономного округа городе Са­лехарде. Были выбраны несколько учебных заведений, в которых учатся подростки со всей территории округа: Медицинское и Педагогическое учи­лище и Зооветеринарный техникум. В каждом из этих учебных заведений учатся студенты из разных районов, расположенных на огромной территории от побережья Ледовитого океана на севере и тайги Приполярного Урала на юге и от Печоры на западе до Енисея на востоке. В каждом учебном заведении были розданы по 100 анкет. Результаты приведены ниже:

Типичный пейзаж Северного Урала осенью.

Природная зона

Зона

Заполярная предгорная тундра

Лесотундра

Юго-Восточная тайга

Западная тайга

Годы

50 60 70

50 60 70

50 60 70

50 60 70

Рассказы очевидцев

– 3 –

– 1 –

– – –

– 1 –

Рассказы из 2-х уст

7 15 8

5 15 5

– 5 1

– 20 9

Видели следы

– 3 1

– – –

– 1 –

– – –

Рассказ Лиды Няч 23-х лет, учащейся педагогического техникума, жившей в осёлке Самбург Пуровского района:

“Мне было 7 лет. Наша семья пасла оленей между Самбургом и Красносель-купом. Однажды отец вернулся и говорит бригадиру: “В тундре будь осторожен, олени чего-то беспокоятся”. Бригадир уехал. А родители мне и другим детям сказали: “Идите домой, а то тунгу уведёт”. Мы зашли в чум. Стемнело. И, вдруг, пронзительный свист, такой резкий, отчётливый. Собаки стали бешено лаять. Отец говорит: “Ну, это он! Надо собак спустить”. А собаки сбились около чума, лают, но отойти боятся.

0|1|2|3|4|5|6|7|8|9|10|11|12|