Тур Хейердал Путешествие на Кон-Тики

Один специалист по биологии моря снабдил нас специальной сеткой для ловли особо интересовавших нас живых существ. Она была шелковой и имела около 3 тысяч ячеек на один квадратный дюйм. Этот сачок, на железном кольце диаметром в 1,5 фута. тащился за плотом. Как при любой рыбной ловле. улов планктона менялся в зависимости от времени и места. Он становился менее удачным, по мере того как мы уходили дальше на запад и море становилось теплее. Богатые уловы доставались ночью. Это, видимо, зависело от того, что при солнечном свете многие морские твари уходят глубже под воду.

Когда на плоту нечем было заняться, то ради развлечения мы совали свой нос в сеть с планктоном. Не ради аромата, конечно, - запах планктона был просто ужасный, - и тем более не ради возбуждающего аппетит вида - в сетке было на редкость отвратительное месиво, - просто для нас было забавой раскладывать содержимое сети с планктоном на доске и рассматривать каждый из микроорганизмов в отдельности. Перед нами раскрывалось невероятное разнообразие фантастических форм и красок.

Большей частью это были крошечные, напоминающие креветок, ракообразные или икринки рыб, но среди них попадались мальки различных рыб и моллюски, необычайно миниатюрные крабы всех цветов радуги, медузы и бесконечное множество каких-то маленьких существ, которые, казалось, явились прямо из сказки. Одни были похожи на бархатные трепещущие призраки, вырезанные из целлофана, другие походили на крохотных красноклювых птиц с панцирем вместо перьев. Безудержную творческую расточительность проявила природа, создавая планктон. Ни один художник-сюрреалист не смог бы выдумать более фантастические существа, чем те, которые мы встречали в мире планктона.

После того как холодное течение Гумбольдта повернуло на запад южнее экватора, мы начали вынимать из сети через каждые несколько часов по два килограмма планктона. Он лежал в ней спрессованный и напоминал слоеный пирог, в котором были коричневый, красный, серый или зеленый слои, соответственно тем полям планктона, через которые мы проходили. Ночью, когда кругом все фосфоресцировало, казалось, что мы вытягиваем на борт мешок со сверкающими драгоценными камнями. Но как только это сокровище оказывалось на борту, оно превращалось в миллионы мельчайших живых искрящихся креветок и сверкающих мальков, светившихся в темноте, как груда раскаленных угольков. Мы выливали их в ведро, и чудилось, что из сетки льется волшебная каша из сверкающих светлячков. Но насколько был красив наш улов на расстоянии, настолько отвратительно пахнул он вблизи. Если кто-нибудь набирался смелости и отправлял ложку этой сверкающей массы себе в рот, он убеждался, что насколько ужасен был этот запах, настолько замечателен был вкус. Планктон напоминал паштет из креветок, омаров и крабов, если смесь состояла преимущественно из мельчайших креветок; если же она в основном состояла из мельчайших икринок, то вкус ее напоминал зернистую икру, а иногда даже и устриц. Растительный планктон был либо настолько мал, что просачивался вместе с водой через сеть, либо настолько велик, что мы могли выбирать его руками. Основную его массу составляли желеобразные организмы длиной около одного сантиметра, похожие на стеклянные шарики или медуз. Они были горьки на вкус, и мы их выбрасывали. Все же остальное годилось для еды либо в сыром виде, либо в виде сваренных в воде каши или супа. На вкус и цвет товарищей нет. Двое из наших парней на плоту считали, что планктон лакомое блюдо; двое других думали, что он съедобен; а остальным даже смотреть на него было противно. По своей питательности планктон не уступает крупным омарам, крабам, ракам. Если его умело приготовить и хорошо приправить, то все любители продуктов моря сочтут его превосходным блюдом.

Уже одно то, что самое крупное животное на земле - синий кит - питается исключительно планктоном, доказывает высокую калорийность входящих в него микроорганизмов. Наш способ ловли планктона небольшой сеткой, которая зачастую оказывалась изжеванной голодными рыбами, показался нам крайне примитивным, когда мы однажды, сидя на плоту, увидели, как проплывающий мимо кит выбрасывал фонтаны воды и отцеживал через решетки роговых пластинок планктон.

- Почему бы вам, пожирателям планктона, не последовать его примеру? - ехидно спросили нас однажды Турстейн и Бенгт, когда мы потеряли в волнах нашу сеть. - Сделайте хороший глоток, а затем процедите воду через усы.

РњРЅРµ случалось видеть китов РЅР° далеком расстоянии СЃ пароходов Рё вблизи - РІ музеях, РЅРѕ РѕРЅРё казались РјРЅРµ ненастоящими, Рё СЏ РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ относился Рє этим великанам так же, как Рє РґСЂСѓРіРёРј подобным РёРј теплокровным животным - например, Рє лошади или слону. РЎ биологической точки зрения, СЏ был вынужден признать, что РєРёС‚ настоящее млекопитающее, РЅРѕ всем СЃРІРѕРёРј существом РѕРЅ РІСЃРµ-таки напоминал РјРЅРµ РѕРіСЂРѕРјРЅСѓСЋ, холодную рыбу. РќРѕ РјРѕРµ отношение Рє китам РІ РєРѕСЂРЅРµ изменилось, РєРѕРіРґР° РѕРЅРё появились около нашего плота. Однажды РјС‹ завтракали, устроившись, как обычно, РЅР° краю плота, поближе Рє РІРѕРґРµ, так, что достаточно было лишь слегка наклониться, чтобы ополоснуть кружку, Рё РІРґСЂСѓРі РІСЃРµ РјС‹ вздрогнули РѕС‚ неожиданности, услышав позади себя тяжелый храп плывущей лошади. Огромный РєРёС‚ вынырнул РёР· РІРѕРґС‹ Рё смотрел РЅР° нас. РћРЅ находился так близко, что было РІРёРґРЅРѕ, как кожа внутри его дыхала блестит, словно лакированный ботинок. РњС‹ отвыкли здесь РІ РјРѕСЂРµ РѕС‚ настоящих РІР·РґРѕС…РѕРІ - ведь РІСЃРµ живые существа бесшумно скользили РІРѕРєСЂСѓРі, РѕРЅРё РЅРµ имели легких Рё лишь слегка раздували жабры. РњС‹ тотчас прониклись чувством теплой симпатии Рє своему старому троюродному брату-киту, который, РїРѕРґРѕР±РЅРѕ нам, забрел так далеко РІ РјРѕСЂРµ. Вместо холодной, похожей РЅР° жабу акулы, которой незачем даже РЅРѕСЃ высовывать, чтобы подышать свежим РІРѕР·РґСѓС…РѕРј, Рє нам РІ гости явилось существо, отдаленно напоминавшее веселого, откормленного бегемота РёР· зоопарка. РљРёС‚ подплыл Рє самому борту плота, еще раз РІР·РґРѕС…РЅСѓР», что произвело РЅР° меня самое благоприятное впечатление, Рё скрылся РІ глубинах океана. Киты навещали нас РјРЅРѕРіРѕ раз. Чаще всего это были небольшие РјРѕСЂСЃРєРёРµ СЃРІРёРЅСЊРё Рё касатки, резвившиеся РІРѕРєСЂСѓРі нас РЅР° поверхности РІРѕРґС‹ большими стаями, РЅРѕ РёРЅРѕРіРґР° Рє нам наведывались кашалоты Рё РґСЂСѓРіРёРµ гигантские киты, которые подплывали РІ одиночку или небольшими группами. Р?РЅРѕРіРґР° РѕРЅРё плыли РјРёРјРѕ РЅР° очень далеком расстоянии, РїСЂРѕС…РѕРґСЏ, как далекие корабли, Сѓ самого горизонта Рё выбрасывая время РѕС‚ времени РІ РІРѕР·РґСѓС… фонтаны РІРѕРґС‹, РЅРѕ бывало, что РѕРЅРё шли РїСЂСЏРјРѕ РЅР° нас. Р’ первый раз, РєРѕРіРґР° огромный РєРёС‚ изменил СЃРІРѕР№ РєСѓСЂСЃ Рё стремительно направился РїСЂСЏРјРѕ Рє нам, РјС‹ решили, что столкновение неизбежно.

Он все приближался и приближался, и мы все отчетливее слышали его тяжелое пыхтенье и глубокое дыхание. Когда он высовывал голову из воды, казалось, что какое-то огромное, толстокожее, неуклюжее сухопутное животное продирается сквозь воду и оно так же не похоже на рыбу, как летучая мышь на птицу. Он подплыл вплотную к левой стороне плота. Мы все кинулись туда. Один из членов экипажа влез на мачту и сообщил, что видит еще семь-восемь китов, плывущих на нас.

Огромный, блестящий от воды черный лоб был на расстоянии не более двух метров от плота, когда великан наконец нырнул. Мы увидели, как гигантская иссиня-черная спина медленно ушла под самый плот прямо у наших ног. Несколько секунд он лежал неподвижной и темной громадой, а мы, затаив дыхание, рассматривали горбатую спину гигантского млекопитающего, которое было значительно длиннее плота. Но вот кит начал медленно опускаться и исчез в голубоватой воде. Тем временем нас окружила вся стая, но ни один из китов не обращал на нас никакого внимания. По всей вероятности, киты только тогда разбивают могучим ударом хвоста в щепки китобойные суда, когда они подвергаются нападению. Все утро киты пыхтели и сопели вокруг нашего плота, появляясь там, где мы их меньше всего ожидали, но ни один из них не задел ни плота, ни кормового весла. Киты плескались в воде, наслаждаясь жаркими лучами солнца. Но в полдень вся компания, будто бы по сигналу, нырнула в воду и мгновенно исчезла.

Нам приходилось находить под своим плотом не только китов. Ведь если откинуть в хижине цыновки, на которых мы спали, то в щели между бревнами видна была плескавшаяся кристально чистая голубая вода. Подождав мгновенье, можно было увидеть плавник или спину какой-нибудь проплывавшей поблизости крупной рыбы, а то и целую небольшую рыбку.

Если бы щели между бревнами были немного шире, то мы могли бы устроиться с удочками в постели и удить у себя под матрацами,

Золотые макрели Рё рыбки-лоцманы питали особенную любовь Рє нашему плоту. Первые золотые макрели присоединились Рє нам, РєРѕРіРґР° РјС‹ вышли РёР· РІРѕРґ Кальяо Рё попали РІ течение. РќРѕ СЃ тех РїРѕСЂ РЅРµ проходило РЅРё РѕРґРЅРѕРіРѕ РґРЅСЏ РІРѕ время всего нашего путешествия, РєРѕРіРґР° Р±С‹ РІРѕРєСЂСѓРі плота РЅРµ вертелись макрели. Что влекло РёС… Рє нам, трудно сказать. Вероятно, РёС… устраивала чудесная возможность плыть РІ тени СЃ крышей над головой, Р° может быть, РѕРЅРё просто-напросто находили РјРЅРѕРіРѕ съедобного РЅР° нашем РѕРіРѕСЂРѕРґРµ, РЅР° котором произрастали ракушки Рё висевшие гирляндами водоросли. Р?С… было РјРЅРѕРіРѕ РЅР° РїРѕРґРІРѕРґРЅРѕР№ стороне плота Рё даже РЅР° РєРѕСЂРјРѕРІРѕРј весле. Р’СЃРµ началось СЃ небольшого слоя зеленой тины, РЅРѕ затем пучки водорослей стали расти СЃ такой молниеносной быстротой, что "РљРѕРЅ-РўРёРєРё" стал СЃРєРѕСЂРѕ походить РЅР° бородатого РјРѕСЂСЃРєРѕРіРѕ Р±РѕРіР°, мотавшегося РЅР° волнах. Рђ зеленые водоросли превратились РІ излюбленное укрытие для мальков Рё наших бесплатных пассажиров -- крабов.

Был такой момент, когда нам казалось, что мелкие муравьи выживут нас с плота. Они жили в бревнах, и когда мы вышли в море и древесина стала влажной, они начали спасаться бегством и нашли убежище в наших спальных мешках. Они скоро заполонили весь плот, кусали и мучили нас так, что мы были готовы броситься в воду, чтобы только избавиться от них. Но по мере удаления от берега на плоту становилось все мокрее, и они поняли, что попали не в свою стихию. Лишь очень немногим муравьям удалось перенести путешествие. Лучше всех прижились на плоту крабы и рачки - морские уточки в 3-4 сантиметра длиной. Они сотнями водились на бревнах, особенно с подветренной стороны. Мы варили из них суп, и как только один урожай был собран, на месте его вырастали новые личинки, и у нас постоянно был свежий запас; у морских уточек нежный вкус. Мы ели также салат из водорослей - они были не так вкусны, но, во всяком случае, вполне съедобны. Мы никогда не видели, чтобы золотые макрели пользовались нашим огородом, но их обычно можно, было видеть вблизи плота. Они то повертывались брюхом кверху, то плавали между бревнами.

Золотая макрель - тропическая рыба, отличающаяся яркой окраской. Пойманные нами рыбы имели от 1 до 1,35 метра в длину, тело их было словно сплющено с боков и голова вытянута кверху. Однажды мы вытащили на плот макрель длиной в 1,48 метра с головой высотой не менее 37 сантиметров. Рыба отличалась изумительными красками, она переливалась разными цветами, как большая навозная муха, а плавник сверкал золотом. Но стоило вытащить ее на борт, как на глазах происходила необычайная перемена: она превращалась постепенно в серебристо-серую с белыми пятнами, а под конец становилась вся серебряно-белой. Такой она оставалась четыре-пять минут, затем восстанавливались первоначальные краски. Золотая макрель даже в воде меняет окраску, как хамелеон, и иногда нам казалось, что мы поймали какую-то неизвестную рыбу, отливающую медью, но, рассмотрев ее внимательно, убеждались, что это наш верный спутник - золотая макрель.

Высокий лоб, придающий золотой макрели сходство с бульдогом, со сплющенными висками, всегда торчит над поверхностью воды, когда хищница стремительной торпедой несется за стаей удирающих летучих рыб. В хорошем настроении макрель ложится на бок, разгоняется, прыгает в воздух и плашмя шлепается обратно в воду, поднимая каскады воды. Не успев очутиться в воде, она снова делает прыжок за прыжком с одной волны на другую. Но когда макрель в плохом настроении - например, когда мы втаскиваем ее на плот, - то она начинает яростно кусаться. Турстейн долгое время хромал с завязанным большим пальцем на ноге. Он сунул его в пасть макрели, которая не замедлила схватить его и укусить сильнее, чем обычно. По возвращении из экспедиции мы слышали, что макрели нападают на купающихся, даже едят их. Это отнюдь не льстило нам - ведь мы ежедневно плескались среди них, и нас макрели тщательно избегали. Во всяком случае, они были настоящими хищниками, и мы часто находили у них в желудке кальмаров и летучих рыб, заглотанных целиком.

Летучие рыбы - любимая пища голодных макрелей. Как только макрель завидит что-то, плескающееся в воде, она спешит к этому месту в надежде, что это летучая рыба- Утром, когда мы, зевая, выползали из хижины и окунали зубную щетку в море, не раз случалось моментально проснуться, потому что из-под плота с быстротой молнии вылетала 15-килограммовая макрель и со всего размаха тыкалась в щетку. Часто, когда мы завтракали на краю плота, какая-нибудь макрель выскакивала и прыгала плашмя обратно в воду с таким сильным всплеском, что обдавала брызгами и нас и завтрак.

Однажды за обедом с нами произошло нечто невероятное. Турстейн внезапно отложил вилку, сунул руку в воду; вода забурлила, и прежде чем мы опомнились, около нас билась огромная макрель. Оказалось, что Турстейн заметил конец проплывавшей мимо нас лески, схватил ее, а на другом конце оказалась весьма озадаченная рыба, упущенная несколько дней назад Эриком.

Не проходило дня, чтобы около плота или под плотом не кружилось бы шесть-семь макрелей. Редко-редко их бывало две-три; в иные дни мы насчитывали их до тридцати-сорока штук. Вообще кока нужно было предупредить лишь минут за двадцать, что нам хочется свежей рыбы к обеду. Он привязывал половину летучей рыбы к леске и насаживал на крючок наживку. Золотая макрель, одним прыжком пробороздив лбом поверхность моря, оказывалась у плота, а за ней летели еще две или три. Макрель - исключительно вкусная рыба, и в свежем виде ее мясо напоминает по вкусу одновременно и треску и лосося. Одной рыбы нам вполне хватало на два дня, а больше и не нужно: море было полно рыбы.

Совсем иначе мы познакомились с рыбками-лоцманами. Они сопровождали акул, появлявшихся возле плота, и если те погибали, то мы усыновляли лоцманов. Первые акулы показались вскоре после нашего выхода в море и стали ежедневными гостями.

Р?РЅРѕРіРґР° акула появлялась лишь РІ роли разведчика - РѕРЅР° делала РєСЂСѓРі около плота Рё исчезала. РќРѕ чаще всего РІ поисках добычи акула ложилась нам РІ кильватер Р·Р° РєРѕСЂРјРѕР№ Рё РЅРµ отставала. Без единого Р·РІСѓРєР° подавалась РѕРЅР° то вправо, то влево Рё шевелила хвостом, чтобы идти РІ РЅРѕРіСѓ. РћРЅР° двигалась вверх Рё РІРЅРёР· вместе СЃ морем, Рё СЃРїРёРЅРЅРѕР№ плавник предостерегающе торчал РёР· РІРѕРґС‹, Р° серо-синее туловище казалось РїСЂРё солнечном свете РїРѕРґ поверхностью РІРѕРґС‹ коричневатым. Р?РЅРѕРіРґР° большая волна поднимала ее настолько выше СѓСЂРѕРІРЅСЏ плота, что РјС‹ смотрели, словно через стеклянную стенку аквариума, как РѕРЅР° важно плывет РЅР° нас СЃРѕ стайкой лоцманов Сѓ самого рыла. Несколько секунд казалось, что акула Рё РІСЃСЏ ее полосатая свита окажутся сейчас Сѓ нас РЅР° плоту, РЅРѕ РІ последний момент плот поднимался РЅР° гребень волны Рё спускался СЃ него, Р° акула скрывалась РїРѕРґ бревнами.

Репутация, установившаяся за акулами, и их устрашающий вид внушали сначала к ним уважение. В ее обтекаемом теле таилась необузданная сила - огромные железные мускулы. Приплюснутая голова с зелеными кошачьими глазами и огромной пастью, способной проглотить футбольный мяч, говорила о прожорливой кровожадности. Стоило рулевому крикнуть:

"Акула справа!" или "Акула слева!", как мы бросались к ружьям, гарпунам и становились вдоль борта. Акула обычно кружила вокруг плота, задевая хвостовым плавником бревна. Скоро мы обнаружили, что наконечник гарпуна ломается, а острога гнется, как соломинка, касаясь спины акулы, покрытой как будто наждачной бумагой, и это еще больше увеличивало наше уважение к ней.

Р?РЅРѕРіРґР° гарпун Рё пробивал ее кожу, хрящи Рё мускулы, РЅРѕ акула столь ожесточенно боролась, что РІРѕРґР° бешено бурлила РІРѕРєСЂСѓРі, РїРѕРєР° РѕРЅР° РЅРµ вырывалась Рё была такова, оставив после себя небольшое кровавое пятнышко.

Желая сохранить СЃРІРѕР№ последний гарпун, РјС‹ связали вместе самые крупные рыбные крючки Рё засунули РёС… внутрь золотой макрели. Лесу РёР· нескольких стальных тросиков РјС‹ привязали Рє своей спасательной бечеве Рё забросили приманку. Акула приблизилась медленно, РЅРѕ уверенно, приподняла голову РёР· РІРѕРґС‹, резким движением открыла РѕРіСЂРѕРјРЅСѓСЋ полукруглую пасть Рё проглотила РІСЃСЋ макрель. Р? попалась. Акула затеяла такую РІРѕР·РЅСЋ, что РІСЃСЏ РІРѕРґР° РєСЂСѓРіРѕРј превратилась РІ пену, РЅРѕ РјС‹ крепко держали лесу Рё медленно подтянули громадину Рє РєРѕСЂРјРµ, несмотря РЅР° РІСЃРµ ее сопротивление. Здесь РѕРЅР° решила переждать, что будет дальше, Рё, чтобы испугать нас, только широко разевала СЃРІРѕСЋ пасть СЃ параллельными рядами пилообразных Р·СѓР±РѕРІ. РњС‹ дождались большой волны Рё втащили ее наконец РЅР° скользкие РѕС‚ водорослей бревна РєРѕСЂРјС‹. Потом РјС‹ изловчились Рё набросили ей РЅР° хвостовой плавник петлю Рё отошли подальше, РІ ожидании конца воинственной пляски. Р’ головном хряще первой втащенной нами РЅР° плот акулы РјС‹ нашли наконечник нашего собственного гарпуна Рё вначале решили, что именно РѕРЅ Рё был причиной сравнительно слабой воинственности великанши. РќРѕ впоследствии РјС‹ ловили этим СЃРїРѕСЃРѕР±РѕРј акулу Р·Р° акулой, Рё каждый раз дело сходило нам так же легко СЃ СЂСѓРє. Вначале акула билась Рё дергалась РёР·Рѕ всех СЃРёР» Рё причиняла ужасно РјРЅРѕРіРѕ хлопот РѕРґРЅРёРј СЃРІРѕРёРј весом, РЅРѕ СЃРєРѕСЂРѕ становилась вялой Рё скучной, Рё если нам удавалось крепко удерживать трос, РЅРµ уступая РЅРё сантиметра, то РѕРЅР° даже РЅРµ рисковала показать нам, РЅР° что РѕРЅР° была СЃРїРѕСЃРѕР±РЅР° СЃ ее невероятной силой. Акулы, которых РјС‹ вытаскивали РЅР° Р±РѕСЂС‚, имели обычно РѕС‚ 2 РґРѕ 3 метров РІ длину. Это были голубые или коричневые акулы. РЈ последних кожа была настолько плотной, что РјС‹ СЃ трудом могли всадить РІ нее острый РЅРѕР¶. Кожа РЅР° Р±СЂСЋС…Рµ была такой же прочной, как Рё РЅР° СЃРїРёРЅРµ, Рё единственным уязвимым местом акулы были жаберные отверстия, расположенные РІ задней части головы, РїРѕ пяти СЃ каждой стороны.

На пойманных акулах мы часто находили черных слизистых прилипал, крепко к ним присосавшихся. При помощи овального присоска, расположенного на макушке плоской головы, они накрепко присасываются к акуле, так что, несмотря на все усилия, их невозможно отодрать за хвост. Но сами прилипалы отпадали и присасывались к другому предмету так быстро, что мы едва успевали моргнуть глазом. Убедившись, что их старая приятельница не собирается возвращаться в родную стихию, они отпадали и скользили между бревнами в поисках другой акулы. В случае, если прилипалы не находят сразу другой акулы, они на время присасываются к какой-нибудь другой рыбе. Прилипалы достигают размеров от 10 до 30 сантиметров. Мы решили испробовать применяемый местными жителями способ. Они привязывают к хвосту прилипалы бечеву и пускают его в море. Прилипало присасывается к первой попавшейся рыбе и так прочно, что счастливому рыболову остается тащить их обоих вместе. Но нам не особенно повезло в этом деле. Каждый раз, когда мы выбрасывали за борт привязанного на шнурке прилипалу, он немедленно присасывался к первому попавшемуся бревну плота, вполне убежденный, что нашел невиданный экземпляр громадной акулы, и мы могли тянуть за бечеву до бесконечности. Постепенно на подводной стороне плота у нас возникла целая колония прилипал, путешествовавших вместе с нами через Тихий океан.

Надо РІСЃРµ-таки сказать, что прилипало был глупой, безобразной рыбой Рё никак РЅРµ РјРѕРі сравниться СЃ такой приятной рыбкой, как его веселый компаньон - рыбка-лоцман. Эта рыба невелика, напоминает РїРѕ форме сигару, Р° РїРѕ полосатости - зебру. Обычно целые стайки этих рыбок плывут перед пастью акулы. Р?С… назвали лоцманами, считая, что РѕРЅРё указывают полуслепой акуле направление, которого ей следует придерживаться РІ РјРѕСЂРµ. РќР° самом деле рыба-лоцман только плавает вместе СЃ акулой Рё превращается РІ лоцмана, лишь РєРѕРіРґР° завидит какую-РЅРёР±СѓРґСЊ пищу. Рыба-лоцман РґРѕ последних секунд сопровождает своего РіРѕСЃРїРѕРґРёРЅР° Рё повелителя. РќРѕ РѕРЅР° РЅРµ умеет, как прилипало, присасываться Рє шкуре гиганта Рё потому РїСЂРёС…РѕРґРёС‚ РІ полное замешательство, РєРѕРіРґР° акула внезапно взвивается РІ РІРѕР·РґСѓС…, чтобы больше уже РЅРµ возвратиться. Р’ таких случаях стайка рыбок-лоцманов растерянно снует туда Рё обратно Рё РІСЃРµ ищет акулу, постоянно возвращаясь Рє РєРѕСЂРјРµ "РљРѕРЅ-РўРёРєРё" - Рє тому месту, РіРґРµ акула воспарила РІ небо. РќРѕ время шло, Р° акула РЅРµ возвращалась, Рё РѕРЅРё были вынуждены искать РЅРѕРІРѕРіРѕ РіРѕСЃРїРѕРґРёРЅР° Рё повелителя. Р? тут РёРј подвертывался "РљРѕРЅ-РўРёРєРё".

Р?РЅРѕРіРґР° РјС‹ опускали голову СЃ края плота РІРЅРёР·, РІ прозрачную РІРѕРґСѓ, Рё осматривали его РїРѕРґРІРѕРґРЅСѓСЋ часть. РћРЅР° казалась Р±СЂСЋС…РѕРј гигантского РјРѕСЂСЃРєРѕРіРѕ чудовища; хвостом было РєРѕСЂРјРѕРІРѕРµ весло, Р° плавниками - килевые РґРѕСЃРєРё. Р? между РЅРёРјРё плавали стайкой усыновленные рыбки-лоцманы, РЅРµ обращая никакого внимания РЅР° пускающую пузыри человеческую голову. Р?РЅРѕРіРґР° РѕРґРЅР°-РґРІРµ рыбки быстро выскакивали поближе вперед, осматривали человеческий РЅРѕСЃ Рё возвращались обратно РІ дружные СЂСЏРґС‹ плавающих товарищей.

Мы обнаружили, что рыбки патрулировали двумя отрядами: большинство находилось между килевыми досками, остальная часть, образуя изящное веерообразное построение, плыла перед носом плота. То одна, то другая рыбка вдруг вырывалась вперед, чтобы схватить что-нибудь съестное. А когда мы после еды мыли в море посуду, то казалось, что мы выбросили вместе с остатками своего обеда целый ящик полосатых сигар. Не было ни одной крошки, которую они внимательно не исследовали бы, и все, кроме овощей, немедленно исчезало в их желудках. Смешные эти рыбки так по-детски доверчиво искали у нас защиты, что мы испытывали к ним почти родительские чувства. Они стали комнатными животными "Кон-Тики", и на их ловлю было объявлено "табу"[23].

Среди наших рыбок были мальки величиной не более одного дюйма, но большинство по своим размерам равнялось 6 дюймам. Когда китовая акула молниеносно скрылась с гарпуном Эрика, часть ее рыбок-лоцманов перешла на сторону "Кон-Тики". Они были длиной в 2 фута. После ряда побед над акулами "Кон-Тики" сопровождала свита уже в сорок-пятьдесят рыбок, и многим из них настолько понравилось наше неторопливое движение вперед, а также и регулярное выбрасывание остатков со стола, что они сопровождали нас на тысячи километров.

Но были среди них и предатели. Однажды во время вахты у руля я заметил, что море в южном направлении вдруг закипело. Огромная стая золотых макрелей бороздила воду, как серебристые торпеды. Они приближались не так, как всегда, спокойно плескаясь, а неслись с большой скоростью больше по воздуху, чем по воде. Голубые гребни волн превращались под паническими прыжками беглецов в сплошную пену, а за ними зигзагами, словно глиссер, мчалась чья-то черная спина. Потерявшие голову макрели бросились к плоту. Здесь они благополучно под него нырнули. Но около сотни беглецов сгрудилось в плотную стаю и метнулось в восточном направлении, так что вся вода за кормой заиграла яркими красками. Гнавшаяся за ними блестящая спина приподнялась над поверхностью воды; изящно изогнувшись, нырнула под плот, торпедой вылетела оттуда и бросилась за стаей макрелей. Это была громаднейшая голубая акула длиной в 5-6 метров. Она быстро скрылась, но вместе с ней исчезли многие наши рыбки-лоцманы. Они пошли за героем, захватившим их воображение больше, чем люди.

Специалисты предупреждали нас быть как можно осторожнее СЃ кальмарами, которые могли забраться РЅР° плот. Р’ Географическом обществе РІ Вашингтоне нам показывали сообщения Рё страшные фотоснимки, сделанные РїСЂРё свете магния РІ РѕРґРЅРѕРј РёР· районов течения Гумбольдта, РіРґРµ было любимое место СЃР±РѕСЂРёС‰ чудовищных кальмаров, поднимавшихся РїРѕ ночам РЅР° поверхность РІРѕРґС‹. РћРЅРё были так прожорливы, что если РѕРґРёРЅ РёР· РЅРёС… попадал РЅР° крючок СЃ РјСЏСЃРЅРѕР№ наживкой, то РґСЂСѓРіРѕР№ немедленно являлся, чтобы сожрать своего пленного сородича. Р?С… щупальца СЃРїРѕСЃРѕР±РЅС‹ одолеть акулу Рё оставить следы РЅР° шкуре большого кита.

Кроме того, у кальмаров имеется ужасный клюв, напоминающий орлиный. Нам говорили, что они плавают ночью на поверхности воды и их глаза светятся фосфорическим светом, а щупальца так велики, что они могут, если не захотят взбираться на плот, обыскать ими все, что угодно, в самом отдаленном конце хижины, вплоть до самых укромных уголков на палубе. Нам не очень хотелось, чтобы холодные щупальца вытащили нас из спального мешка, и каждый из нас запасся острым, похожим на саблю, ножом мачете на случай, если придется ночью проснуться в объятиях кальмара. Подобная возможность казалась нам самой страшной, когда мы готовились отправиться в океан, тем более что все морские эксперты Перу в один голос говорили на эту тему и показывали на карте, где находится самое опасное место. Оно находилось в течении Гумбольдта, прямо на нашем пути.

Прошло много времени, прежде чем мы увидели первого кальмара. Однажды утром мы обнаружили первые признаки, указывавшие, что кальмары где-то поблизости. С восходом солнца мы заметили на плоту малютку-кальмара. Он был величиной с кошку, но мог бы, очевидно, достичь и больших размеров, если бы сохранил жизнь и здоровье. Он взобрался на плот самостоятельно ночью и теперь лежал мертвый перед входом в хижину, обвив щупальцами бамбуковый шест. Бамбуковая палуба была вся забрызгана черной жидкостью, похожей на чернила. Кальмаренок валялся в целой луже этой жидкости. Она напоминала тушь. Мы написали ею в вахтенном журнале несколько страниц, а маленького кальмара выбросили в море, к удовольствию макрелей. Это незначительное происшествие мы восприняли как предостережение о возможных визитах более крупных ночных гостей. Если малютка смог взобраться на плот, то его голодные родители и подавно смогут. Мы поняли, как должны были чувствовать себя наши предки, плывя на своих судах времен викингов и подумывая о морском змее. Новый случай поставил нас окончательно в тупик. Как-то утром мы нашли кальмара еще меньших размеров на пальмовой крыше нашей хижины. Мы были поражены. Взобраться туда он не мог, потому что черные пятна виднелись только вокруг него на самой середине крыши. Его не могла забросить и морская птица, потому что на нем не было никаких повреждений, никаких следов клюва или когтей. Оставалось одно: кальмар был заброшен на хижину огромной волной, но никто из ночных дежурных не мог припомнить, чтоб ночью были такие волны. Время шло, и на плоту по утрам все чаще и чаще стали попадаться детеныши кальмаров. Самые крошечные были длиной не больше среднего пальца. Скоро мы перестали удивляться, находя каждое утро, кроме летучих рыб, несколько небольших кальмаров, даже если море ночью и было спокойно. Этот молодняк был действительно дьявольской породы, с длинными щупальцами, покрытыми присосками, еще двумя щупальцами, поменьше, оканчивавшимися крючьями, похожими на шипы. Однако со стороны крупных кальмаров не было никаких признаков поползновения взобраться ночью на плот. В темные ночи мы видели, как светились у поверхности воды фосфорическим огнем их глаза. Днем мы однажды наблюдали, как закипела и запузырилась вода и в воздухе будто завертелось большое колесо, а наши макрели, отчаянно прыгая, бросились в разные стороны. Однако почему кальмары-родители никогда не взбирались на плот, в то время как их детки были постоянными нашими посетителями, оставалось для нас загадкой, на которую мы нашли ответ лишь спустя два полных приключений месяца, когда миновали пользующийся дурной славой, кишащий кальмарами район течения Гумбольдта.

Кальмарята продолжали посещать наш плот. Однажды СЏСЂРєРёРј солнечным утром РјС‹ увидели РѕРіСЂРѕРјРЅСѓСЋ сверкающую стаю каких-то существ, выскакивавших РёР· РІРѕРґС‹ Рё пролетавших РІ РІРѕР·РґСѓС…Рµ, как огромные капли дождя. РњРѕСЂРµ РІ том месте кипело РѕС‚ гнавшихся Р·Р° кем-то макрелей. Сначала РјС‹ решили, что это стая летучих рыб - РјС‹ уже знали три РёС… разновидности. РќРѕ стая подошла ближе Рё перелетела через плот РЅР° высоте полутора метров, Р° РІ РіСЂСѓРґСЊ Бенгта что-то ударилось Рё шлепнулось РЅР° палубу. Это был маленький кальмар. Представьте себе, как РјС‹ удивились! РњС‹ посадили его РІ брезентовое ведро. РћРЅ немедленно сделал попытку разогнаться Рё выскочить РЅР° волю, РЅРѕ его хватило только РЅР° то, чтобы наполовину высунуться РёР· РІРѕРґС‹. Р?звестно, что кальмар передвигается РїРѕ принципу реактивного двигателя. РћРЅ вбирает РІ себя РІРѕРґСѓ, затем СЃ РѕРіСЂРѕРјРЅРѕР№ силой проталкивает ее через РѕСЃРѕР±СѓСЋ "РІРѕСЂРѕРЅРєСѓ" Рё СЃ большой скоростью двигается толчками назад; РІСЃРµ его щупальца собраны РІ узел над головой, Рё РїРѕ форме РѕРЅ такой же обтекаемый, как рыба. РџРѕ бокам Сѓ него имеются круглые мясистые складки, которыми РѕРЅ пользуется для перемены направления своего движения и для СЃРїРѕРєРѕР№РЅРѕРіРѕ плавания РІ РІРѕРґРµ. Беззащитный молодой кальмар, являющийся лакомым блюдом для РјРЅРѕРіРёС… рыб, СѓС…РѕРґРёС‚ РѕС‚ СЃРІРѕРёС… преследователей, выскакивая РІ РІРѕР·РґСѓС…, как летучая рыба. Принцип реактивного движения был применен кальмарами задолго РґРѕ того, как его изобрели люди. Нам довелось РЅРµ раз наблюдать летающих молодых кальмаров. Развив большую скорость, РѕРЅРё вылетают РёР· РІРѕРґС‹ РїРѕРґ углом, причем крыльями РёРј служат расправленные складки кожи. РћРЅРё, как Рё летучие рыбы, совершают над волнами планирующий полет, РїРѕРєР° РЅРµ кончится запас набранной скорости.

За кальмарами мы стали наблюдать и часто видели, как они парами или в одиночку пролетали расстояния в 30-40 метров. Планирующий кальмар явился новостью для всех зоологов, с которыми я беседовал.

Я, конечно, бывал в гостях у жителей островов Тихого океана, и мне часто доводилось есть кальмаров. По вкусу они напоминают что-то среднее между омаром и резинкой. Но в меню экипажа "Кон-Тики" они занимали самое последнее место. Когда мы получали кальмаров, так сказать, бесплатно, мы тут же обменивали их на что-нибудь другое. Обмен происходил следующим образом: мы насаживали кальмара на крючок и вытаскивали его обратно с уцепившейся за него какой-нибудь крупной рыбой. Тунцы и бонито были любителями кальмаров, а эти рыбы занимали главное место в нашем меню.

Но мы завязывали знакомство не только на поверхности моря. Вахтенный журнал пестрит записями следующего содержания:

"11/V. Сегодня, когда мы ужинали на краю плота, дважды на поверхности появлялось большое морское животное. Оно исчезло с ужасающим всплеском. Мы не имеем ни малейшего представления о том, что это за животное.

6/VI. Герман заметил крупную темноватого цвета рыбу с узким хвостом и шипами; она несколько раз выскочила из воды с правого борта.

16/VI. С левого борта обнаружена необычайная рыба длиной в 2 метра, шириной 1 фут; у нее коричневая узкая и длинная голова, большой спинной плавник около головы, несколько меньший плавник посередине спины и сильный серпообразный хвостовой плавник. Она держалась у самой поверхности воды и плавала, извиваясь временами, как угорь, всем телом. Герман и я вышли на резиновой лодке с гарпуном; она немедленно нырнула в воду. Несколько позже она вернулась, но затем снова нырнула и больше не появлялась.

День спустя Эрик сидел на верхушке мачты и около полудня увидел тридцать-сорок длинных, тонких коричневых рыб, похожих на ту, что мы видели вчера. Они появились на большой скорости с левого борта и исчезли за кормой.

18/VI. Кнут заметил змееподобное существо, узкое, длиной в 2-3 фута, которое, стоя, то поднималось, то опускалось в воде, а затем, извиваясь, как змея, нырнуло вглубь".

Несколько раз мы проплывали мимо огромной темной массы, неподвижно лежавшей под верхним слоем воды, как подводный риф, размеры которого не уступали площади обычной комнаты. Вероятно, это был пользующийся дурной славой гигантский скат, но он был неподвижен, а мы ни разу не подходили настолько близко, чтобы могли рассмотреть его как следует.

В такой компании нам никогда не было скучно на воде. Хуже стало, когда выяснилось, что необходимо нырнуть под плот и осмотреть его подводную часть. Мы вынуждены были делать это не раз. Однажды. например, отвязалась килевая доска, проскользнула под плот и запуталась в тросах. Мы никак не могли ее достать. Лучше всех ныряли Герман и Кнут. Герман дважды нырял под плот и лежал там среди макрелей и рыбок-лоцманов, дергая и распутывая тросы. Он только что вынырнул во второй раз и сидел на краю плота, переводя дыхание, как вдруг всего лишь в нескольких метрах от его ног появилась 8-футовая акула; она вынеслась из глубины океана прямо к его пальцам. Может быть, мы были и несправедливы, заподозрив акулу в нечестных намерениях, но мы метнули в ее голову гарпун. Глубоко оскорбленная акула выразила свой протест, вступив в бурную схватку, сопровождавшуюся неистовыми всплесками. В конце концов она исчезла, оставив на поверхности воды жирное пятно, а килевая доска так и осталась в плену под плотом, запутавшись в тросах.

Р?менно тогда Р­СЂРёРєСѓ пришла РІ голову мысль сделать водолазную РєРѕСЂР·РёРЅРєСѓ. РЈ нас РЅР° борту было РЅРµ так РјРЅРѕРіРѕ нужного материала, РЅРѕ зато были бамбук, бечева Рё старая РєРѕСЂР·РёРЅР° РёР·-РїРѕРґ кокосовых орехов. РњС‹ удлинили РєРѕСЂР·РёРЅСѓ бамбуковыми шестами, переплели бечевой Рё таким образом увеличили ее. Р’СЃРєРѕСЂРµ РјС‹ могли плавать РІ ней РІРѕРєСЂСѓРі плота. РљРѕРіРґР° РјС‹ стояли РІ ней РІРѕ весь СЂРѕСЃС‚, то защищены были только РЅРѕРіРё; вплетенные бечевки оказывали лишь психологический эффект РЅР° нас Рё РЅР° рыб, РЅРѕ, РІРѕ РІСЃСЏРєРѕРј случае, РјС‹ могли нырнуть РІ нее, завидев, что кто-РЅРёР±СѓРґСЊ начинает против нас враждебные действия, Рё подать сигнал втянуть нас РЅР° Р±РѕСЂС‚.

Водолазная корзина не столько была нам полезна, сколько явилась источником развлечения. Она дала возможность глубже изучить подводный аквариум, находившийся у нас под ногами.

Когда море спокойно катило свои волны, мы один за другим спускались в корзине под воду и оставались там, пока хватало дыхания. Там, внизу, все было пронизано причудливо преломленным в воде и не дававшим тени светом. Как только наши глаза оказывались под водой, то представлялось, что источник света не имеет определенного места, как в надземном мире, а, преломленный водой, распространяется как сверху, так и снизу. Солнце не посылало своих лучей сверху, но как бы присутствовало повсюду. Днище плота было все ярко освещено. Все его девять бревен и вся система тросов и найтовых купались в каком-то волшебном освещении вместе с мерцающими гирляндами ярко-зеленых водорослей, свисавших со всех сторон плота и с кормового весла. Рыбки-лоцманы плавали ровными рядами, напоминая зебр в рыбьей чешуе, а большие золотые макрели хищно сновали вокруг. Беспокойные, жадные, они тут и там бдительно выслеживали добычу и стремительно бросались на нее. Свет падал на источенные красные килевые доски, выскочившие из своих пазов и покрытые колониями морских уточек, ритмично шевеливших бахромчато-желтыми жабрами в поисках кислорода и еды. Если кто-нибудь подходил к ним слишком близко, они немедленно закрывали свои окантованные красным и желтым створки и не открывали их, пока не убеждались, что опасность миновала. Удивительно ясное, мягкое освещение, царившее здесь внизу, было особенно приятным для нас, привыкших у себя на палубе к тропическому солнцу. Даже когда мы вглядывались в бездонную глубину и в вечный мрак под плотом, мы видели лишь приятный светло-голубой блеск отраженных солнечных лучей.

Хотя РјС‹ были Сѓ самой поверхности РјРѕСЂСЏ, РЅРѕ, Рє своему удивлению, видели рыб РЅР° большой глубине. Возможно, что это были бонито, РЅРѕ были Рё РґСЂСѓРіРёРµ рыбы, которые плавали так глубоко, что РјС‹ РЅРµ могли РёС… хорошо разглядеть. Р?РЅРѕРіРґР° рыбы шли громадными косяками, Рё нам тогда казалось, что весь океан полон рыбы или же РѕРЅР° пришла РёР· самых глубин Рё собралась РїРѕРґ "РљРѕРЅ-РўРёРєРё", чтобы составить нам компанию.

Больше всего РјС‹ любили опускаться РїРѕРґ РІРѕРґСѓ, РєРѕРіРґР° нас навещали огромные СЃ золотыми плавниками тунцы. Р?РЅРѕРіРґР° РѕРЅРё подплывали Рє плоту большими косяками, РЅРѕ чаще всего появлялись РїРѕ РґРІРѕРµ, РїРѕ трое Рё несколько дней СЃРїРѕРєРѕР№РЅРѕ кружили РІРѕРєСЂСѓРі плота, РїРѕРєР° нам РЅРµ удавалось заманить РёС… РЅР° крючок. РЎ плота РѕРЅРё казались тяжелыми, большими бурыми рыбами, лишенными каких-либо необычайных украшений, РЅРѕ стоило только подкрасться Рє РЅРёРј РІ РёС… СЂРѕРґРЅРѕР№ стихии, как РѕРЅРё мгновенно меняли окраску Рё форму. Перемена была настолько разительной, что РјС‹ несколько раз нарочно спускались РІ РІРѕРґСѓ Рё СЃРЅРѕРІР° разглядывали тунцов, чтобы убедиться, та ли это самая рыба, которую РјС‹ видели СЃ плота. Тунцы РЅРµ обращали РЅР° нас РЅРё малейшего внимания; РѕРЅРё без смущения продолжали СЃРІРѕРё величественные маневры, поражая нас изысканностью форм, подобных которым РјС‹ РЅРµ встречали РЅРё Сѓ какой РґСЂСѓРіРѕР№ рыбы. Тунцы были металлического цвета СЃ светло-сиреневым оттенком. РћРЅРё напоминали мощные блестящие, серебристо-стальные торпеды идеальных пропорций Рё обтекаемой формы; РёРј стоило лишь слегка пошевельнуть РѕРґРЅРёРј или РґРІСѓРјСЏ плавниками, чтобы привести СЃРІРѕРµ 80-килограммовое тело РІ движение Рё скользить РІ РІРѕРґРµ СЃ непревзойденной грацией.

Чем ближе мы общались с морем и его обитателями, тем менее чужим казалось оно нам и тем больше мы чувствовали себя как дома. Мы прониклись глубоким уважением к древним первобытным людям, жившим в тесном общении с Тихим океаном и познавшим его совсем с другой стороны, чем мы, цивилизованные люди. Мы сумели вычислить содержание соли в морской воде и дать тунцам и бонито латинские названия. Первобытные люди не занимались этим. Но мне кажется, что представление их о море было все же более верным, чем наше.

В море мало постоянных примет. Волны и рыбы, солнце и звезды появляются и исчезают. Считалось, что на всем огромном протяжении в 8000 километров, отделяющих острова Южных морей от Перу, не было никакой суши. Поэтому мы были весьма удивлены, когда, достигнув 100o западной долготы; обнаружили, что на морской карте Тихого океана отмечен риф, который должен встретиться, на том курсе, по которому мы следовали. Он был нанесен маленьким кружком, а так как карта была издана в текущем году, то мы заглянули в лоцию "Руководство для моряков в водах Южной Америки", где прочли следующее:

"В 1908, а затем в 1926 году замечены буруны на расстоянии около 600 морских миль к юго-востоку от островов Галапагос, 6o42' южной широты, 99o43' западной долготы. В 1927 году пароход прошел на расстоянии одной мили к западу от этого места, но не заметил никаких бурунов; в 1934 году другой пароход прошел на расстоянии одной мили к югу и также не увидел следов бурунов. В 1935 году моторное судно "Коври" не обнаружило здесь дна на глубине 160 саженей".

Судя по картам, этот район явно считался сомнительным для судоходства; но так как плот подвергался меньшему риску, чем глубоко сидящее в воде судно, мы решили плыть прямо к месту, отмеченному на карте, и выяснить, в чем там дело. На карте риф был помечен немного севернее той точки, куда мы направлялись, поэтому мы перенесли кормовое весло к правому борту и повернули парус таким образом, что нос указывал примерно на север, а ветер и волна приходились с правого борта. Ветер теперь усилился, Тихий океан чаще, чем мы к тому привыкли, заглядывал в наши спальные мешки, и погода стала значительно свежее. Одновременно, к нашему великому удовлетворению, мы с легкостью и уверенностью маневрировали нашим "Кон-Тики" даже под очень большим углом к ветру. Но ветер всегда должен был дуть с кормы, иначе парус выворачивался и на нашу долю снова приходилась сумасшедшая работа брать контроль над плотом в свои руки. Два дня и две ночи мы плыли все время на норд-норд-вест. Море разыгралось, волны стали беспорядочными, и, когда юго-восточный пассат начал сменяться восточным, следовать по курсу стало труднее. Каждая набежавшая волна то поднимала, то опускала нас. На мачте находился, постоянный наблюдатель, и горизонт сильно расширялся, когда мы поднимались на гребень волны. Гребни волн вздымались метра на два выше крыши нашей хижины, и когда налетали сразу две громадные волны, то в разгаре борьбы между собой они поднимались еще выше и обрушивались шипящей водяной башней в самых неожиданных направлениях. Мы забаррикадировали вход в хижину ящиками с продовольствием, но ночью все же вымокли. Едва мы уснули, как бамбуковая стена впервые не выдержала натиска. Тысячи струек воды фонтанами ударили сквозь плетеный бамбук. Пенящийся поток преодолел ящики с продовольствием и обрушился на нас.

- Позвоните водопроводчику, - услышал я сонный голос, в то время как мы уступали место воде, чтобы она могла уйти в щели между бревнами.

Водопроводчик не пришел, и в наших постелях в ту ночь было много воды. Во время вахты Германа неожиданно явилась на палубу большая макрель.

На следующий день волны были не такими беспокойными - пассат решил дуть некоторое время с востока. На мачте мы все время сменяли друг друга, рассчитывая быть после полудня у намеченной на карте точки. В море мы заметили гораздо больше признаков жизни, чем обычно. Может быть, потому, что мы следили за ним внимательнее, чем всегда.

В полдень к плоту подошла огромная меч-рыба, держась ближе к поверхности воды. Расстояние между двумя торчавшими из воды спинными плавниками достигало у нее 2 метров, а меч имел почти такую же длину, как и тело. Рыба-меч пронеслась, изгибаясь, на волосок от рулевого и исчезла за гребнем волны. В полдень, когда мы насыщались пересоленным и мокроватым завтраком, шипящая волна поднесла к самым нашим носам крупную морскую черепаху с панцирем, головой и растопыренными большими ластами. Но этой волне пришлось уступить место двум другим, и черепаха исчезла так же внезапно, как и появилась. Одновременно несколько макрелей, сновавших вокруг черепахи, сверкнули перед нами своими зеленовато-белыми животами. В этом месте было необычайно много крошечных летучих рыбок, величиной не более одного дюйма, плававших огромными косяками к часто залетавших на плот. Мы видели также одиноких чаек и птиц-фрегатов, паривших над плотом, напоминая своими вилообразными хвостами гигантских ласточек. Появление птицы-фрегата считается признаком, указывающим на близость суши, и настроение на плоту поднялось.

- Может быть, там находится риф или песчаная отмель, - сказал кто-то из нас.

Другой был настроен более оптимистически.

- Рђ РІРґСЂСѓРі РјС‹ СѓРІРёРґРёРј сейчас, - сказал РѕРЅ, - посреди океана маленький остров, покрытый зеленой травой! Ничего неизвестно - ведь здесь побывало так мало народу. Р? тогда РјС‹ откроем новый остров - остров РљРѕРЅ-РўРёРєРё!

Начиная СЃ полудня, Р­СЂРёРє РІСЃРµ усерднее Рё усерднее взбирался РЅР° кухонный ящик СЃ секстантом РІ руках. Р’ 18.20 РѕРЅ сообщил, что РјС‹ находимся РЅР° 6o42' южной широты, 99Рѕ42' западной долготы. РњС‹ были РЅР° РѕРґРЅСѓ РјРѕСЂСЃРєСѓСЋ милю восточнее обозначенного РЅР° карте рифа. РњС‹ спустили парус Рё, свернув, сложили его РЅР° палубе. Ветер был восточный, Рё РѕРЅ должен был постепенно доставить нас Рє нужному месту. Солнце быстро ушло РІ РІРѕРґСѓ, РЅРѕ его заменила полная луна. Ее СЏСЂРєРёР№ свет освещал поверхность РјРѕСЂСЏ, отливавшую серебром Рё чернью РѕС‚ горизонта РґРѕ горизонта. РЎ мачты видимость была хорошей. РљСЂСѓРіРѕРј длинными грядами катились волны, РЅРѕ Р±СѓСЂСѓРЅРѕРІ - признаков РїРѕРґРІРѕРґРЅРѕРіРѕ рифа - РјС‹ РЅРµ видели. Никто РЅРµ хотел ложиться спать, РІСЃРµ были РЅР° палубе; РѕРґРЅРё смотрели Рё прислушивались. РґСЂСѓРіРёРµ наблюдали СЃ мачты. РџРѕРґС…РѕРґСЏ ближе Рє помеченному РЅР° карте рифу, РјС‹ начали измерять глубину лотом. Р’СЃРµ имевшиеся Сѓ нас свинцовые грузила были привязаны Рє шнуру, сплетенному РёР· пятидесяти четырех шелковых нитей, длиной около 800 метров, Рё хотя шнур вследствие постоянного движения плота опускался РЅРµ совсем отвесно, свинец погрузился РЅР° глубину РІ 600 метров. РќРѕ РЅРё Рє востоку, РЅРё Рє западу, РЅРё РІ самой середине отмеченного РЅР° карте места РјС‹ РЅРµ могли достать РґРЅР°. РњС‹ бросили последний взгляд РЅР° поверхность РјРѕСЂСЏ Рё, убедившись, что весь район нами тщательно исследован Рё РІ нем нет РЅРё подводных рифов, РЅРё отмелей, подняли парус Рё поставили РєРѕСЂРјРѕРІРѕРµ весло РІ обычное положение, так, чтобы ветер РґСѓР» СЃ РєРѕСЂРјС‹ РїРѕ левому борту. Р? РІРѕС‚ наш плот шел опять СЃРІРѕРёРј обычным РєСѓСЂСЃРѕРј. Волны, как Рё прежде, набегали РЅР° открытые бревна РєРѕСЂРјС‹ Рё исчезали между РЅРёРјРё. Теперь наши постели Рё еда были СЃСѓС…РёРјРё, если даже тяжелые волны Рё всерьез начинали атаку Рё свирепствовали несколько дней. Ветер РґСѓР» попеременно то СЃ востока, то СЃ СЋРіРѕ-востока.

Во время нашей небольшой экскурсии к несуществующему рифу нам удалось на практике узнать многое о пользе килевых досок. А позднее, в пути, когда Герман и Кнут вместе нырнули под. плот и водворили на место пятую килевую доску, мы узнали об этих частях плота нечто такое, что никто не знал с тех пор, как сами индейцы перестали заниматься этим видом спорта. Было совершенно понятно, что основное назначение этих досок - служить килями и давать возможность плоту двигаться под определенным углом к ветру. Но то, что индейцы, как сообщают древние испанские летописцы, управляли бальзовыми плотами с помощью своего рода передвижных килей, которые они укрепляли в щелях между бревнами, казалось непонятным и нам и всем, кто занимался этим вопросом. Ведь если выдвижной киль плотно вставлялся в узкую щель. то его нельзя было повернуть в сторону и использовать как руль.

Мы открыли тайну килевых досок следующим образом. Ветер был постоянный, море - спокойное. "Кон-Тики" уже два дня шел одним курсом, и нам не приходилось даже закреплять кормовое весло. Но когда мы вставили пойманную килевую доску в щель между бревнами на корме, то "Кон-Тики" тотчас же изменил курс на несколько градусов - с запада к северо-западу - и спокойно и уверенно пошел в новом направлении. Когда мы вытаскивали эту килевую доску, плот ложился на свой прежний курс; а когда мы поднимали ее лишь наполовину, плот брал курс, средний между старым и новым направлениями. Простым поднятием и опусканием килевой доски мы могли изменять направление плота, не прибегая к кормовому веслу. В этом и заключался гениальный способ управления инков. Они разработали простую систему равновесия, при которой давление, оказываемое ветром на парус, делало мачту неподвижной точкой. Плечами рычага являлись части плота, расположенные впереди и позади мачты, то есть носовая и кормовая части плота. Если общая площадь килевых досок на корме была больше, то нос судна свободно поворачивался по ветру; а если же большей площадью обладали килевые доски носовой части, то по ветру свободно поворачивалась корма. Кили, расположенные вблизи основания мачты, давали, естественно, наименьший эффект, согласно закону о соотношении между рычагом и приложенной силой. Если ветер дул прямо с кормы, то килевые доски становились бесполезными, и тогда нужно было браться за кормовое весло, чтобы держать заданный курс. Тем более что плот во время такого ветра становился как бы длиннее, так как он шел перпендикулярно волне и ему было трудно с ней справиться. Входное отверстие в хижину и место наших трапез были с правой стороны, и мы считали для себя удобнее, чтобы ветер дул с кормы, слева по борту.

Мы могли бы продолжать путешествие, заставляя рулевого опускать и поднимать кили, вставленные в щелях, вместо того чтобы тянуть кормовое весло, но мы так привыкли к нему, что предпочитали устанавливать курс при помощи килевых досок, а управлять - веслом.

Вскоре после этого мы прошли мимо верстового столба столь же невидимого, как и таинственный риф, обозначенный только на карте. Настал 45-й день нашего путешествия, мы пересекли 108-й меридиан и прошли, таким образом, ровно половину пути. До Южной Америки и Перу на востоке было 4 тысячи километров и столько же до Полинезии на западе. Ближайшей землей были острова Галапагос на ост-норд-осте и остров Пасхи на юге - расстояние до них было свыше 1000 километров по безграничному океану.

На пути мы не встретили ни одного парохода, да и не должны были встретить, потому что мы находились вдали от обычных судоходных линий Тихого океана. Но, несмотря на это, мы так и не ощутили необъятности этих расстояний. В плавании нас постоянно окружала линия горизонта. Границы нашего собственного плавучего мира всегда казались неизменными, в центре их находился плот, и каждую ночь в небе над нами сияли все одни и те же звезды.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ЧЕРЕЗ РўР?РҐР?Р™ ОКЕАН

Прогулки на резиновой лодке. Вид на наш плот со стороны. В море в бамбуковой хижине. На одной долготе с островом Пасхи. Тайна острова Пасхи. Гигантские статуи и каменные изваяния. Красные каменные парики. Шедевры "длинноухих". Роль Тики. Многоговорящие названия. Ловля акул голыми руками. Попугай. Позывные "LI2В". Плавание по звездам. Три волны. Шторм. Кровавая баня в воде и на плоту. Человек за бортом. Снова шторм. "Кон-Тики" еле жив. Посланцы из Полинезии.

В спокойную и тихую погоду мы часто выходили в море на резиновой лодке и занимались фотографированием. Особенно хорошо помню я первую прогулку нашей команды. Море было так спокойно, что двум членам нашей экспедиции очень захотелось спустить на воду небольшую, похожую на баллон, легкую лодку и прогуляться по волнам. Едва они отчалили от плота, как бросили грести и захохотали во все горло. Они смотрели на плот, опускавшийся и поднимавшийся на волнах, и так хохотали, что настоящий рев раскатывался по Тихому океану. Мы в замешательстве разглядывали все вокруг себя и не находили ничего смешного, кроме своих волосатых и бородатых лиц, но к ним, невидимому, все без исключения давно уже привыкли. У нас закралось подозрение, что те двое, в лодке, внезапно сошли с ума. Может быть, солнечный удар? Они вернулись и от хохота едва смогли взобраться на плот. Со слезами на глазах они принялись нас упрашивать сесть в лодку и самим посмотреть.

Мы с Кнутом прыгнули в плясавшую на волнах резиновую лодку, и большая волна немедленно отбросила нас далеко от плота. Мы оба вдруг захохотали и немедленно возвратились на плот, чтобы успокоить тех двоих, которые еще не побывали в лодке. Они уже решили, что мы все четверо спятили.

Оказалось, что и мы сами и наше гордое судно, когда мы впервые увидели все это со стороны, производили безнадежно нелепое, невообразимое впечатление. Нам ни разу не приходилось смотреть на себя со стороны в открытом море. Дело в том, что из лодки нам не были видны бревна плота, которые скрывались за волнами, мы видели только скакавшую низкую хижину с плоской крышей и широким входным отверстием. Плот был похож на старый норвежский сеновал, беспомощно нырявший в волнах, ветхий сеновал. набитый загорелыми и бородатыми бродягами. Такой же неудержимый взрыв хохота вызвал бы у нас человек, который вздумал бы гнаться за нами на веслах в ванне. Даже самые небольшие волны били о стены нашей хижины, и казалось, что они заливают хижину через входное отверстие, в которое видны были лежащие на полу и глазевшие по сторонам парни. Но вот нескладное суденышко поднималось на гребне волны, а бродяги лежали как ни в чем не бывало - сухие и невредимые. Когда набрасывалась огромная волна, то и хижина, и парус, и мачта - все исчезало, но в следующий же момент хижина с бродягами опять оказывалась на своем месте.

На расстоянии все это казалось опасным, и нам было трудно себе представить, что мы так хорошо справлялись с нашим необычным судном.

РљРѕРіРґР° РјС‹ РІ следующий раз отправились РЅР° резиновой лодке посмеяться над СЃРѕР±РѕР№, РјС‹ чуть РЅРµ попали РІ беду. Ветер Рё волны оказались сильнее, чем РјС‹ предполагали, Рё "РљРѕРЅ-РўРёРєРё" двигался значительно быстрее, чем РјС‹ рассчитывали. РњС‹ гребли РёР·Рѕ всех СЃРёР», стараясь догнать плот, который РЅРµ РјРѕРі РЅРё остановиться, РЅРё подождать, РЅРё тем более повернуть обратно. Даже тогда, РєРѕРіРґР° наши товарищи убрали парус, скорость почти РЅРµ уменьшилась, потому что парусом стала бамбуковая каюта. Плот продвигался РЅР° запад так же быстро, как Рё наша лодка, несмотря РЅР° то что РјС‹ напрягали РІСЃРµ СЃРІРѕРё силы. РњС‹ СЏСЃРЅРѕ себе представляли, что нас ожидает, если потеряем РґСЂСѓРі РґСЂСѓРіР° РІ открытом океане. Нам пришлось пережить несколько ужасных РјРёРЅСѓС‚, казавшихся бесконечными. Р? РєРѕРіРґР° РјС‹ наконец нагнали плот Рё взобрались РЅР° бревна, то почувствовали, что попали РґРѕРјРѕР№.

После этого случая экипажу плота было строго-настрого запрещено выходить РІ Р±СѓСЂРЅСѓСЋ РїРѕРіРѕРґСѓ РЅР° резиновой лодке, РЅРµ привязав предварительно ее Рє плоту длинным канатом. РўРѕРіРґР° те, кто РЅР° нем оставался, легко могли подтянуть туристов Рє себе. РњС‹ РЅРµ уходили далеко РѕС‚ плота, разве только тогда, РєРѕРіРґР° наступал штиль Рё поверхность океана поблескивала СЂСЏР±СЊСЋ; это РЅРµ раз случалось, РєРѕРіРґР° РјС‹ находились РЅР° полпути между Перу Рё полинезийскими островами Рё господствующий над всем океан виден был РІРѕ всех точках горизонта. Р? тогда РјС‹ отчаливали РѕС‚ "РљРѕРЅ-РўРёРєРё" Рё гребли РІ голубое пространство между небом Рё землей. РњС‹ чувствовали себя совсем РѕРґРёРЅРѕРєРёРјРё Рё заброшенными, РєРѕРіРґР° силуэт нашего плота становился РІСЃРµ меньше Рё меньше Рё парус превращался РІ маленькую точку РЅР° горизонте. Океан РІРѕРєСЂСѓРі нас был таким же СЃРёРЅРёРј, как небо над нами, Рё там, РіРґРµ РѕРЅРё встречались, синева неба Рё РјРѕСЂСЏ сливалась. РЈ нас было такое ощущение, будто РјС‹, лишенные всех точек РѕРїРѕСЂС‹, РєСЂРѕРјРµ солнца, золотого Рё теплого, обжигавшего наши затылки, были подвешены РІ пустой голубой вселенной. Р’ таких случаях видневшийся далеко РЅР° горизонте РѕРґРёРЅРѕРєРёР№ парус притягивал нас, как магнит. РњС‹ быстро гребли обратно, Рё, РєРѕРіРґР° РІРЅРѕРІСЊ забирались РЅР° плот, нам казалось, что РјС‹ возвратились РґРѕРјРѕР№ Рё что СЃРЅРѕРІР° Сѓ нас РїРѕРґ ногами была твердая, надежная РѕРїРѕСЂР°. Р’ каюте нас ожидали прохлада, запах бамбука Рё СЃСѓС…РёС… пальмовых листьев, чистая голубизна лилась через дверь РІ подходящих дозах. РњС‹ Рє этому привыкли Рё довольствовались этим РґРѕ того момента, РєРѕРіРґР° голубая даль РІРЅРѕРІСЊ РЅРµ начинала манить нас Рє себе.

Просто удивительно, какое своеобразное психологическое воздействие оказывала РЅР° нас наша маленькая бамбуковая хижина, или каюта! РћРЅР° была 14 футов длиной Рё 8 - шириной, Р° для того, чтобы ветер Рё волны РЅРµ так РЅР° нее обрушивались, РјС‹ сделали ее такой РЅРёР·РєРѕР№, что выпрямиться РІРѕ весь СЂРѕСЃС‚ РІ ней было невозможно. Стены Рё крыша были сделаны РёР· связанных стволов бамбука Рё покрыты сплетенной РёР· расщепленного бамбука цыновкой. Желтые Рё зеленые стволы СЃ бахромой РёР· листьев свешивались СЃ крыши Рё были приятнее для глаз, чем белые стенки каюты РЅР° пароходе. Р?, несмотря РЅР° то что правая бамбуковая стена была РЅР° РѕРґРЅСѓ треть открыта, Р° через стены Рё крышу РІРёРґРЅС‹ были Рё солнце Рё луна, РјС‹ чувствовали себя РїРѕРґ этой примитивной защитой гораздо надежнее, чем если Р±С‹ Сѓ нас были выкрашенные РІ белую краску переборки Рё задраенные иллюминаторы. РњС‹ попытались найти объяснение этому своеобразному факту Рё пришли Рє следующему выводу. РњС‹ РЅРµ привыкли связывать бамбуковую хижину СЃ РјРѕСЂСЃРєРёРјРё путешествиями. РќРµ было никакой естественной СЃРІСЏР·Рё между огромным волнующимся океаном Рё маленькой СЃРєРІРѕР·РЅРѕР№ бамбуковой хижиной, плывущей РїРѕ волнам. Либо бамбуковая хижина была совершенно чуждой волнам, либо волны РІРѕРєСЂСѓРі хижины были чужды ей. Последнее впечатление преобладало. РљРѕРіРґР° же РјС‹ находились РІ резиновой лодке, то Сѓ нас возникало совершенно противоположное чувство. Волны перекатывались через РЅРѕСЃ Рё РєРѕСЂРјСѓ плота, Рё это укрепляло наше доверие Рє СЃСѓС…РѕР№ части РІ середине плота, РіРґРµ находилась хижина. Чем дольше продолжалось путешествие, тем безопаснее РјС‹ чувствовали себя РІ нашей уютной берлоге. РњС‹ наблюдали Р·Р° РёРіСЂРѕР№ пенившихся волн, проносившихся перед нашим входным отверстием, словно находились РІ РєРёРЅРѕ Рё смотрели драмы, РЅРµ грозившие нам никакими опасностями. Р’ хижине нам казалось, что РјС‹ находимся РІ джунглях, РЅР° расстоянии десятка миль РѕС‚ океана Рё связанных СЃ РЅРёРј опасностей, несмотря РЅР° то что открытая стена находилась лишь РІ 5 футах РѕС‚ края плота Рё РЅР° полфута над поверхностью РјРѕСЂСЏ. Р’ хижине РјС‹ могли лежать РЅР° СЃРїРёРЅРµ Рё смотреть РІ этот своеобразный потолок, который раскачивался РѕС‚ ветра, как ветка дерева, РІ разные стороны, Рё наслаждаться напоминавшим нам Рѕ джунглях запахом свежего дерева, бамбука Рё СЃСѓС…РёС… пальмовых листьев.

Мы иногда выходили на резиновой лодке и ночью, чтобы полюбоваться на плот со стороны. Угольно-черные волны вздымались со всех сторон, над нами сияли мириады звезд, слабо отсвечивая в морском планктоне. Мир был прост - звезды и ночь. Внезапно стало совершенно безразлично - был ли это 1947 год нашей эры или до нее. Мы жили и чувствовали жизнь с обостренной яркостью. Казалось, небольшой, но неизмеримо богатый мир, центром которого был плот, существовал с начала времен и будет существовать до бесконечности. Мы поняли, что жизнь была для людей полной задолго до нашего века техники, она была для них во многих отношениях даже полнее и богаче, чем жизнь современного человека. Время и эволюция перестали как-то для нас существовать. Все, что было реальным и что имело значение, всегда существовало и будет существовать. Мы чувствовали себя в самых недрах истории, вокруг нас царили беспросветная тьма и мириады звезд. "Кон-Тики" то поднимался перед нами на гребне волны, то исчезал за темными массами воды, которые вздымались между ним и нами. Лунный свет придавал плоту призрачный вид. Толстые блестящие бревна, облепленные морскими водорослями, темные очертания прямоугольного паруса времен викингов, бамбуковая хижина, освещенная мерцающим светом керосинового фонаря, - все это больше напоминало картинку из волшебной сказки, чем действительность. Плот то совсем пропадал в волнах, то снова появлялся, а его очертания четко вырисовывались на фоне звезд, в то время как вода серебряными каскадами перекатывалась через бревна.

Всматриваясь РІРѕ РІСЃРµ, что окружало РѕРґРёРЅРѕРєРёР№ плот, РјС‹ РёРЅРѕРіРґР° мысленно представляли себе целую флотилию таких плотов, разбросанных РїРѕ горизонту огромным веером, для того чтобы можно было скорее увидеть землю, РєРѕРіРґР° первые люди переплывали этот океан. Р?РЅРєР° Тупак Юпанки, покоритель Перу Рё Эквадора, снарядил целую армаду РёР· больших бальзовых плотов, посадил РЅР° РЅРёС… несколько тысяч человек Рё отправился, незадолго РґРѕ РїСЂРёС…РѕРґР° испанцев, РЅР° запад РІ поисках островов, молва Рѕ которых шла РїРѕ всему РўРёС…РѕРјСѓ океану. РћРЅ открыл РґРІР° острова, которые, как полагают, были островами Галапагос, Р° через восемь месяцев ему удалось возвратиться СЃРѕ СЃРІРѕРёРјРё гребцами РІ Эквадор. Р—Р° сотни лет перед тем РљРѕРЅ-РўРёРєРё Рё его спутники совершили СЃРІРѕРµ путешествие, РїРѕ всей вероятности, РїСЂРё таких же условиях, РЅРѕ РѕРЅРё открыли полинезийские острова Рё Сѓ РЅРёС… РЅРµ было никакого РїРѕРІРѕРґР° возвращаться обратно.

Обычно, когда мы снова оказывались на плоту, мы собирались на палубе вокруг фонаря и беседовали о древних мореходах из Перу, переживших пятнадцать веков назад то же, что и мы. Фигуры наши отбрасывали гигантские бородатые тени на парус, и мы думали о белых бородатых людях из Перу, следы которых можно найти в мифологии и архитектуре на всем пути от Мексики, Центральной Америки через северо-западную часть Южной Америки вплоть до Перу, где таинственная цивилизация, будто по мановению волшебного жезла, исчезла еще до прихода инков и вновь появилась на тех далеких островах на западе, к которым мы приближались. Пришел ли тот культурный народ давным-давно, преодолев ветры и бурные течения, из Средиземного моря, с Канарских островов в Мексиканский залив тем же простым способом, каким путешествовали мы? Мы уже не верили, что океаны разделяют народы. Многие исследователи утверждают, основываясь на фактах, что высокоразвитые индейские цивилизации, от ацтеков[24] в Мексике до инков в Перу, возникли под внезапными влияниями, дошедшими с востока из-за моря, тогда как остальные индейцы являются в целом азиатскими народами охотников и рыболовов, перекочевывавшими в течение двадцати тысяч или более лет в Америку из Сибири.

Поразительно полное отсутствие каких бы то ни было следов постепенного перехода от стадии менее развитой культуры к стадии высокоразвитой цивилизации, что характерно для всех высокостоящих индейских культур, существовавших когда-то от Мексики до Перу. Чем глубже проникают археологи, тем богаче становятся памятники культуры, пока они не достигают какой-то точки, и тогда выясняется, что старая цивилизация возникла, не имея никаких корней в среде первобытных культур.

Другим своеобразным фактором является то, что эти культуры возникали как раз там, куда направлялось течение из Атлантики, - в пустынях и джунглях Центральной и Южной Америки, а не в более умеренных зонах, где условия для развития культуры как в древние времена, так и сейчас значительно благоприятнее. То же самое можно наблюдать и на островах Южных морей. На острове Пасхи, расположенном ближе всех к Перу, остались следы высокой культуры, хотя он неплодороден, лишен воды и отдален от Азии и от тихоокеанских островов.

Мы прошли полпути и преодолели расстояние, отделяющее Перу от острова Пасхи. Этот легендарный остров лежал теперь к югу от нас. Мы начали свое путешествие из места, расположенного приблизительно посередине побережья Перу, для того чтобы повторить маршрут древних путешественников. Если бы мы отправились в путь из более южного пункта побережья, ближе к развалинам города Кон-Тики, называвшегося Тиауанако, то нам бы сопутствовал тот же ветер, но течение было бы слабее, и оба, вместе взятые, несли бы нас по направлению к острову Пасхи.

Мы пересекли 110o западной долготы и оказались уже в Полинезии, потому что входящий в группу полинезийского архипелага остров Пасхи находился сейчас ближе к Перу, чем мы. Мы были на одном уровне с форпостом островов Южных морей, центром старейшей островной культуры. Ночью, когда наш пылающий путеводитель - солнце слезло с неба и исчезло на западе за океаном вместе со всем своим спектром, мягкий пассат вдунул новую жизнь в историю о своеобразной тайне острова Пасхи. Ночная тьма медленно стирала всякое представление о том, в каком веке мы жили и как встарь на парусе отражались тени гигантских бородатых голов.

Рђ южнее нас, РЅР° острове Пасхи, размышляли над тайнами веков еще более огромные, РЅРѕ высеченные РёР· камня головы исполинов СЃ острыми бородами Рё чертами лица белого человека. Так стояли РѕРЅРё, РєРѕРіРґР° первые европейцы открыли остров РІ 1722 РіРѕРґСѓ, так стояли РѕРЅРё РІ те времена, РєРѕРіРґР° предки теперешних жителей приплыли РЅР° СЃРІРѕРёС… каноэ Рё уничтожили всех взрослых мужчин таинственного культурного народа, населявшего остров. Рђ после этого сменились двадцать РґРІР° поколения. РЎ тех РїРѕСЂ головы этих Р±РѕРіРѕРІ являются РѕРґРЅРѕР№ РёР· неразрешенных тайн древности. РќР° склонах почти лишенного растительности острова вздымаются Рє небу огромные, имеющие человеческий облик каменные великаны, РёСЃРєСѓСЃРЅРѕ вырубленные РёР· глыбы вышиной СЃ 3-4-этажный РґРѕРј. Как могли люди древности обтесать, перевезти Рё воздвигнуть такие гигантские каменные статуи? Р? словно для того, чтобы поставить исследователя еще больше РІ тупик, РѕРЅРё, будто колоссальным париком, увенчали головы РјРЅРѕРіРёС… скульптур огромными красными камнями - приблизительно РЅР° высоте 12 метров РѕС‚ земли. Р’ чем смысл всего этого Рё как исчезнувшие архитекторы смогли решить технические проблемы, представляющие значительные трудности даже для современных инженеров?

Однако если сопоставить все дошедшие до нас остатки каменных скульптур и сооружений, то тайна острова Пасхи окажется не столь неразрешимой - особенно если не забывать при этом древних путешественников на плотах из Перу. Древние цивилизованные народы оставили после себя на острове следы, которые зубы времени не смогли уничтожить.

Остров Пасхи является вершиной древнего потухшего вулкана. Мощеные дороги, проложенные древним культурным народом, ведут к хорошо сохранившимся пристаням на берегу. Они говорят о том, что уровень воды у острова в то время был тот же, что и сейчас. Остров Пасхи не является частью затонувшего материка -это лишь небольшой, вулканического происхождения остров, который был таким же крохотным и одиноким и тогда, когда он являлся культурным центром Тихого океана.

Посередине конусообразного острова находится кратер потухшего вулкана, внутри которого РґРѕ СЃРёС… РїРѕСЂ существуют каменоломни Рё замечательные мастерские скульпторов. Р’СЃРµ сохранилось РІ том РІРёРґРµ, РІ каком РѕРЅРѕ было сотни лет назад, РєРѕРіРґР° древние художники Рё архитекторы бросили СЃРІРѕСЋ работу Рё ринулись Рє восточной оконечности острова, РіРґРµ, РїРѕ преданию, прибывшие островные люди перебили всех взрослых мужчин. Место, РіРґРµ РєРѕРіРґР°-то была РІРґСЂСѓРі прервана работа, дает СЏСЃРЅРѕРµ представление Рѕ рабочем РґРЅРµ РЅР° острове Пасхи. РќР° рабочих местах разбросаны каменные топоры скульпторов, твердые, как кремень. РћРЅРё РіРѕРІРѕСЂСЏС‚ Рѕ том, что этот культурный народ так же РЅРµ знал железа, как ваятели РљРѕРЅ-РўРёРєРё, РєРѕРіРґР° РѕРЅРё бежали РёР· Перу, оставив после себя РЅР° плоскогорье РђРЅРґ такие же гигантские каменные статуи. Как РЅР° острове Пасхи, так Рё РЅР° андском плоскогорье существуют каменоломни, РіРґРµ легендарные бородатые люди вырубали РёР· РіРѕСЂ каменные глыбы высотой РІ 12 метров Рё пользовались РїСЂРё этом еще более твердыми каменными топорами. Р? РІ горах Рё РЅР° острове гигантские глыбы весом РІ несколько тонн переносились РЅР° РјРЅРѕРіРѕ километров РїРѕ бездорожью Рё воздвигались РІ РІРёРґРµ исполинских человеческих фигур или таинственных террас Рё стен.

Много незаконченных скульптур все еще лежит в нишах в стене кратера на острове Пасхи и дает представление о различных этапах работы. Самая гигантская статуя, почти законченная к тому моменту, когда скульпторы вынуждены были бросить работу, имеет высоту 22 метра, и если бы она была установлена, то ее голова оказалась бы на уровне крыши 7-8-этажного дома. Статуя вырубалась из цельной каменной глыбы, и рабочие ниши для скульпторов, расположенные вокруг лежащих каменных статуй, свидетельствуют о том, что над одной статуей работало одновременно не так много людей. Лежащие на спине - с согнутыми локтями и сложенными на животе руками, похожие на каменных колоссов в Перу. - статуи на острове Пасхи не выносились из мастерской, пока не были отделаны до последней детали. Лишь тогда их переправляли к месту установки. Последняя стадия работы в мастерской заключалась в том, что соединенная с отвесной стеной кратера узким гребнем спина колосса отделялась и подпиралась валунами.

Много статуй опускалось на дно кратера и устанавливалось по его склонам. Но часть самых крупных великанов переправлялась через край кратера на многие километры и воздвигалась на каменных постаментах, причем на голове дополнительно устанавливался огромный кусок красной лавы. Переброска таких скульптур может показаться совершенно необъяснимой, но никто не может отрицать, что она производилась, так же как нельзя отрицать существование подобных каменных гигантов в Андах, доказывающих, что создавшие их, исчезнувшие из Перу скульпторы были мастерами своего дела. Каменные статуи на острове Пасхи - самые крупные и многочисленные. Ваятели этого острова выработали свой стиль, однако представители той же исчезнувшей культуры воздвигли колоссальные статуи, похожие на человека, на многих других островах Южных морей, ближайших к Америке, и повсюду каменные гиганты переправлялись к храмам из отдаленных каменоломен. На Маркизских островах я слышал легенды, рассказывающие, как переносили эти гигантские каменные глыбы, и так как они сходились с рассказами местных жителей о перевозке каменных столбов к гигантскому порталу на острове Тонгатабу, можно сделать заключение, что и на острове Пасхи применялся тот же способ.

Работа РІ кратере отнимала РјРЅРѕРіРѕ времени, РЅРѕ РѕРЅР° РЅРµ требовала большого числа искусных мастеров Рё художников. Зато перевозка шла относительно быстро, РЅРѕ требовала большого количества людей. Остров Пасхи был РІ те времена богат рыбой Рё имел большие плантации перуанского сладкого картофеля - батата. Этнографы считают, что РІ период расцвета острова население его составляло 7-8 тысяч человек. Около тысячи человек требовалось для поднятия РѕРіСЂРѕРјРЅРѕР№ статуи РёР· жерла кратера, Р° 500 человек было достаточно, чтобы перевезти ее РІ любое место острова. Р?Р· лыка Рё растительных волокон плелись крепкие канаты, каменные великаны укладывались РЅР° деревянные рамы, установленные РЅР° бревна-катки Рё небольшие валуны, смазанные СЃРѕРєРѕРј, добытым РёР· корней таро, Рё целая толпа волокла РёС… Рє месту установки. Древние культурные народы умели плести хорошие веревки Рё канаты. Это искусство было известно тоже народам, жившим РЅР° островах Южных морей Рё прежде всего РІ Перу, РіРґРµ первые европейцы нашли висячие мосты РІ 100 метров длиной, РёР· плетеных тросов толщиной РІ туловище человека, перекинутые через горные потоки Рё ущелья.

Дотащив каменные статуи к назначенному месту, нужно было решить другую задачу - поставить их. Толпа островитян сооружала для этого из песка и камня временную горку, одна сторона которой была пологой, а другая - почти отвесной. Статую поднимали по горке вверх, ногами вперед, осторожно опускали через край, и она соскальзывала в уже приготовленную яму. Таким образом, голова статуи находилась на одном уровне с сооруженной горкой. Тогда на нее вкатывали еще один цилиндр из красной лавы и ставили его на голову статуе, а затем горку убирали. Несколько таких горок в разных местах острова Пасхи все еще стоят в ожидании колоссальных статуй, которые так и не появились. Техника эта достойна восхищения, но в ней нет ничего таинственного, если только мы перестанем недооценивать разум древних людей и возможности в смысле времени и человеческой силы, которыми они располагали.

0|1|2|3|4|5|6|