Глава Пятая. Возвращение феникса

После этого я поднялся вверх по реке и провел некоторые наблюдения, которые подкрепили мое убеждение, что ориентация не только Эдфу, но и всех больших храмов, которые я обследовал, имеет астрономический характер.

"Заря астрономии" Сэр Норман Локьер.

…это странно звучит, но все известные и исследованные до настоящего времени каменные сооружения, построенные на берегах Нила египтянами и эфиопскими царями, дают неопровержимые свидетельства того, что большое число храмов, городов, святилищ и памятников отличаются определенным хронологическим порядком, начало которого приходится на пирамиды в вершине дельты Нила.

"Египет под властью пирамид" X. Бругт.

Царства Верхнего и Нижнего Египта

Современные европейцы автоматически определяют движение на север как "вверх", а движение в южном направлении как "вниз", даже не задумываясь над смыслом этого. В основе этих представлений лежит решение картографов семнадцатого века расположить север в верхней части карт. Однако для этого нет никаких научных оснований. Земля имеет форму шара, поэтому любое направление может считаться "верхним" - в зависимости от желания. Решение поместить север вверху - это вопрос выбора, а не научно обоснованной реальности, и все картографы признают это. При желании вполне можно поместить в верхней части карты юг. Древние египтяне, наблюдая за окружающим их миром, пришли к выводу, что именно юг, а не север должен располагаться "вверху". Юг находился "вверху", потому что именно оттуда текли вниз воды Нила и потому что именно на юге в полдень солнце поднималось на максимальную высоту. И действительно, южная часть страны называлась "Верхним Египтом", а северная "Нижним Египтом"[1].

Еще одна особенность египетской географии заключается в том, что страна не только разделялась на "верхнюю" и "нижнюю" части, но эти части считались отдельными. По свидетельству египтологов, страна, которую мы сегодня называем Египтом, еще в глубокой древности представляла собой два разных, хотя и объединенных царства, Нижний Египет на севере и Верхний Египет на юге. Во всех путеводителях по Египту можно прочесть, что примерно в 3000 году до н. э. могущественный царь Верхнего Египта по имени Менее (он же Нармер, или Скорпион) вторгся в Нижний Египет и присоединил его к Верхнему Египту, создав таким образом "Царство Двух Земель", объединившее под властью фараона север и юг. Вы также узнаете, что тот же Мерее, Нармер или Скорпион построил столицу объединенного царства в Мемфисе, в пятнадцати километрах к югу от современного Каира.

Так, например, И.Е.С. Эдвардс пишет:

"Менес, который сначала был царем только Верхнего Египта, завоевал северное царство и объединил оба бывших царства под своей властью, объявив себя правителем всей страны. Поэтому вполне естественно, что он выбрал Мемфис для строительства укрепленного города… Объединив два царства, Менес совершил воинский подвиг, добившись того, что пытались сделать многие его предшественники, успехи которых носили временный характер. Менес сумел одержать военную победу, необходимую для объединения двух государств, а также обеспечить стабильность последующей мудрой политикой, ставшей основой величия Египта при следующих династиях. Тем не менее народ Египта никогда не забывал исторический факт, что раньше страна состояла из двух отдельных царств - среди титулов египетских фараонов во все времена присутствовал титул "Царь Верхнего и Нижнего Египта"[2].

Подобно многим египтологам своего поколения, Эдвардс верил, что "объединение" Верхнего и Нижнего Египта действительно имело место как историческое событие. Однако некоторые египтологи не уверены в этом - они называют это "полумифической историей".

Так, например, Майкл Хофман, признанный специалист по додинастической истории Древнего Египта, указывает на скудость свидетельств той эпохи, указывающих на "историческую" версию объединения страны. По мнению Хофмана, история об объединении Египта "составлена на основе документов, которые на несколько сотен или даже тысяч лет моложе предполагаемого события, и к тому времени Менее, если он даже действительно существовал, превратился в героическую фигуру, жизнь и свершения которой были приукрашены полумифическими историями"[3]. С ним согласны чешский египтолог Мирослав Вернер, который признает, что "некоторые исследователи считают Менеса чисто легендарной фигурой"[4], а также доктор Яромир Малек из Института Гриффитса, который даже предположил, что теория о двух отдельных царствах "могла представлять собой проекцию искаженного дуализма египетских верований, (а) не отражение реальной исторической ситуации"[5].

Но если объединение Египта не имеет отношения к истории, то откуда у древних египтян появился дуализм в отношении собственной страны?

Объединение неба и земли

В 1800 году во время французской оккупации Египта мародерствующие французские солдаты наполеоновской армии нашли в поле в нескольких километрах от современного Каира большой черный камень с рядами иероглифов. Черный камень, по всей видимости использовавшийся местными крестьянами для размола зерна, сначала привезли в казармы Александрии, но после того, как в 1801 году французы уступили Египет англичанам, загадочный камень вместе с другими военными трофеями был без промедления доставлен графом Спенсером в Англию, который, не зная, что с ним делать, отдал его египтологам.

Сегодня черный камень выставлен на южной стене первого этажа Египетской галереи Британского музея в Лондоне. Прямоугольный гранитный блок размерами 92 х 137 см содержит 64 строки иероглифического текста. Несмотря на то что большая часть оригинальных надписей за прошедшие века была серьезно повреждена, оставшиеся строки позволяют нам составить представление о том, как древние египтяне представляли себе происхождение двойного царства Верхнего и Нижнего Египта, а также происхождение его "божественных" правителей. Этот текст известен египтологам как "Мемфисская теология", и, по словам Фрэнкфорта, излагает в основном теорию царства, у истоков которого стояли мифические предки[6]. Камень и надписи на нем датируются приблизительно 750 годом до н. э., периодом правления фараона Шабаки, и поэтому его иногда называют "камнем Шабаки".

Однако некоторые египтологи считают, что у текста есть более древний источник, что подтверждается самим древним резчиком, скопировавшим его:

"Эти письмена скопированы заново его величеством (царем Шабакой) в доме его отца Птаха-Юга-Своей-Стены (Мемфиса), потому что его величество обнаружил, что творения предков изъедены червями и их невозможно прочесть с начала до конца. Его величество скопировал их заново, чтобы они стали лучше, чем прежде…"[7]

Египтолог и филолог Мириам Лихтейм, изучавшая надписи на камне Шабаки, пришла к выводу, что текст "относится к эпохе Древнего Царства, хотя точная дата его создания неизвестна. Язык его архаичен и напоминает язык "Текстов пирамид"[8]. Эту точку зрения разделяет Фрэнкфорт, который считал, что некоторые положения "Мемфисской теологии" основаны на "верованиях глубокой древности". По мнению Фрэнкфорта, "текст является космогонией… он описывает порядок сотворения мира и делает Египет… неотъемлемой частью этого порядка"[9].

Первая часть надписей рассказывает о сотворении земли египетской, когда первобытные воды схлынули и в районе Гелиополя появился "Холм Творения". Затем повествование быстро переходит к конфликту между Гором, сыном Осириса, и его дядей Сетом за право считаться законным правителем Египта. Конфликт разрешает бог земли Геб, отец Осириса - правда, от лица Совета богов, или Великой Эннеады:

"Геб, господин богов, призвал к себе Девять Богов. Он рассудил Гора и Сета, покончив с их ссорой. Он сделал Сета царем Верхнего Египта, простиравшегося до Су (в районе Гераклеополя), места его рождения. А Гора Геб сделал царем Нижнего Египта, до места, в котором утонул его отец (Осирис) и которое называют "Границей Двух Земель". Так Гор стал владыкой одной области, а Сет - другой. Они заключили мир о разделе Двух Земель в Айяне (в окрестностях Мемфиса). Так произошло разделение двух стран. Геб сказал Сету:

"Иди в место, где ты был рожден". И Сет ответил: "В Верхний Египет". Геб сказал Гору: "Иди в место, где утонул твой отец". И Гор ответил: "В Нижний Египет". Геб сказал Гору и Сету: "Я разделил вас - Верхний и Нижний Египет". Потом Гебу показалось неправильным, что доля Гора была такой же, что и доля Сета. И тогда Геб отдал Гору наследство Сета, ибо он был сыном его первенца (Осириса). И Геб сказал Девяти Богам: "Я назначил Гора, первородного". И Геб сказал Девяти Богам: "Только его одного, наследником". И Геб сказал Девяти Богам: "Только он мой наследник". И Геб сказал Девяти Богам: "Сын моего сына, Гор…" Так Гор стал владыкой всей земли. Он объединитель двух стран, носитель великого имени Та-тенен, "Юг Своей Стены", "Господин Вечности". Он объединил две великие короны на своей голове. Он - Гор, который возвысился как царь Верхнего и Нижнего Египта, который объединил Две Земли в ном Стены (Мемфиса), места, где были объединены Две Земли. Тростник и папирус были водружены на двойных вратах Дома Птаха (богатворца). Это Гор и Сет - умиротворенные и объединенные. Они сплотились, дабы положить конец их борьбе в любом месте, объединенные в Доме Птаха, "Равновесии Двух Земель", где были взвешены Верхний и Нижний Египет. Это земля погребения Осириса…"[10]

Не нужно обладать богатым воображением, чтобы понять, что объединение Верхнего и Нижнего Египта, описанное в "Мемфисской теологии", имеет мифический и космический аспект. Земля погребения Осириса - это регион Мемфиса и одновременно, вне всякого сомнения, Дуат, звездный загробный мир, содержащий Орион, который, как мы видели, считался небесным воплощением Осириса. С учетом этого обстоятельства особый смысл приобретают слова канадского египтолога Сэмюэла Мерсера, который утверждает, что "Дуат был своего рода отражением Египта. Там был Верхний и Нижний Дуат, и в нем протекала великая река"[11].

Возникает естественный вопрос: могло ли представление о Верхнем и Нижнем Египте быть связано с астрономией?

Астрономические основания

В 1891 году английский астроном сэр Норман Локьер выказал глубокое изумление перед Древним Египтом и его загадочными пирамидами и храмами. Он был озадачен, почему люди, так почитавшие солнце и с особой тщательностью наблюдавшие за его восходом на восточном горизонте, место которого совершало годичные колебания от крайней северной точки в день летнего солнцестояния до самой южной точки в день зимнего солнцестояния, явно делили свою страну на две части, северную и южную. Размышляя о географических особенностях Египта, а также об огромном значении неба в религии египтян, Локьер приходил к выводу, что "двойное происхождение людей, на которое указывают астрономические основания, могло быть причиной для названия "двойной страны", которое особенно часто встречается в титулах царей"[12]. Почти через сто лет, в 1992 году, ту же мысль высказал астроном Рональд Уэллс, сформулировавший ее более конкретно:

"Наблюдение за движением бога солнца, по всей вероятности, было одним из самых первых наблюдений в долине Нила в додинастическую эпоху. И совершенно естественно было интерпретировать ежегодное перемещение солнца вдоль восточного горизонта из крайней северной точки летнего солнцестояния в крайнюю южную точку зимнего солнцестояния как путешествия или визиты бога в каждое из двух царств - точное направление на восток отмечало небесную границу между этими царствами"[13].

Мы показали, что начало египетского календаря приходится на 2781 год до н. э., когда летнее солнцестояние совпало с гелиакическим восходом Сириуса и началом сезона разлива (Ахет). Неудивительно, что первый день нового года называли термином веп ренпет, буквально "открывающий год", который использовался также в качестве одного из эпитетов Сириуса[14]. В светском календаре этот день обозначался как "I Ахет 1", то есть первый день первого месяца сезона Ахет. В конечном итоге его стали называть "1 Тот", то есть первый день первого месяца нового года - в нашем григорианском календаре это 1 января[15].

Другим и, возможно, более точным названием первого дня нового года было мес-ветер, что означает "рождение Ра", а если точнее, то "рождение Ра-Хорахти" (Ра - Гора Горизонта). В 1905 году историк Эдуард Мейер показал, что "рождение Ра" указывало на летнее солнцестояние. Но это утверждение справедливо лишь для 2781 года до н. э., когда первый день нового года совпадал с днем летнего солнцестояния. Поскольку светский календарь был плавающим и в нем солнцестояние ежегодно смещалось на четверть суток, то же самое происходило с Новым годом, то есть с "рождением Ра". Простой расчет показывает, что через 753 года (1506/2 = 753 года, или половина Великого солнечного цикла) "рождение Ра" перемещается на день зимнего солнцестояния, на целых 54° к югу по отношению к точке летнего солнцестояния. Другими словами, в 2028 году до н. э. (2781 -753 = 2028) солнечный диск в день зимнего солнцестояния всходил в 28° к югу от направления на восток, а не в 28° к северу от направления на восток, как это было в 2871 году до н. э. Естественно, совпадение "рождения Ра" с зимним солнцестоянием, когда солнечный диск занимал крайнее южное положение на восточном горизонте, должно было иметь огромное религиозное значение для жрецов солнечного культа, которые находились на крайнем юге Египта. Вероятно, им казалось, что космический порядок указывает: пришла их очередь взять в свои руки управление солнечной религией, и правящий фараон должен перенести столицу страны с севера в новое место, на юг.

Есть ли у нас свидетельства, что такое событие действительно происходило? Если моя гипотеза верна, мы должны найти на юге Египта крупный религиозный центр, влияние которого усилилось приблизительно в 2028 году, причем для него должно быть характерно не только новое видение бога солнца, но и ориентация главного храма на точку восхода в день зимнего солнцестояния.

Отец археоастрономии

Как это ни удивительно, но европейские ученые только в конце девятнадцатого века начали подозревать, что ориентация египетских храмов может иметь отношение к астрономии. Все прекрасно знали, что основания пирамид ориентированы в соответствии с четырьмя странами света, но никто не догадывался, что храмы также связаны с восходом или заходом солнца или звезд. Как мы уже говорили, египтологи придерживались - и многие придерживаются до сих пор - мнения, что египетские храмы просто были обращены к Нилу. Но все изменилось (или должно было измениться) холодным ноябрьским вечером 1890 года, когда в Лондоне, в Королевской горной академии, астроном сэр Норман Локьер читал тщательно структурированный доклад небольшой группе джентльменов среднего возраста в белых воротничках и черных галстуках.

В этот вечер Локьер обнародовал идею, которую он считал абсолютно новой и революционной: о том, что египетские храмы, по всей видимости, ориентировались по солнцу и звездам. Он представлял древних египтян, проектировавших эти храмы, не просто суеверными жрецами, а астрономами (хотя астрономия была подчинена религии), которые искусно встраивали космологические и небесные мифы в ориентацию и символику религиозных построек. Все это выглядело абсолютно новым и сомнительным для слушавших Локьера ученых джентльменов - за исключением одного, который после лекции посредством вежливого письма проинформировал Локьера, что некий профессор Ниссен из Германии опередил его, опубликовав доклад на эту тему несколько раньше. Эта новость явно расстроила Локьера, но, будучи настоящим джентльменом и великим ученым, в предисловии к своей знаменитой книге "Заря астрономии" он делает следующее признание:

"После завершения лекций я получил доброжелательное письмо от одного из моих слушателей, который сообщал мне, что один из его приятелей проинформировал его об опубликованных в Германии работах профессора Ниссена, посвященных ориентации египетских храмов. Я сразу же заказал эти работы. Не успев получить их, я поехал в Египет, чтобы на месте выяснить кое-какие вопросы, нуждавшиеся в дополнительном изучении, поскольку после измерения и записи ориентации храмов было неизвестно, что делать с этими Цифрами, а для моего исследования требовались определенные данные. В Каире я обратился к своим друзьям из числа археологов. Мне сказали, что этот вопрос не обсуждался; таким образом, по их сведениям, идея была новой… Один из них, Бругш Бей, заинтересовался этим вопросом и соблаговолил просмотреть некоторые древние надписи; однажды он рассказал мне, что нашел одну интересную надпись, относящуюся к закладке храма в Эдфу. Из этого текста стало ясно, что идея не нова - ей по меньшей мере шесть тысяч лет. После этого я поднялся вверх по реке и провел некоторые наблюдения, которые подкрепили мое убеждение, что ориентация не только Эдфу, но и всех больших храмов, которые я обследовал, имеет астрономический характер. Я вернулся в Англию в начале марта 1891 года и через несколько дней получил работы профессора Ниссена. Я подумал, что правильнее было бы привести его собственный рассказ, поскольку это указывает на связь моих работ с трудами профессора Ниссена и позволяет мне сделать признание, что именно ему, насколько мне известно, принадлежит честь первым высказать это предположение"[16].

Несмотря на эту научную щепетильность, именно Локьер, а не Ниссен остался в истории науки как "отец археоастрономии", этой относительно новой отрасли археологии, которая привлекает астрономию для изучения древних храмов и святилищ.

Джозеф Норман Локьер родился в 1836 году в Рагби в семье, принадлежавшей к среднему классу. Он получил образование в частных школах Англии и других европейских стран, а в молодости работал в военном министерстве в Лондоне. Именно там он заинтересовался астрономией, а затем построил небольшую обсерваторию в своем доме в зеленом, фешенебельном пригороде Хэмпстед. Так, скромно и изящно, Локьер начал свою выдающуюся карьеру астронома. В 1862 году он был избран членом Королевского астрономического общества, а два года спустя, после покупки своего первого спектроскопа, сосредоточил свои недюжинные способности на исследовании солнечного излучения. В 1868 году, работая в Колледже химии в Лондоне, Локьер наблюдал за излучением солнца во время полного затмения и пришел к выводу, что источником излучения является неизвестный элемент, который он назвал "гелием" - за четверть века до того, как сэр Уильям Рэмзи сумел выделить этот газ в своей лаборатории. В 1885 году Локьер стал первым в мире профессором астрофизики[17]. Локьер стал первым еще в одной области: в 1869 году вместе с издательством "МастШап amp; Сотрапу" он основал влиятельный научный журнал "Nature"[18].

За открытие гелия и другие научные достижения Локьеру в 1897 году было пожаловано рыцарское звание. Обсерватория и планетарий, которые он вместе с сыном в 1912 году основал в Салком-Хилл в Девоншире, до сих пор носят его имя: "Обсерватория Нормана Локьера и планетарий Джеймса Локьера"[19].

Осенью 1890 года в возрасте пятидесяти трех лет Норман Локьер заинтересовался связью астрономии и ориентации древних египетских храмов[20]. Он стал изучать объемные отчеты экспедиции Наполеона 1798 года, а также работы прусской экспедиции 1844 года, но вскоре понял, что они "не уделяли внимания возможным астрономическим идеям строителей храмов". Сам Локьер пришел к выводу, что "практически не остается сомнений, что астрономические аспекты оказывали большое влияние на ориентацию храмов". Поэтому в конце ноября 1890 года он решил сам поехать в Египет. По прибытии в Каир он поставил в известность о своих намерениях руководство Департамента древностей, которым в то время руководил немецкий египтолог Эмиль Бругш Бей[21]. Так совпало, что его старший брат, известный профессор Генрих Бругш Бей, считался одним из ведущих специалистов по астрономическим надписям, найденным в древних храмах и гробницах, и он с радостью взялся помочь Локьеру в его исследованиях[22]. Именно из надписей, показанных ему Бругшем, Локьер узнал о церемонии "протягивания шнура"; он сразу же понял, что этот обряд описывает астрономическую ориентацию храмов. Воодушевленный этим открытием, он поднялся вверх по реке до Луксора - в то время такое путешествие занимало около трех недель.

Зима - самое подходящее время года для плавания по Нилу, и Локьер, подобно всем путешественникам, впервые оказавшимся в Египте, должен был ощущать все возрастающее волнение, когда маленький пароходик "Мехмет Али" приближался к древним Фивам и великому хаму Амона-Ра в Карнаке. Ни одно из современных прилагательных не способно передать величия этого храма. "Приводящий в трепет", "потрясающий" - все это звучит слишком бледно. Древние египтяне называли его ипет-сут, "самое величественное из всех мест". Для меня этот храм лучше всего - разумеется, после пирамид Гизы - передает былое великолепие и величие Египта. Вас захлестывает волна чувств, которые невозможно выразить словами, когда вы бродите среди работ многих поколений жрецов-архитекторов, превративших Карнак в величайший и красивейший религиозный центр древнего мира.

Несмотря на грабежи и разрушения, которым подвергался храм за прошедшие тысячелетия[23], он продолжает удивлять и очаровывать современных путешественников.

Храм Амона-Ра в Карнаке, каким мы его видим сегодня, состоит из четырех главных секций, примыкающих друг к другу. Сначала вы попадаете на впечатляющую аллею из сфинксов с бараньими головами, которая ведет к воротам храма. Пройдя первый пилон, высота которого первоначально составляла около сорока метров, вы попадаете на просторный двор. Позади него расположен громадный гипостильный зал, а еще через двести метров - различные внутренние святилища.

Весь храм протянулся с востока на запад на впечатляющее расстояние - около трехсот метров. Главный вход устроен на западной стороне, однако в храмовом комплексе есть еще и восточный вход, ведущий в меньший по размерам храм Ра-Хорахти, который пристроен вплотную к тыльной стороне храма Амона-Ра, так что внутренние святилища оказались как бы зажатыми между ними. В ограждении, окружающем весь комплекс со священным озером и храмами других божеств, в частности, богов Хонсу, Монту и богини Мут, имеются еще семь небольших проходов. Все вместе эти сооружения образуют гигантский ансамбль размерами 1500 х 800 метров. Однако не следует забывать, что этот огромный комплекс на протяжении 1300 лет несколько раз реконструировался, расширялся, изменялся, перестраивался и восстанавливался. Поэтому многое в нем не сохранило первоначальный вид. Тем не менее главная ось храма осталась неизменной с момента его постройки.

В 1891 году, когда Локьер посетил храм, тот еще не был отреставрирован и очищен от мусора, как в наши дни. Ученому пришлось карабкаться на горы камней и упавшие колонны.

Но, несмотря на все разрушения, Локьер был потрясен увиденным. "Это, - писал он, - вне всякого сомнения, самые величественные развалины в мире… один из самых впечатляющих храмов, которые когда-либо были задуманы или построены человеком". Особый интерес у Локьера вызвала длинная ось храма, проходящая в направлении восток - запад. По его оценке, ее протяженность составляла около пятисот ярдов, причем он заметил, что "ось была абсолютно открытой, прямой и правильной". По словам Локьера:

"Ось была направлена в сторону западных холмов на западном берегу Нила, где находятся гробницы царей… на самом деле здесь было два храма - западный Амона-Ра и восточный Ра-Хорахти - на одной линии впритык друг к другу, причем главный храм обращен к точке захода солнца в день летнего солнцестояния, а другой, вероятно, к точке восхода в день зимнего солнцестояния… нетрудно понять, что эта ориентация подтверждает гипотезу об астрономической функции храма…"[24]

Локьер описывал храмы Карнака как "горизонтальные телескопы", построенные, на его взгляд, таким образом, чтобы их восточная сторона смотрела на восход солнца в день зимнего солнцестояния, а западная - на заход солнца в день летнего солнцестояния. Карнак, делает вывод Локьер, был типичным "храмом солнца".

Заход солнца в день летнего солнцестояния или восход в день зимнего солнцестояния?

Несложные вычисления показывают, что на широте Карнака, 25°48' к северу от экватора, направление на точку восхода солнца в день зимнего солнцестояния в 2050 году до н. э., когда был построен храм, составляло угол 2б°54' к югу от направления на восток[25]. Это в точности совпадает с ориентацией храма Карнака, в частности, с его восточной частью, посвященной богу восходящего солнца Ра-Хорахти. В 1973 году астроном Говард Хокинс, внимательно изучивший карты Франко-египетского исследовательского центра в Карнаке[26], также получил число 26°54'. Совсем недавно, в 1999 году, египтолог Люк Габолд из представительства Национального центра научных исследований Франции в Карнаке привел несколько меньшую величину - 2б°44', что всего на 10' отличается от угла, вычисленного Хокинсом[27]. Это означает, что наблюдатель, стоявший в 2050 году до н. э. в храме Карнака спиной к западному входу (то есть лицом к восточному горизонту), в день зимнего солнцестояния видел восход солнца прямо перед собой.

Шесть месяцев спустя, повернувшись на 180° к западному горизонту, в день летнего солнцестояния он наблюдал прямо перед собой заход солнца. Поскольку главный вход храма в Карнаке обращен на запад, Локьер сделал вывод, что храм специально ориентировали на заход солнца в день летнего солнцестояния, чтобы лучи попадали внутрь храма, освещая его святая святых. Однако здесь мы сталкиваемся с одной серьезной проблемой: прямо перед храмом Амона-Ра находятся Фиванские холмы, за которыми солнце скрывается за пять минут до того, как достигнет западного горизонта и, следовательно, уровня пола в храме.

Вычисления показывают, что в 2050 году до н. э. в день летнего солнцестояния солнце скрывалось за Фиванскими холмами примерно на Г25' западнее направления ориентации храма. Это значит, что солнечные лучи никак не могли попадать в храм и освещать святая святых. Поэтому хотя Локьер не ошибался, предполагая, что ось храма в Карнаке была ориентирована на заход солнца в день летнего солнцестояния, Фиванские холмы мешали солнечным лучам проникать внутрь храма. Вспомним, что Локьер был в Карнаке в феврале 1891 года и не имел возможности наблюдать за этим событием на месте. Если бы он посетил Карнак 21 июня, то обязательно увидел бы, что солнечный диск не доходит до оси храма, а исчезает за Фиванскими холмами после того, как его лучи освещают южный край ворот храма во втором пилоне[28].

В 1973 году астроном Джеральд Хокинс разрешил эту острую проблему, предположив, что ось храма в Карнаке была ориентирована не на заход солнца в день летнего солнцестояния, а в обратном направлении, то есть на восход солнца в день зимнего солнцестояния, где отсутствовали холмы, закрывающие обзор[29]. По мнению Хокинса:

"Древнейший храм в Карнаке, построенный приблизительно в 2000 году до н. э., назывался ипет сут. Он находился к востоку от пилона, в направлении восхода солнца… Дальше располагался храм, посвященный Ра-Хорахти. Этот составной титул бога можно приблизительно перевести как Восходящее Солнце или как Яркое Солнце на Горизонте… Храм Ра-Хорахти находится на продолжении длинной оси, которая начинается у Нила, проходит через центр аллеи сфинксов, вход с шестью пилонами, алтарь главного храма, ипет сут… каменные глаза статуй фараонов и богов смотрят на восток. Я был уверен, что эта линия направлена на некий небесный объект. Статуи ждали небесного явления…"[30]

"Небесное явление", которое имел в виду Хокинс, было не чем иным, как "Рождением Ра-Хорахти" в первый день нового года, который в 2028 году до н. э. приходился на день зимнего солнцестояния - через 753 года (1506/2) после 2781 года до н. э., когда наступление нового года совпало с днем летнего солнцестояния. Это значит, что солнечный феникс прилетел (или вернулся) на юг - верный признак того, что бог солнца благоволит к югу и его новому жречеству. Новый год наступал в первый день первого месяца первого сезона (I Ахет 1), и несколько сохранившихся древних текстов свидетельствуют, что этот день считался Рождением Ра-Хорахти. Так, например, по мнению историка Р. Вей-ла, папирус Гардинера (ок. 1100 года до н. э.) содержит следующую надпись: "Рамсес IX 13 год, Рождение Ра-Хорахти, первый месяц, первый день"[31], так называемый "календарь Эдфу" также сообщает: "Рождение Ра-Хорахти, первый месяц, первый день"[32]. В тексте из Каирского календаря[33] с описанием Рождения Ра-Хорахти есть такие слова: "I Ахет 1:

Рождение Ра-Хорахти, омовение всей земли водой из истока Высокого Нила, которая является, как свежая Нун"[34].

С точки зрения астронома Маршалла Клагета, "последнее утверждение может отражать представление древних, что новый год начинается с внезапного разлива Нила". Подъем воды в Ниле начинается в период летнего солнцестояния, когда "рождается" созвездие Льва, то есть восходит вместе с солнцем. Египтолог Алан Гардинер также полагает, что первый день нового года считался благоприятным для коронации царей, поскольку они отождествлялись с Ра-Хорахти[35]. Из-за сдвига начала года относительно истинного солнечного года через 753 года (если считать от 2781 года до н. э.) Рождение Ра-Хорахти перемещается на день зимнего солнцестояния. Достоверно известно, что в 2781 году до н. э. Рождение Ра-Хорахти приходилось на день летнего солнцестояния, поэтому ориентация храма в Карнаке под углом 26°54' к югу от направления на восток в 2028 году до н. э. является отражением этого астрономического факта. В 2003 году испанский астроном Хуан Бельмонте также ссылался на этот неопровержимый факт:

"Существует древняя надпись из некрополя Дейр-эль-Медины, рассказывающая о празднике под названием "Рождение Ра-Хорахти", который отмечался в день I Ахет 1 еще в эпоху Двадцатой династии… Мы намерены предложить гипотезу, что эта связь может иметь отношение к моменту, когда день I Ахет 1 совпадал с временем зимнего солнцестояния… Если точнее, то из-за перемещения светского календаря относительно времен года можно указать два момента, когда день I Ахет 1 совпадал с днем зимнего солнцестояния:…2004 год до н. э. и 500 год до н. э. соответственно. Учитывая, что описание праздника датируется периодом Девятнадцатой династии, мы исключаем из рассмотрения 500 год до н. э. Остается 2004 год до н. э. Это был очень интересный момент в истории Египта. По мнению большинства авторитетных историков, Ментухотеп II из Фив только что вновь объединил страну, и впервые за все время существования Египта на юге велось широкомасштабное строительство"[36].

Ментухотеп II принадлежал к Одиннадцатой династии и правил с 2061 по 2010 год до н. э., как раз в тот период, когда Рождение Ра-Хорахти совпало с зимним солнцестоянием (2028 год до н. э.). Но главное, что он перевел столицу из Мемфиса в Фивы и, как считается, установил главную ось храма в Карнаке, восточная часть которого, как мы видели, была посвящена Ра-Хорахти, а его ось направлена на точку восхода солнца в день зимнего солнцестояния. Перенести столицу в Фивы и основать новый религиозный центр в Карнаке - это все равно что перенести на юг Гелиополь или саму идею Гелиополя. Теперь весь Египет оказался заключенным между двумя важнейшими религиозными центрами, одним на крайнем севере, основанным приблизительно в 2781 году до н. э., когда Рождение Ра-Хорахти совпало с летним солнцестоянием (крайним северным положением солнца), и другим на крайнем юге, основанным приблизительно в 2028 году до н. э., когда Рождение Ра-Хорахти совпало с зимним солнцестоянием (крайним южным положением солнца).

Неудивительно, что регион Фив называли "Гелиополем на Юге". По мнению египтолога Сирила Олдреда, термин "Гелиополь на Юге" мог относиться конкретно к Карнаку, о чем свидетельствует царский титул Эхнатона как правителя Фив[37]. Этот титул звучит так:

"Великое царство в Карнаке; Гор Золота; он с поднятыми коронами в Южном Гелиополе; Царь Верхнего и Нижнего Египта"[38]. По мнению Дональда Редфорда, город Фивы называли "Южным Городом" или "Гелиополем Верхнего Египта", что является подтверждением теории о северном и южном Геоиополе[39].

Таким образом, Египет находился между двумя культовыми центрами бога восточного горизонта и восхода солнца (Ра-Хорахти), являвшимися отражением крайних северной и южной точек, до которых поднимается солнце на восточном горизонте. В пользу этой гипотезы свидетельствует и тот факт, что эти центры были основаны в 2871 году до н. э. и 2028 году до н. э. соответственно, когда рождение Ра-Хорахти совпадало с летним (2871 год до н. э.) и зимним (2028 год до н. э.) солнцестоянием. Согласно этой теории, Египет должен был стать свидетелем еще одного драматического события, когда 753 года спустя, в 1275 году до н. э., Рождение Ра-Хорахти вновь переместилось на день летнего солнцестояния. В соответствии с общепринятой хронологией, это событие приходится на период правления Рамсеса II (1290-1224 годы до н. э.). Однако для получения этой даты мы воспользовались понятием Великого солнечного цикла длительностью 1506 лет. Если же обратиться к сотическому циклу, продолжительность которого составляет 1460 лет[40], то получится 1321 год до н. э. (2781 - 1460 = 1321 год до н. э.). Все историки согласятся, что 1321 год до н. э. вплотную подводит нас к периоду правления самого знаменитого египетского фараона, Аменхотепа IV, более известного как Эхнатон (приблизительно (1353-1335 г. до н. э.).

Попробуем внимательнее присмотреться к этим совпадениям.

Ожидание новой эры

К вечеру 31 декабря 1999 года лихорадка миллениума в Каире усилилась. С приближением полуночи тысячи людей из разных слоев общества стекались к пирамидам Гизы, чтобы стать свидетелями начала новой эры. Несколькими месяцами раньше египетский Высший совет по древностям объявил о намерении в честь этого события установить на вершине Великой пирамиды позолоченный замковый камень, отметив таким образом седьмое тысячелетие в истории Египта. Мировые средства массовой информации готовились к отправке сотен журналистов и телеоператоров, сражаясь друг с другом за право показа. Но в последнюю минуту все пошло вкривь и вкось. Установку золоченого замкового камня отменили из опасения "повредить пирамиду", а дым от костров в сочетании с сильной влажностью образовал густой туман, скрывший пирамиды. Новая эра началась не с радостных криков, а с вздохов разочарования. Так случилось, что в эту безумную ночь я был в Каире. Я тщетно пытался объяснить друзьям, что 31 декабря 1999 года по нашему, григорианскому календарю не имеет никакого отношения к древним египтянам. Египтяне мыслили не тысячелетиями, а соти-ческими циклами, длительность которых составляла 1460 лет. Последний цикл начался в 1599 году[41], а начало следующего приходится на 3059 год.

Строго говоря, мы поторопились на 1059 лет! Как бы то ни было, все это продемонстрировало мне, как в преддверии новой астрономической эры людей может охватывать странное возбуждение. Можно себе представить, с каким нетерпением в 1321 году до н. э. египтяне ждали начала нового сотического цикла.

В 1995 году астроном Александр Гурштейн представил на рассмотрение Российской академии наук работу с необычным названием: "Великие пирамиды Египта как святилища, увековечившие происхождение Зодиака: анализ астрономических доказательств". В этой работе Гурштейн анализирует сотический цикл длительностью 1460 лет и введение светского календаря в 2781 году до н. э. Далее он приходит к интересным выводам:

"Через 1460 лет после введения в Египте солнечного календаря обнаружилось, что его плавающее начало возвращается к исходной точке, совпадающей как с гелиакическим восходом Сириуса, так и с разливом Нила. Возвращение приходится на 1321 год до н. э. Эта дата ассоциируется с двумя событиями: (1) в 1366 году до н. э. фараон Эхнатон перенес столицу в Ахетатон…"[42]

В статье под названием "Эволюция Зодиака в контексте древней истории Востока", опубликованной в британском журнале "Vista in Astronomy", Гурштейн пишет следующее:

"В одной из своих первых публикаций, посвященных зодиаку, я высказал предположение, что появление Аменхотепа IV (Эхнатона) как истинного почитателя Солнца могло быть обусловлено астрономическими причинами… В восьмой год своего царствования этот фараон-еретик перенес столицу в центральную часть Египта, в окрестности современного местечка Телль-эль-Амарна… Историкам неизвестны мотивы Эхнатона, но, возможно, мы получим представление о них, если вспомним, что Эхнатон взошел на престол незадолго до окончания Великого (сотического) цикла египетского календаря, что, по свидетельству Цензорина, произошло в 1321 году до н. э. - этот момент потенциально приходился на период жизни царя… Позвольте предположить, что Эхнатон знал - а это входило в его обязанности - об обстоятельствах, связанных с введением светского египетского календаря… его правление началось незадолго до первого возвращения Нового года в исходную точку. Это явление торжественно праздновалось полтора тысячелетия спустя римским императором и, вне всякого сомнения, имело огромное значение во времена Эхнатона…"[43]

Конфликт

В 1353 году до н. э., когда взошел на престол Эхнатон, Рождение Ра-Хорахти, то есть Новый год, или первый день месяца Тот, приближалось к дню летнего солнцестояния. Мы уже видели, что семью веками раньше Рождение Ра-Хорахти совпадало с зимним солнцестоянием, что могло стать побудительной причиной для Ментухо-тепа II, который перенес столицу в Фивы и, что еще важнее, основал новый религиозный центр в Карнаке.

Теперь, во времена Эхнатона, по прошествии семи столетий, Рождение Ра-Хорахти медленно возвращалось к дню летнего солнцестояния, когда солнце достигает крайнего северного положения, то есть символически возвращается в Гелиополь. Может быть, именно это возвращение к истокам стало причиной желания молодого Эхнатона вновь перенести религиозный центр в Гелиополь? Как отметил испанский археоастроном Хуан Бельмонте, праздник Рождения Ра-Хорахти праздновался в период зимнего солнцестояния в Карнаке и в Фивах и, более того, "именно в тот момент, когда действительное Рождение Ра в период зимнего солнцестояния совпало с днем I Ахет 1, праздник остался привязанным к этой дате на протяжении всей остальной истории Египта"[44]. Если остроумная догадка Бельмонте верна - в чем я почти уверен, - это значит, что жрецы Амона-Ра в Карнаке вступали в прямой конфликт с Маат, космическим законом, требовавшим возвращения Рождения Ра-Хорахти к дню летнего солнцестояния и, значит, возвращение высшей религиозной власти к жрецам Гелиополя. Вполне понятно, что жрецы юга не желали уступать власть и богатство жрецам севера. Однако, к их ужасу и неудовольствию, юный Эхнатон, похоже, поддерживал идею такого переноса, утверждая, что обязан следовать Маат. Таким образом, постепенно созревали условия для религиозной войны.

Однако в действительности медленный процесс передачи религиозной власти жрецам Гелиополя начался гораздо раньше. Еще в 1420 году до н. э. имелись признаки того, что перенос религиозной столицы серьезно обдумывался Аменхотепом II, дедом Эхнатона, который поддержал жрецов севера, построив рядом с Великим сфинксом в Гизе великолепный храм, посвященный их богу, Ра-Хорахти из Гелиополя. Надпись на стеле (каменная памятная табличка), найденной рядом с Великим сфинксом, представляет Аменхотепа II как "божественного правителя Гелиополя" и "отпрыска Хорахти", что служит прямым подтверждением симпатий и верности фараона древнему богу солнца из Гелиополя[45]. Сын Аменхотепа II Тутмос IV пошел еще дальше. Будучи еще юным принцем, он утверждал, что Ра-Хорахти явился ему в образе Великого сфинкса и пообещал трон владыки Египта. Как писал египтолог Дональд Редфорд, "царю, по его собственному признанию, помог занять трон бог солнца Ра-Хорахти, который явился ему во сне, когда он был еще юным принцем"[46]. В благодарность Ра-Хорахти Тутмос IV приказал очистить Великого сфинкса от песка, восстановив былое величие монумента[47]. Эта новая тенденция верности Ра-Хорахти и его жрецам из Гелиополя усилилась при сыне Тутмоса IV, великом Аменхотепе III. Все это время жрецы Карнака хранили молчание. Открытый конфликт разгорелся после того, как египетский престол занял мечтательный сын Аменхотепа II Эхнатон.

Разрыв с Карнаком

Эхнатон знаменит тем, что запретил поклоняться всем египетским богам, за исключением Атона, нового бога солнца, символизировавшегося солнечным диском с отходящими вниз золотыми лучами. Другими словами: одна религия, один бог солнца, один символ. Неудивительно, что его часто называют предтечей монотеизма, а некоторые исследователи даже утверждают что Эхнатон не кто иной, как исторический патриарх Моисей[48]. Кем бы ни был Эхнатон, страстные указы и декреты свидетельствуют об одной неоспоримой черте этого загадочного фараона: об абсолютной преданности космическому порядку, или Маат. Раз за разом древние тексты подчеркивают, что Эхнатон "живет в Маат".

Как отмечал британский египтолог Сирил Олдред: "Царь был олицетворением Маат; это слово переводится как "истина" или "справедливость", но также имеет значение совершенного космического порядка в момент сотворения мира Создателем… В учении Эхнатона постоянно подчеркивается верность Маат… что не встречалось ни до, ни после него"[49].

Когда Аменхотеп IV (по всей видимости, в возрасте шестнадцати лет) взошел на трон в 1353 году до н. э., он был соправителем своего престарелого отца, Аменхотепа III.

Специалисты спорят относительно длительности этого совместного правления, но оно продолжалось скорее всего лишь несколько лет. Как бы то ни было, Эхнатон не медлил со своей великой религиозной реформой, построив в Карнаке храм Атона - по-видимому, к неудовольствию могущественных жрецов Амона-Ра. В этом-то вся загвоздка. Как указывает египтолог Розали Дэвид из Манчестерского университета:

"Вероятно, Эхнатон первым представлял культ как институт, тесно связанный с древней религией солнца; об этом свидетельствует надпись первых лет его правления, найденная в каменоломне Гебел-эль-Силселех, где он описывает себя как "Первого Пророка Ра-Хорахти, Ликующего-на-его-Горизонте, именем Солнечного Света, который есть Атон"[50].

Египтолог из Британского музея Джордж Хард идет еще дальше. По его мнению, "в действительности Атон есть бог Ра, собранный под иконографией солнечного диска"[51]. В этом с ним согласен немецкий египтолог Герман Шлогл, который утверждает, что в первые годы правления Эхнатона "бог солнца Ра-Хорахти… отождествлялся с Атоном" и что "дидактическое имя Атона означает "Живущий, Ра-Хорахти, который ликует на горизонте"[52].

Через много веков после основания храма в Карнаке - к тому времени, когда египетский престол занял Эхнатон, - жрецы Карнака накопили огромные богатства.

Источником дохода были налоги, подношения и доля в военной добыче. Согласно сохранившимся свидетельствам, они владели большими участками земли и практически контролировали всю торговлю в Верхнем Египте. Жрецы Карнака выставляли своего бога Амона как верховного бога Египта, вобравшего власть и даже имена более древних богов солнца Гелиополя, Ра и Хорахти. Символам, изображениям и именам Амона стали отдавать предпочтение перед символами, изображениями и именами древних богов солнца, что неизбежно привело к конфликту между севером и югом - точно так же, как в современной истории конфликт между Востоком и Западом был спровоцирован разницей в символах, иконографии и именах между исламом и христианством, даже несмотря на то что приверженцы этих религий верят в одного и того же единого бога.

Обладавшие властью и богатством жрецы также представляли угрозу для политической власти фараона, поскольку, согласно известной пословице, абсолютная власть разлагает абсолютно. Из многочисленных высказываний, приписываемых Эхнатону, становится ясно, что трения между ним и жрецами Карнака были очень сильны и что юный фараон боялся лишиться трона и даже самой жизни. Может быть, именно чрезмерное сосредоточение власти в руках жрецов Карнака и заставило его обратить свой взор к эпохе, когда культ солнца находился в руках более благочестивых и преданных жрецов Гелиополя? Или причиной тому послужил космический порядок, указывавший на неизбежность великого возвращения солнечного феникса, а также на то, что сам Эхнатон станет свидетелем этого события? Или тут сыграли роль оба фактора, страх перед жрецами Карнака и требования космического порядка? Как бы то ни было, на четвертый или пятый год своего правления Аменхотеп IV сменил имя на Эхнатон, что означает "Величие Атона". Это должно было привести в ярость жрецов Амона-Ра, которые восприняли изменение имени с Амен-Хотеп на Эхн-Атон как пощечину. Решающий момент наступил после того, как Эхнатон объявил о запрете культа Амона-Ра и о том, что Великий храм в Карнаке будет закрыт. За этим немыслимым решением последовал еще один сокрушительный удар по жрецам Фив: Эхнатон объявил, что он сам и весь его двор переезжают в новый город под названием Ахетатон ("Горизонт Солнечного Диска"), посвященный Атону; этот город фараон собирался построить на севере.

В начале весны 1348 года до н. э.[53] фараон и некоторые из его придворных посетили место будущего города Ахетатона в нескольких километрах к западу от современного города Телль-эль-Амарна. С колесницы, изготовленной из сплава золота и серебра, "сияющий, как само солнце" Эхнатон объявил, что его отец Атон выбрал это место для строительства нового и вечного солнечного города. Вероятно, Атон явился фараону в Телль-эль-Амарне и сказал, что это место "будет вечно принадлежать мне, как Горизонт Солнечного Диска"[54].

Какое космическое видение заставило Эхнатона выбрать это место для строительства своего города-мечты, Ахетатона?

Может быть, оно как-то связано с положением солнца, ассоциировавшимся с вечным солнечным городом? А если так, что это могло быть?

Что увидел Эхнатон в Телль-эль-Амарне такое, что окончательно убедило его, что это самое подходящее место для земных владений бога солнца?

Глава Шестая. Господин Юбилеев

Птица бенну (феникс) называлась "Господином Юбилеев"…

"Боги и богини Древнего Египта" Р. Уилкинсон.

Атон: "Господин Юбилеев"[1]…

"Юбилеи Ахенатена" Фрэнсис Левлин Гриффите.

В шестой год Атону был дан новый эпитет: "Отмечающий Юбилеи".

"Ахенатен и Моисей" Ахмед Осман.

Я построю "Дом Ликования" для Атона, моего отца, на острове "Атона Прославленного в Юбилеях" в Ахетатоне в этом месте. Заявление Эхнатона на церемонии закладки города Ахетатона

Атон живой и великий, который во время юбилея пребывает в храме Атона в Ахетатоне.

Р. Уилкинсон.

"Боги и богини Древнего Египта" Надпись из Амарны.

Пустынное место

В ноябре 2002 года я впервые посетил Телль-эль-Амарну, уединенный город на восточном берегу Нила в центральной части Египта. Я был не один - меня сопровождали сорок шумных итальянцев, которых привез в Египет мой хороший знакомый, Адриано Форджионе, редактор выходящего в Риме журнала "Нега". Каждый год Адриано организует специальный тур в Египет для своих читателей и часто просит меня сопровождать их. Если я не занят, то с радостью соглашаюсь, потому что очень люблю эти поездки, которые дают мне возможность встретиться с моими читателями, а также завести новых друзей[2].

Мы выехали из отеля "Meridian" в Гизе и по сверкающей новым асфальтом дороге направились в Фаюм. Стоял теплый осенний день, и всех нас охватило особое чувство, ожидание приключений. Я уже давно хотел попасть в Телль-эль-Амарну, но почему-то никак не мог найти времени или возможности для такого путешествия.

Доехав до границы оазиса Фаюм, наш водитель повернул на юго-восток, в направлении Нила. На протяжении нескольких часов мы ехали вдоль реки, пока не добрались до оживленного торгового города Аль-Минья. Немного отдохнув и подкрепившись, мы отбыли из Ми-ньи и доехали до маленькой деревушки Малави, где переправились через Нил на ветхом от старости пароме. Мы оценили буйство природы оставшейся за спиной долины Нила, когда углубились в пустыню, чтобы добраться до широкой равнины в форме полумесяца, обрамленной холмами со скалистыми склонами. Это была знаменитая Телльэль-Амарна.

Но где же легендарный город солнца?

К сожалению, почти весь Ахетатон исчез - как говорится, унесен ветром. Давно перестали существовать роскошные дворцы и великолепные храмы, когда-то украшавшие это место. Давно нет знаменитого Великого храма Атона. Все, что осталось от города, - это контуры фундаментов и две разбитые колонны так называемого Малого храма Атона. По словам Барри Кемпа, который в 1977-1978 годах руководил отделением Египетского исследовательского общества в Эль-Амарне, "Амарна никогда не была невидимым городом в том смысле, что о нем не знали, хотя на протяжении долгих периодов его просто не замечали из-за отсутствия интереса"[3]. Однако теперь его с полным основанием можно назвать невидимым. Для того чтобы увидеть Ахета-тон, как и мой родной город, Александрию, нужны не глаза, а воображение.

В нашу эпоху на развалины Телль-эль-Амарны первым обратил внимание француз Эдме Жомар, один из руководителей наполеоновской экспедиции 1798- 1799 годов, который по пути в Каир вниз по течению Нила наткнулся на остатки какого-то огромного города, которого не было ни на одной карте. "Большая часть зданий была полностью разрушена, так что различимы были одни лишь фундаменты", - жаловался Жомар.

Совершенно случайно он наткнулся на забытый город Ахетатон, или скорее на то, что осталось от города после того, как его сровняли с землей, буквально разобрав по камешку, разгневанные жрецы Амона-Ра в 1335 году до н. э. Жомар от руки сделал набросок города, который служил приблизительной картой вплоть до 1824 года, когда в это место прибыла археологическая экспедиция под руководством сэра Джона Гарднера Уилкин-сона.

Следующим был прусский археолог Ричард Леп-сиус, изучавший Ахетатон в 40-х годах XIX века. Однако систематические археологические раскопки этого места были начаты сэром Уильямом Флиндерсом Петри в 1891 году. Начиная с 1917 года Амарна подробно исследовалась несколько раз; последней была экспедиция 1977-1978 годов под руководством Барри Кемпа и Мо-хаммада Абдель Азиза Авада, отчеты которой были опубликованы в 1993 году лондонским Обществом изучения Египта (EES)[4]. По результатам всех этих исследований, особенно последнего, можно представить, как выглядел город Ахетатон. Сегодня модель города, выполненная британскими архитекторами, выставлена в EES[5].

По меркам городов древности, Ахетатон был крупным городским центром, протянувшимся на двенадцать километров в длину и два километра в ширину. Только что построенный, он должен был казаться сверкающим бриллиантом на восточном берегу Нила.

Он занимал территорию на обоих берегах реки, и в его границы входили зеленые поля на западном берегу. По оценкам специалистов, население города за несколько лет выросло до тридцати тысяч человек - огромное число для второго тысячелетия до новой эры, когда большинство людей жили в поселениях численностью не более тысячи человек. Это была настоящая столица.

По египетской традиции, строительные работы в Ахетатоне начались с сооружения гробниц для царской семьи и знати. Они были вырезаны в склонах холмов к востоку от центра города. Царская часть города называлась ‹Атон Прославленный в Юбилеях" и состояла из просторных храмов с открытыми дворами, роскошных дворцов и домов с садами и частными причалами на берегу Нила, а также всевозможных вспомогательных зданий, таких, как казармы, мастерские, правительственные учреждения, архивы, конюшни и склады. В городе была проложена величественная улица, которая служила для церемониальных шествий фараона и проходила параллельно реке между Великим дворцом и Великим храмом Амона. Последний носил название "Дом Амо-на"[6]. Огромный храм в плане имел вид вытянутого четырехугольника; вход в него находился с западной стороны, и к нему примыкал закрытый внутренний дворик, а далее шли шесть смежных дворов. С тыльной стороны храма располагалась бойня для жертвенных животных, а еще дальше, в самой дальней части храмового комплекса, находилось святилище Атона, состоявшее из нескольких открытых дворов с сотнями столов для подношений. Весь храмовый комплекс длиной 760 метров и шириной 290 метров был обнесен высокой стеной. Дворец царя находился к югу от Великого храма, и от него к царским садам, выходящим на Нил, вел маленький мостик. К югу от царского дворца был построен так называемый Малый храм Атона, который, по всей видимости, служил личной молельней фараона. В городе было два порта, один для Великого храма, а другой для царского дворца. Большая пристань с несколькими мелкими причалами обслуживала многочисленные склады и жилые районы города.

На первый взгляд Ахетатон был совершенен. Но, к сожалению, его строили в спешке - на скорую руку, как выразился Дональд Редфорд, - чтобы удовлетворить желание фараона как можно скорее перевезти свой двор из Карнака. Если бы его не разрушили, вряд ли хотя бы одно из зданий простояло достаточно долго без постоянных ремонтов и реконструкций.

Что касается расположения, то худшего места фараон выбрать просто не мог. Это была негостеприимная пустынная впадина, жизнь в которой делали еще тяжелее расположенные на востоке холмы, которые сильно нагревались солнцем. Летом Ахетатон должен был превращаться в адское пекло. Город не был защищен пышной растительностью долины Нила, и ветер приносил в него пыль из засушливой восточной пустыни. Даже сегодня в этом районе живут лишь несколько семей феллахов, едва сводящих концы с концами. Почему же фараон выбрал это неудачное место, чтобы построить вечную обитель для бога солнца?

По мнению египтолога Сирила Олдреда, Эхнатон решил перенести столицу из Карнака в Телль-эль-Амарну на пятом году своего правления, потому что получил указания от бога солнца Ра-Хорахти[7]. Намек на это содержится в заявлении Эхнатона, которое он сделал по поводу основания города и которое начинается с торжественного перечисления титулов РаХорахти-Атона. Далее перечисляются титулы фараона, и он объявляет: "Да живет Отец, божественный и царственный Ра-Хорахти, ликующий на Горизонте в имени своем Свет, который есть Атон (солнечный диск), он, кто живет вечно и вековечно…"[8] Дональд Редфорд, считающийся специалистом по эпохе Эхнатона, обращает внимание на надпись, в которой царь, по всей видимости, "высказывает убеждение, что боги утратили свою силу, и описывает своего нового бога как абсолютно уникального и живущего на небе… многочисленные эпитеты не оставляют сомнений, что речь идет о Ра-Хорахти, "Ра - Горе Горизонта", великом боге солнца Гелиополя"[9]. Он также указывает, что верховный жрец города Ахетатона носил титул "Главный Провидец Ра-Хорахти", явно позаимствованный у солнечного культа Гелиополя[10]. Как мы видели, Ра-Хорахти был богом восходящего на восточном горизонте солнца. Может быть, видение, побудившее Эхнатона выбрать Телльэль-Амарну, имело отношение к восходу солнца над восточными холмами в какой-то особый день, игравший ключевую роль в функции будущего города солнца?

Великое возвращение

Правление Эхнатона, продолжавшееся около восемнадцати лет, обычно называют "периодом Амарны", поскольку начиная с пятого года правления и до самой смерти в 1335 году до н. э. фараон большую часть времени проводил в своем новом городе Ахетатоне, построенном в Телль-эль-Амарне. Поначалу этот период характеризовался возвратом к более древней - а значит, более благочестивой и легитимной - религии Гелиополя и ее богу солнца Ра-Хорахти. Для египтян - в этом они не отличались от других древних культур - идеальной моделью было не настоящее, а прошлое, золотой век, когда порядок в обществе определялся строгими моральными нормами, глубокими религиозными убеждениями и, что самое главное, неукоснительным соблюдением космических законов, о чем свидетельствуют великие пирамиды и храмы солнца, оставшиеся в окрестностях Гелиополя. Для периода Амарны характерны явные изменения в искусстве; это своего рода ренессанс эпохи фараонов. По мнению египтолога Артура Вейгала, "искусство Эхнатона можно назвать ренессансом - возвращением к классическим традициям древности; в основе этого возвращения лежало желание подчеркнуть, что царь является воплощением самого древнего из всех богов, Ра-Хорахти"[11].

Все это свидетельствует, что Эхнатон представлял себя - или, возможно, своего умершего отца Аменхотепа III - как вернувшегося бога солнца из древнего Гелиополя[12], своего рода мессию, который отберет религиозную власть у коррумпированных жрецов Карна-ка и вернет истинным ее хранителям, жрецам Ра-Хорахти в Гелиополе.

Первоначальные намерения Эхнатона понятны: подчеркнуть превосходство Ра-Хорахти и показать, что теперь этот бог Гелиополя объединился с Атоном, превратившись в РаХорахти-Атона. Но почему, выразив преданность Ра-Хорахти, Эхнатон не вернул религиозную власть жрецам Гелиополя, а взял ее себе, перенеся религиозный центр в Телльэль-Амарну? Этот вопрос встает еще более остро, если мы вспомним, что процесс возвращения в Гелиополь начали его отец, дед и прадед[13]. Я убежден, что часть ответа заключена в политической стратегии Эхнатона, которую он разработал для проведения в жизнь своего великого плана религиозной реформы и которая через несколько лет вынудила его отказаться от идеи объединенного бога солнца в пользу одного бога, Атона. Совершенно очевидно, что образ Ра-Хорахти (человек с головой сокола, над которой сияет солнечный диск) полностью исчезает из религиозного искусства Телль-эль-Амарны. Изображать разрешается только солнечный диск Атон. Однако фараон не запрещал поклоняться Ра-Хорахти, потому что в течение всего периода Амарны самые влиятельные чиновники и жрецы Ахетатона выказывали уважение к Ра-Хорахти.

Более того, верховный жрец Ахетатона носил титул "Главный Прорицатель Ра-Хорахти". Причина исчезновения образа Ра-Хорахти из искусства периода Амарны, по всей видимости, заключается в том, что у Эхнатона появилась неприязнь к разнообразным изображениям бога солнца, отличающимся от простого золотого диска с отходящими от него лучами. Другими словами, фараон позволял изображать бога солнца только в том виде, в каком он появлялся перед людьми. Единственными дополнительными символами были похожие на листья ладони на концах солнечных лучей (вероятно, они должны были отображать тепло и защиту, которые дает солнце), а также маленькие значки анх, символы жизни, которые иногда присоединялись к ладоням. И все. Во всем Египте были запрещены фигуры людей, животных или любые другие символы[14].

Одним ударом Эхнатон уничтожил иконографические различия, вызывавшие раскол между северным богом солнца (Ра-Хорахти, человеком с головой сокола и короной в виде солнечного диска) и южным богом солнца (Амон-Ра, человеческая фигура с короной в виде двух божественных перьев). Все это помогает понять, почему Эхнатон считал Атона величайшим и уникальным богом, но не объясняет, почему он выбрал Телль-эль-Амарну для посвящения своему уникальному богу солнца. Почему он не вернул религиозный центр в Гелиополь, что можно было бы предположить по его преданности Ра-Хорахти и сходству последнего с Атоном? Может быть, он боялся, что переезд в Гелиополь спровоцирует религиозную войну между севером и югом? Или любимый эпитет фараона, "живущий в Маат", заставлял его поступать согласно Маат? А может, он нашел путь посредством Маат - в конце концов, это понятие предполагало равновесие космического порядка на небе и на земле - попытаться сбалансировать религиозные силы, раздирающие Египет на части?

Мы уже говорили о том, что концепция космического порядка, или равновесия, была очень важна для древних египтян. Лучше всего это иллюстрируется так называемой сценой суда, когда души умерших взвешиваются на божественных весах Маат, на другой чаше которых лежит перо истины и справедливости. В мире природы этот механизм равновесия - сегодня мы называем его экологией - появлялся буквально везде, а в Египте его ярчайшим проявлением был ежегодный разлив Нила и хрупкая экология. Слишком сильный или слишком слабый разлив мог привести к катастрофе. Наводнение должно было быть "правильным", что предполагало хрупкий баланс между уровнем воды у острова Элефантина и временем года. Само существование Египта полностью зависело от равновесия между силами природы и небесными силами, управляющими временем. Требовали равновесия и противоборствующие силы в человеческом обществе - точно так же, как были усмирены Гор и Сет в эпоху сотворения мира. Возможно, именно поэтому Эхнатон считал, что север и юг должны быть уравновешены посредством мудрого управления государством. А поскольку власть фараона была в первую очередь религиозной властью, равновесие должно было быть достигнуто между религиозными силами.

Начиная с Одиннадцатой династии, безудержное стремление к власти южных жрецов из Карнака серьезно нарушило религиозный баланс между севером и югом. Однако возвращение власти жрецам Гелиополя накалило бы обстановку еще больше. Телль-эльАмарна располагалась почти точно на полпути между Карнаком и Гелиополем, играя роль географической оси между "Гелиополем севера" и "Гелиополем юга". Может быть, решение перебраться в Телль-эль-Амарну было политическим актом, направленным на достижение равновесия и окончательное уничтожение религиозных центров на севере и на юге с заменой их единственным центром в средней части страны? Стоя под звездным небом среди развалин города-мечты Эхнатона, я погрузился в молчание, остро переживая великую драму, которая разворачивалась здесь более 3000 лет назад.

Я спрашивал себя: разве солнечный диск не проходит среднюю точку (равноденствие), которая "уравновешивает" две крайние точки летнего и зимнего солнцестояний? А если Египет - это действительно "Образ Небесный", то почему бы в центре страны не существовать религиозной средней точке, или оси? С растущим волнением я начал понимать, что в этом случае Египет действительно становился космическим царством, которое жило по законам Маат, в соответствии с неизменным и вечным солнечным циклом, который заставляет светило перемещаться между севером и югом. Если именно таков был скрытый мотив Эхнатона, то его стратегию можно без преувеличения назвать блестящей. В случае успеха позади останутся тысячелетия религиозной раздвоенности, которая перерастала в серьезный политический конфликт между севером и югом. В то же время этот план объединял всех под единым символом бога солнца, видимого диска Атона, чья совершенная форма отражала единого универсального создателя и чей единственный религиозный центр должен был находиться в самом центре, в сердце Египта.

Подобно всем мечтам, в основе которых лежит идеология, честолюбивый план Эхнатона был с самого начала обречен на провал. Он серьезно недооценил одну вещь: человеческую природу. Жрецы Амона-Ра из Карнака слишком дорожили своим богатством и властью, чтобы на серебряном блюде преподнести их Эх-натону в его новой столице Ахетатоне, даже несмотря на то что Эхнатон - по крайней мере, с его точки зрения - был солнечным фараоном, "живущим в Маат". Абсолютная власть разлагает абсолютно, и жрецы Карнака не были исключением. Жесткий контроль над религией обеспечил им неисчислимые богатства и безраздельную власть. Когда Эхнатон взошел на трон, они контролировали царскую казну, все финансовые поступления и, по всей видимости, налоги со всех коммерческих операций и домашних хозяйств. Совершенно очевидно, что они не собирались отказываться от всего этого просто потому, что склонный к мистике и, возможно, неуравновешенный восемнадцатилетний фараон вбил в свою царскую голову, что он является своего рода солнечным мессией, который пришел "монотеи-зировать" древнюю религиозную систему Египта. Поначалу им не оставалось ничего другого, как терпеть этого капризного мальчика-царя, но в конечном итоге они были вынуждены нанести ответный удар. Следует, однако, отдать должное юному фараону - жрецам Карнака потребовалось семнадцать лет, чтобы решиться на активное сопротивление.

Прославленный в Юбилеях

В грандиозном плане Эхнатона была еще одна особенность, которая, как мне кажется, ускользала от внимания исследователей: глубокая связь, которую сам фараон установил между городом Ахетатоном и юбилеями. Как мы уже видели, эта связь заметнее всего в названии центра города, который был известен как "Атон Прославленный в Юбилеях". Во второй главе мы связали эти юбилеи с сотическим циклом и, следовательно, с солнечным фениксом, которого, как это ни странно, иногда называли "Господином Юбилеев"[15]. Феникс особенно почитался в Гелиополе, потому что именно туда он спустился во время сотворения мира - зеп тепи, или "Первое Время", - чтобы привести в движение циклы неба и времени. С учетом этого особый смысл приобретают слова Эхнатона, который описывал город Ахетатон как "место Первого Времени, которое он [Атон] создал для себя, чтобы отдыхать в нем"[16].

Сколько юбилеев праздновал Эхнатон в своей новой столице Ахетатоне? И чьи это были юбилеи? Ответ зависит от того, мнению какого египтолога вы доверяете. Дональд Редфорд, к примеру, полагает, что Эхнатон праздновал всего один юбилей, причем не в Ахетатоне, а в Карнаке. С ним согласна египтолог Джослин Гори, которую считают признанным авторитетом в вопросе, связанном с юбилеем Эхнатона (хотя, в отличие от Редфорда, она оставляет этот вопрос открытым)[17]. Другие специалисты высказывают предположение, что за семнадцать лет своего правления Эхнатон праздновал не меньше двух юбилеев - а возможно, даже три или пять[18]. В любом случае все египтологи признают, что в самом начале своего правления - вероятно, это было на второй или на третий год после восшествия на престол - Эхнатон решил объявить юбилей, причем не только свой, но и, что достаточно необычно, своего "отца" Атона.

Это было за три года до разрыва со жрецами Амона-Ра из Карнака. Возможно, юный фараон по своей наивности считал, что этим событием он исподволь навяжет своего нового бога жрецам Амона-Ра. Как бы то ни было, сомнительное желание Эхнатона отпраздновать свой юбилей в самом начале правления - не говоря уже о юбилее Атона - стало причиной масштабной реконструкции Карнака, проходившей на глазах недовольных жрецов Амона-Ра.

Среди многочисленных храмов, спешно возведенных в Карнаке, особое место занимают два: так называемый Гем-па-Атон, или "Солнечный Диск Найден", и Хут-бенбен ("Дом Бенбена"). Эти храмы разделили участь всех остальных храмов, построенных Эхнатоном в период своего правления, - после смерти фараона их разобрали жрецы Амона-Ра, а слагавшие их блоки использовались как обычный щебень и камни при сооружении новых зданий в Карнаке.

За последние пятьдесят лет археологи нашли около 45 тысяч маленьких каменных блоков, которые когда-то были частью Гем-па-Атон и Хут-бенбен, в стенах пилонов, построенных после смерти Эхнатона. Эти небольшие по размерам блоки египтологи называют талатат; происхождение этого термина неизвестно[19]. Поначалу некоторые предприимчивые египтологи считали, что им удастся собрать талатат, наподобие гигантской составной картинки-загадки, но процесс оказался таким сложным и трудоемким, что за многие годы работы прогресса почти не наблюдалось. Однако в 1965 году Рэй У. Смит, отставной офицер американской армии, увлекавшийся древним искусством и древними технологиями, предложил использовать компьютерную графику для виртуальной реконструкции стен, откуда были взяты талатат. Он собрал группу из видных египтологов и основал проект "Храм Эхнатона". В 1972 году его примеру последовал египтолог Дональд Редфорд, установивший, что почти все талатат были взяты из храма Гем-па-Атон ("Солнечный Диск Найден"), построенного для юбилея Эхнатона в Карнаке. Однако из-за отсутствия аналогичных свидетельств о юбилее Эхнатона в Амарне Редфорд сделал вывод, что после второго года правления фараон больше не праздновал юбилеев. Но отсутствие археологических свидетельств - и особенно в месте, которое с таким неистовством разрушалось приверженцами Амона-Ра, - с лихвой компенсируется многочисленными текстами, указывающими, что Эхнатон по меньшей мере собирался праздновать многочисленные юбилеи в своем новом городе, причем не только свои, но и своего "отца" Атона.

С самого начала становится понятным, что Атон намеревался сделать новую столицу Ахетатон центром празднования юбилеев при его жизни и, что более важно, после смерти, то есть вечно - я убежден, что для этих же целей фараон Третьей династии Джосер строил свою ступенчатую пирамиду в Саккаре за 1300 лет до него. Одна из хвалебных речей Атону, которую часто произносил Эхнатон, не оставляет сомнений в этом: "Вечно живущий Атон, который в юбилее, Господин Неба, Господин Земли, в Доме Ликования в Ахетатоне"[20].

Затем Эхнатон несколько раз называет Атона "Прославленным в Юбилеях"[21] или "Господином Юбилеев"[22]. Надпись на первой пограничной стеле города, которую установил сам Эхнатон, сообщает: "Здесь будет построена для меня (Эхнатона) гробница в восточных горах; меня похоронят здесь, во множестве юбилеев, которые Атон, мой отец, предопределил мне"[23].

Дом Ликования

Известно, что отец Эхнатона Аменхотеп III праздновал как минимум три юбилея, причем последний пришелся на тридцать седьмой год его правления. По мнению египтолога Фрэнсис Гриффите, дворец Аменхотепа в Западных Фивах, который назывался "Домом Ликования", имел "огромный фестивальный зал для празднования юбилеев". Далее Гриффите отмечает:

"Среди зданий, построенных Эхнатоном для украшения новой столицы, упоминаются два "Дома Ликования". На четвертый год своего царствования, когда был издан указ о строительстве нового города Ахетатона, "Горизонта Солнца", Эхнатон приказал вырезать его копии на восточных склонах скал на севере и юге города… Царь приносит Атону клятву построить различные памятники в Ахетатоне и обещает никуда не переезжать отсюда. Среди прочих обещаний он произносит следующее: "Я построю "Дом Ликования" для Атона, моего отца, на острове "Атона Прославленного в Юбилеях" в Ахетатоне на этом месте; и я построю "Дом Ликования"… для Атона, моего отца, на острове "Атона Прославленного в Юбилеях" в Ахетатоне на этом месте". Пробел в надписи не позволяет узнать, зачем были нужны два здания с почти одинаковым названием; возможно, одно из них было дворцом, а другое праздничным залом, которые сообщались друг с другом, как в резиденции его отца (Аменхотепа III)[24].

Похоже, Гриффите считает, что Эхнатон намеревался построить вечный храм юбилеев, посвященный "отцу" Атону в новом городе Ахетатоне неподалеку от своего дворца. В пользу этой гипотезы свидетельствует тот факт, что настоящий отец Эхнатона, Аменхотеп III, построил юбилейный зал, соединявшийся с его дворцом в Западных Фивах, который назывался "Величием Атона" или "Домом Ликования". Археологические свидетельства указывают на то, что "Дом Ликования" в Ахетатоне был составной частью Великого храма Атона, который носил название "Дом Атона". Все это позволяет сделать вывод, что Эхнатон считал Атона богом юбилеев. Более того, по мнению Джорджа Харта, Эхнатон также "стремился праздновать юбилеи Атона наряду с юбилеями самого фараона"[25]. Британский египтолог Стивен Квирк также предположил, что термин "отец" часто использовался Эхнатоном при обращении к Атону потому, что "Эхнатон, по всей вероятности, утверждал, что его отец продолжает жить в солнечном диске". По утверждению Квирка, "это может быть причиной грандиозных праздников, устроенных на девятый и двенадцатый год правления, и, не исключено, постройки города Ахетатона на шестом году правления. Праздники хеб-сед (юбилеи) продолжали отмечаться для Атона, как будто старый фараон был еще жив"[26]. Джослин Гори считает своим долгом заметить, что "в нескольких случаях, однако, когда царь выражает желание отметить множество праздников хеб-сед, они имеют какую-то связь со временем, продолжительностью правления, возрастом и так далее". Она также отмечает, что слова "и так далее" могут означать - как считали некоторые исследователи, например, Флиндерс Петри - "часть сотического цикла"[27]. Во второй главе упоминалось о предположении, что в основе праздников хеб-сед лежат календарные подсчеты, учитывающие различные интервалы внутри сотического цикла и, более того, что некий "суперпраздник" хеб-сед отмечался в начале каждого 1460-летнего интервала. Тот факт, что один из таких моментов приходится на 1321 год до н. э. и вполне мог совпасть со временем жизни Эхнатона (ему было бы сорок восемь лет), действительно в состоянии объяснить изобилие связанных с праздником хеб-сед эпитетов, праздников и храмов в период Амарны. Период Амарны был сотическим периодом.

Если это действительно так, тогда особое значение приобретает следующий факт: во время пышных празднеств, устроенных в честь первого юбилея Аменхотепа III на тридцатом году его правления, старый фараон пожертвовал 730 изображений богини Сехмет, солнечного божества, для использования в праздничных обрядах. Это странное число 730 встречается также при упоминании количества алтарей, размещенных вокруг Великого храма Атона в Телль-эль-Амарне, где, как считает Дональд Редфорд, "непрерывность времени и постоянство календаря полностью зависели от неутомимой регулярности солнечного диска, и как бы -для того, чтобы увековечить календарный континуум, рядом с Гем-па-Атоном были установлены жертвенники, 365 с одной стороны и 365 с другой"[28].

Всего получается 730 жертвенников. Кроме того, 730 - это половина длительности сотического цикла (1460 лет), равная числу лет, за которые солнечный диск перемещается с севера (летнее солнцестояние) на юг (зимнее солнцестояние).

Принимая во внимание этот факт, Джослин Гори пишет, что "по отношению к этой особой точке светского календаря дата I Перет 1 считалась идеальной для праздника хебсед"[29]. Эту точку зрения разделяет Алан Гардинер и специалист по истории календаря Ричард Паркер[30]. В светском календаре Египта дата I Перет 1 соответствовала первому дню первого месяца второго сезона. Ее также обозначали как 1 Тиби (Тиби считался пятым месяцем светского календаря). В момент введения светского календаря в 2781 году до н. э. дата 1 Тиби наступала через четыре месяца (4 х 30 = 120 дней) после летнего солнцестояния, что соответствует 19 октября по современному григорианскому календарю. Эта дата имела для меня особый смысл, потому что именно 19 октября я дважды оказывался в Великом храме Рамсеса II в Абу-Симбеле, когда - о чем известно египтологам - направление на восходящее солнце совпадает с главной осью храма и лучи освящают святая святых с четырьмя статуями, одна из которых изображает Ра-Хорахти. Я чувствовал, что все эти совпадения не случайны: должно произойти нечто такое, что изменит мое понимание этих великих религиозных центров Египта.

Центры юбилеев навечно

Впервые я увидел Великий храм Рамсеса II, высеченный в скалах Абу-Симбела, весной 2002 года, когда сопровождал группу туристов[31]. Мы вылетели из Каира рано утром, и после краткой остановки в аэропорту Асуана самолет компании "Egyptair" совершил получасовой перелет еще дальше на юг, в Абу-Симбел.

Первое, что замечаешь в этом сухом и жарком уголке на южной границе Египта, - это чистый и неподвижный воздух, резко контрастирующий с пыльным и грязным воздухом Каира. В тот день дул легкий теплый ветерок, а на лазурном небе не было ни единого облака.

В аэропорту мы погрузились в автобусы и, проехав по тряской дороге вдоль берега озера Насера, оказались у Великого храма. После обычной суматохи, связанной с приобретением билетов и проверкой службой безопасности, нашу группу повели по тропе, спускавшейся к озеру. Внезапно тропа резко повернула, и мы оказались лицом к лицу с четырьмя сидящими колоссами - статуями Рамсеса II на фасаде храма. Несмотря на то что я готовился к этой встрече, мощный поток эмоций, хлынувший откуда-то изнутри, едва не сбил меня с ног. В сравнении с этими фигурами я чувствовал себя ничтожным карликом, но в то же время испытывал воодушевление, благоговение, радость. Я не знал, плакать мне или смеяться.

Фараона Девятнадцатой династии Рамсеса II, правившего с 1290 по 1224 год до н. э., называют Наполеоном Древнего Египта. Вне всякого сомнения, это самый известный из фараонов, чему в немалой степени способствовал Голливуд, представив его в образе суперзлодея, который хотел помешать Моисею и евреям пересечь Красное море и попасть в Израиль. Мы не будем останавливаться на достоверности подобной трактовки истории. В фигуре Рамсеса II нас интересует другая его черта: он был одержим масштабным строительством. В его царствование по всему Египту были осуществлены крупные строительные проекты, и его гигантские статуи украсили входы грандиозных храмов и пышных дворцов. В храме в Луксоре, например, вас приветствует пятнадцатиметровая фигура Рамсеса II, сидящего на троне. Войдя в храм в Карнаке, вы вновь сталкиваетесь с фараоном - на этот раз он стоит у входа второго пилона. В Мит-Рахине (древний Мемфис) его гигантская статуя лежит, подобно спящему гиганту, под навесом, построенным в 60-х годах XX века. Но самое сильное впечатление из всех статуй Рамсеса II производят четыре сидящих колосса, которые охраняют вход в Великий храм в Абу-Симбеле. Они навсегда отпечатываются в вашей памяти как напоминание об эпохе, когда царей представляли гигантами и богами и их изображения высекали из камня, чтобы сохранить навечно.

Как ни странно, этот храм, который просто невозможно не заметить, был забыт после оккупации Египта римлянами в 30 году н. э. И только в 1813 году он был повторно открыт (наполовину засыпанный песком) швейцарским исследователем Людвигом Буркхардом, который плыл вверх по течению Нила в южную Нубию. Но первым, кто вошел в храм и исследовал его, был эксцентричный итальянец Джованни Бельцони; это случилось в 1817 году. По оценкам специалистов, для сооружения храма потребовалось около тридцати лет, что неудивительно, если принять во внимание его многочисленные особенности. Четыре сидящих колосса на фасаде вырублены из цельной скалы, а их высота достигает двадцати одного метра - это самые высокие статуи из всех найденных в Египте[32]. Над колоссами на продолжении оси храма стоит высеченная из камня фигура бога солнца Ра-Хорахти в обычном образе человека с головой сокола и с короной в виде солнечного диска[33], что подчеркивает связь храма с солнцем. На верхнем поясе храма вырезаны двадцать две фигурки кинокефалов, одной из разновидностей бабуинов, которые считались священным животным бога солнца. Вероятно, эти животные на заре собирались группами на берегу Нила и встречали восходящее солнце поднятыми вверх передними лапами и странными криками. Египтянам казалось, что обезьяны разговаривают с богом солнца[34].

В древнеегипетской мифологии небо имело множество "ворот", и двенадцатые ворота были тем местом, через которые утром на востоке из загробного мира Дуат выходило солнце. По мнению Джорджа Харта, ба-буины-кинокефалы, которых видели в этом месте непосредственно перед восходом солнца, были стражами двенадцатых ворот неба и почитались как "бабуины восхода солнца, боги, несущие яркий свет"[35]. Изображения бабуинов, и особенно кинокефалов, часто встречаются на фасадах храма и пьедесталах обелисков[36]. Бог науки и письменности Тот (Гермес у греков) был божественным бабуином, и в одной из надписей эпохи Нового Царства мы читаем, как он гордо заявляет: "Я Тот, и я говорю языком Ра как глашатай"[37]. В другой надписи описываются бабуины-кинокефалы: "Бабуины, которые возвещают о Ра, когда этот великий бог рождается… Они стоят по обе стороны этого бога, пока он не поднимется на восточном горизонте; они танцуют для него, они радостно прыгают для него, они поют для него, они провозглашают ему хвалу, они кричат для него… Они те, кто объявляют Ра в небе и на Земле"[38].

0|1|2|3|4|5|