Луи Шарпантье Гиганты и тайна их происхождения

Никто никогда не мог разумно объяснить, как же были построены дольмены: не маленькие, но огромные, сооружение которых — чистая фантастика.

Нужно привести несколько цифр, ибо они говорят сами за себя.

Вот размеры и приблизительный вес “крышек” неко­торых дольменов: Банье (Мейн и Луара) 7,5 Х 7 Х 0,5;

52 тонны; Мане-Ритуал Ломарьяк (Морбиан) 11,5 Х 4,5 Х 0,5;

60 тонн; Антекера (Испания), большая плита: 8 Х 6,6 Х 1;

более 100 тонн; Бурнан (Вьен) — 110 тонн, наконец, в Гасте, в Кальвадосе, плита, насчет которой нет уве­ренности, что она принадлежит дольмену, имеет размеры 10,6Х3,5Х4, то есть 148 м3 , при весе не менее 300 тонн.

Все эти камни были увезены оттуда, где их нашли, иногда на огромные расстояния, и подняты на опоры, иногда очень высокие, ведь некоторые дольмены нахо­дятся на высоте 3,5—4 м над землей.

“В Пепье (Од), — пишет Фернан Ньель, — один дольмен располагается на отдельно стоящей возвышен­ности, с плоской вершиной, но такими крутыми скло­нами, что поневоле спросишь себя: как же возможно было затащить наверх плиту весом не меньше 30 тонн?

Невозможно придумать другого способа строитель­ства. кроме возведения огромной насыпи, полого соеди­няющей основание с вершиной возвышенности. Однако не обнаруживается никаких следов подобного сооруже­ния, по которому можно было бы втащить гигантскую плиту”.

Пытаясь представить себе, как могли осуществляться подобные перемещения, обдумывают, как они могли осуществляться при тогдашнем уровне развития обще­ства, то есть подходят к проблеме не с того конца:

воображают себе людей, о которых известно очень мало, и пытаются представить, какие же способы они применяли. Это нелогично и ошибочно, поскольку апри­ори предполагается, что люди были не очень хорошо развиты. Это свойство нашего разума, который не желает знать ничего, что не является частью нашей науки — или не согласуется с ней.

Будет более научно допустить, как это делается в народной традиции, что, поскольку такие камни не могли передвигать обычные люди, это делали гиганты. В этом-то вся и проблема: если такие камни были слишком тяжелы для обычных людей, необходимо, чтобы их перемещали и устанавливали люди, для которых подобный вес не был непреодолимым препят­ствием. И они делали это — то ли с помощью неизвестных механизмов, то ли с помощью неизвестного влияния на силы гравитации.

Ни один их способов, которые можно себе предста­вить, не годится для самых тяжелых плит: ни полозья на дороге из влажной глины, ни катки из стволов деревьев. Только неизвестная нам наука могла помочь осуществить такую работу.

Некоторыми исследователями выдвигалась идея, что камни приводились “в дрожь ”, чтобы добиться — с помощью инфразвука или ультразвука — “подскакива-ния” (сальтации), обеспечивающего незначительное, но повторяющееся перемещение…

Самыми интересными представляются мне заметки Жерара Кордонье в его работе о космических явлениях:

“Хорошо известно, что во время спиритических сеансов люди, соединенные в “замкнутую цепь”, чтобы “заставить стол вращаться”, нередко становились сви­детелями исключительных явлений левитации. Тяжелая

мебель приподнималась и угрожающе надвигалась на людей, не подчиняясь никакому контролю… У христиан­ских мистиков и у многих других левитация зафиксиро­вана и подтверждена многочисленными свидетельствами (см. выше о Франсуа Фонтене, в Лувьере), так что сомневаться невозможно– Свидетели подобных фактов отмечали, что тело пришедшего в экстаз становилось таким легким, что трепетало при малейшем дуновении. Это было уже не тело, находящееся в равновесии между силами тяжести и отталкивания, но тело, дос­тигшее исключительной степени легкости, масса кото­рого, возможно, сводилась к нулю влиянием “биопсихи­ческого” поля”

На этот счет Жерар Кордонье выдвинул весьма соблазнительную гипотезу, согласно которой структура элементарных масс должна быть “векторной”; поляри­зация, ориентация этих векторов, могла сделать тело “прозрачным” для воздействия гравитации Эффект по­ляризации можно создать, если сделать ориентационное поле, действующее резонансно

Получается, по теории Жерара Кордонье, что эта “поляризация” не требует “энергии” в том смысле, как мы это теперь понимаем, • но лишь знания, которое требуется и для открывания настоящих замков.

Гипотеза тем более соблазнительная, что она следу­ет тому аспекту традиционной науки, который допуска­ет, что человек, и — особенно — “мистик”, должен быть одарен особенными возможностями . Как скромно признавал святой Бернар, Господь кое-чем его наделил…

Совершенно ясно, что, какова бы ни была наука, позволявшая воздвигать дольмены, те, кто их строил, имели цель, отличавшуюся от создания именно надгро­бий, ясно также, что эта цель не была ни капризом, ни суеверием

Следует признать, что они были альтруистами и дали людям, среди которых жили, земледелие, ското­водство, “технику”. Дольмен должен вписываться в этот ряд

Как? Так же, как все храмы и соборы, то есть в качестве прямого воздействия на человека

Совершенно очевидно, что места выбирались специ­ально По словам Фернана Ньеля, строители дольменов иногда воздвигали их очень далеко от места добычи.

Так, для крытого прохода в Эссе (Иль-э-Вилен) плита весом в 45 тонн доставлена за 4 километра. Плиты дольмена Сен-Фор-сюр-Не (Шаранта) — за 30 км дольмена Мулен (Эндр) — за 35 км, а плита дольмена Сото (Испания) — за 38 км . То же самое в Корее, где материалы для 22 дольменов Сун-Сан-Хи были достав­лены по руслу реки…”.

Таким образом, речь идет об “использовании” места и его свойств

Как? Ниже я выдвину одну гипотезу.

Что касается крытых проходов и дольменов в кур­ганах, кажется, имело место намерение “восстановить” пещеру, то есть такое место, где земные токи нахо­дятся, если можно так выразиться, в чистом состоянии. И я не думаю, что пифагорейцы* руководствовались другим соображением, воздвигая “базилику” в проходе Майор, так же поступали и христиане, особенно воз­двигая свои церкви и аббатства над склепами

В этой связи нужно отметить, что большинство крытых проходов “изогнуты” — так же, как большин­ство крупных церквей средневековья и египетских храмов. По-видимому, благодаря устойчивости тради­ции.

Что касается “находящихся на открытом воздухе”, многие, но не все, обладают одной интересной особен­ностью. Казалось бы, каменную плиту такого веса нужно было стараться установить на возможно более массивном “основании”, но в действительности все обстоит наоборот Плиту старались установить на мини­муме поверхности, чуть ли не на остриях, так, чтобы она как можно меньше соприкасалась с опорами.

Иногда результат достигался тем, что плиту клали на подобие “острия иголки”, подкладывая между опо­рой и плитой небольшой круглый камень, удерживав­ший всю тяжесть “крышки” на почти заостренной вер­хушке опоры.

Такое пренебрежение прочностью могло бы пока­заться абсурдом, если бы не было очевидно, что это

* Пифагореизм — религиозно-философское учение в Древ­ней Греции, основанное Пифагором в VI—IV вв до н э Исходило их представления о числе как основе всего суще­ствующего

делалось сознательно и было необходимо для исполь­зования сооружения.

Больше того, во многих дольменах такое “приспособ­ление” продержалось тысячи лет. Это значит, что то, что мы считаем “варварством”, поскольку привыкли к прямоугольным камням, таковым не является, ибо пока­зало такую замечательную устойчивость и прочность.

Это наводит на мысль, что каменные “крышки” кажутся необработанными потому, что они должны были выглядеть такими, не обтесывавшимися предвари­тельно.

Итак, три компонента: место, камень, способ “под­вески”.

О месте я уже все объяснил.

Камень? Камень грубый, взятый целиком, природ­ное образование во всей своей полноте. Камень — это итог долгого “творчества” земли, воды, огня, давления, течений. Извлеченный из почвы, он суть сама материя. Камень бесформенный, он может быть песчаником, известняком, сланцем — чем угодно, он находится в согласии со всеми законами Земли, Солнца, Космоса. Все земное сосредоточено в нем. У него есть жизнь, соответственно фактуре и месту, согласованными с законами жизни Земли. Даже его откалывание и отде­ление принадлежит к истории Земли. Применение ин­струмента может лишь нарушить это единство.

Его второе свойство — быть аккумулятором. Если нагревать камень, в нем накапливается тепло: он сохра­няет это тепло и отдает медленно. На языке физиков, он жаростоек, как и его искусственный собрат-кирпич. Понятно, что он накапливает не только тепло, но и магнетизм, и вибрации. Камень легко входит в резонанс. Камень легко вибрирует. Любая вибрация, находящаяся с ним в согласии, в зависимости от его размеров, находит в нем отклик — эхо.

И вот этот резонирующий аккумулятор помещают в условия, наилучшие для резонанса, то есть на острия, не заглушающие вибраций.

Таким образом, перед нами нечто, очень напомина­ющее музыкальный инструмент. Существует некая дека, я сам это проверял, но как и для чего она использо­валась, какое действие должно было совершиться — все это из области предположений.

В книге “Мистерии Шартрского собора” я отмечал что аналогичный результат достигался в готическом здании системой скрещения арок свода, таким образом человека стремились привести в некое состояние спо­собствующее его развитию, вполне возможно что с такой же целью воздвигались и дольмены, с той лишь разницей, что дольмен строился для нескольких чело­век, а готический собор — для огромной массы людей.

Хотя эти памятники как будто ничуть не похожи в одном они схожи — в использовании подземных вод. Как и соборы, дольмены обычно имеют свои колодцы. Часто воды таких колодцеа имеют лечебные свойства. Нередко в названии дольменов встречается слово “хорошая вода” (Bonneau).

Кажется возможным, что существует определенная связь между этими водами и действием, которого ожидали от дольмена, то же верно и для доборов.

По всем этим причинам я считаю дольмен инструмен­том непосредственного наставления неофита для “введе­ния его в штат”.

Возможно, из-за того что воздействие дольменов было разным в зависимости от места их расположения и “инструмента”, полное посвящение требовало “по­святительного путешествия” от одного дольмена к дру­гому..

Посвятительное путешествие — это прежде всего остаток традиции, о которой знали греческие философы и которую практиковали друиды, наследники древних знаний. Во времена Цезаря путешествие заканчивалось в Великобритании, возможно, в “храме” Стоунхенджа.

Не исключено, что такое “путешествие” посвящае­мых относится к временам, предшествовавшим образо­ванию пролива Ла-Манш.

19 ДРУИДЫ

Аигурия и, похоже, цивилизация дольменов закончи­ли свое существование вместе с эрой Быка. Она имела место в Кельтии, по крайней мере, весь античный мир называл эти земли Западом: от Центральной Европы до Атлантики, от неведомого Севера до Пиренеев.

Первые годы эры Овна видели распространение кельтов, а воплощением Божества стал Белен со своей супругой Белисамой.

Первое вторжение кельтов обычно датируется 1700 годом до Рождества Христова.

С кельтами традиционно связаны друиды. Само слово “друид” — кельтское и означает “очень ученый”, одна­ко предания не приписывают друидам кельтского про­исхождения.

Кельты были ариями. Они говорили на индоевропей­ском языке, историки считают их выходцами из Ирана, но легенда полагает, что они явились из гораздо более далеких мест.

Согласно легенде, до последнего ледникового пери­ода, в те времена, когда еще не существовало Север­ного моря, на землях Крайнего Севера располагалась великая страна гипербореев, уже достигших достаточно высокой степени цивилизации.

Когда льды начали захватывать Север, эти люди были вынуждены спускаться все ниже и ниже, по мере наступления льдов на юг, пока ни оказались в Цент­ральной Азии, в Иране, где под именем ариев они процветали и откуда, по мере увеличения плотности населения, они распространялись в различных направ­лениях, разнося с собой язык, философию и знания

Под предводительством вождя Рамы они завоевали Индию, населенную тогда негроидной расой, история

этого завоевания рассказывается в “Рамаяне”*. Эти арии “несут ответственность” за санскрит, который является настоящей основой индоевропейских языков, за брахма­низм и кастовую организацию общества.

Имя “Рам” означало “Овен”, можно предположить что завоевание было завершено к началу соответству­ющей эры, то есть за 2000 лет до Рождества Христова.

Часть ариев осталась в Иране, их философы стали “магами”, предшественниками “суфи”, они долго сохра­няли религию солнцепоклонства, религию “парсов” (от­сюда название “Персия”).

Из Центральной Азии некоторые народы ушли очень рано, следуя за отступающими льдами с момента “ра­зогрева” северного полушария. Они поднялись до Кас­пия, затем растеклись по равнинам Белой Руси, обра­зовав ветвь славян и германцев.

Другие направились к западу и через Крым (Украина тогда была болотистым пространством) достигли Цент­ральной Европы, откуда двинулись в разные стороны, подобно лучам звезды.

В Грецию — вторжение дорийцев.

В Западную Европу — вторжение гэлов и галлов.

В Скандинавию — вторжение норманнов.

И в Лацио (Лациум) — область в Центральной Италии.

Гэлы проникли также в Англию, где создали другую Галлию, теперешний Уэльс (Galles).

Похоже, что именно они под именем “фоморы” пытались захватить также и Ирландию и отчасти преуспели в этом.

Вторжения? Я думаю, будет неправильно вообра­жать себе прилив неисчислимых орд. Это история приукрашенная, вроде рассказа о том, как Марий разбил 300 тысяч кимвров и тевтонов. Такое количе­ство людей не нашли бы достаточно пропитания на тех землях, чтобы добраться от Рейна до подножия Альп. История Мария похожа на псалом: Саул убил тысячу, но Давид убил десять тысяч… Поэтические штучки.

* Древнеиндийская эпическая поэма на санскрите, припи­сывается легендарному поэту Вальмики. Посвящена подвигам бога Рамы.

Во время нашествия бургондов, между III и IV веками, насчитывалось 3 тысячи воинов И великая мусульманская армия, захватившая Испанию, была при­мерно той же численности, и это с учетом иберийского населения, которое было по горло сыто визиготами.

Таким же должно было быть и вторжение кельтов, которые проникли в Галлию и “распространились” там весьма ловко.

Это было в некотором роде “возвращением на родину” То же повторилось с бриттами, изгнанными из Великобритании саксами в VII веке..

Это было возможно, поскольку, несмотря на разли­чие в языках и, возможно, в традициях, сохранились воспоминания об общем происхождении.

“Гостей” принимали “мудрецы” — друиды, которые имели достаточно влияния и на лигуров, и на гэлов и могли организовать “распространение” племени, давшее во всех отношениях замечательный результат.

Нельзя утверждать, что все происходило совершен­но мирно, без “трений”, между лигурами и галлами. Это было бы удивительно, особенно учитывая задири­стость некоторых племен. Но никакого “искоренения” не было, доказательство чему существует на территории древней Аквитании, от Луары до Пиренеев. Там обна­руживаются два этноса, перемешанных, но четко раз­личимых. За три тысячелетия две расы появляются снова и снова, постоянно смешиваясь: высокие блондины и невысокие брюнеты…

Ни одна из рас не “стирает” другую — и это соответствует законам Менделя…

Не так обстояло дело на Севере, где, возможно, лигуров было поменьше, но, скорее, германцы устра­ивали резню.

Как бы то ни было, но перед вторжением Цезаря Западная Кельтия (Галлия) должна была быть очень хорошо организована, поскольку ее символ — листок клевера с четырьмя лепестками — сохранился, хотя его значение как символа счастья и удачи забыто.

“Руководителями сознания” народов Кельтии были друиды, и именно благодаря им была достигнута такая организация.

Мы сталкиваемся с проблемой друидизма и, прежде всего, с проблемой его происхождения.

Существует, как мне кажется, традиция “оператив­ная”, источник которой теряется во тьме времен но она никогда не прервется, пока обеспечена “руковод­ствами” — сведениями, необходимыми и достаточными для того, чтобы в “музыкальном” смысле согласовывать свои дела с природными ритмами, большими и малыми.

Из этого следует, что любое согласованное дело именно вследствие этой согласованности, является по­свящающим, поскольку прямо раскрывает законы при­роды и, возможно, искусство пользоваться ими.

Возможно, что передача теоретических, философс­ких, эзотерических знаний могла иметь провалы и даже исчезать, а “дела”, особенно сотворенные из камня, уцелели, давая возможность восстановить суть.

Типичный пример из Библии — Законы были вьгре< заны на камне, а Моисей написал “философский ком­ментарий” к ним, требуя, чтобы в книгах не менялась ни одна буква.

Только нужно уметь их прочитать.

Спросим себя, были ли друиды, такие замечатель­ные философы (по мнению древних авторов), прямыми наследниками антов Изоре, или они были прежде всего коллегией “мудрецов”, которые узнали благодаря мону­ментальным “документам”, оставленным на земле, часть мудрости людей, живших до потопа.

На этот счет есть две легенды.

По одной, ирландской, друиды были “наследниками” знаний “Туата де Данан”.

В Ирландию было шесть вторжений или попыток вторжения. Два явно относятся к народам Запада: втор­жение “фоморов”, которые, похоже, пришли из Нор­вегии, что заставляет датировать первое вторжение кельтов XVII веком до нашей эры, и вторжение “фир-болг”, в котором можно распознать вторжение “бель-гов” в V веке

Четыре других вторжения пришли из Средиземномо­рья. По этому поводу Эон Нессон писал– “Общее убежде­ние, что многочисленные расы разных народов — парфя­не, нумидийцы, туата де Данан, милетцы — приходили последовательными волнами с разных сторон завоевывать Ирландию, присуще большинству исследователей… но похоже, что народы, которые приходили последователь­ными волнами, приходили из одного и того же места”.

Исключив “Туата де Данан”, надо заметить, что речь идет о финикийцах и их потомках нумидийцах.

Легенды не говорят ничего — по крайней мере мне — о происхождении “Туата де Данан”. “Туата”, как я уже отмечал, это собирательное слово, " означающее “племя, народ”. Оно обнаруживается в имени Теутатес, которого римляне считали богом, и во многих других после него. Цезарь, спросив галлов, какой у них бог, получил ответ: “Туата теос”, из которого сделали Теутатес, что означает “Бог племени” или “Бог народа”.

Это не галльское, а лигурийское слово, очень древ­няя и примитивная форма множественного числа, обна­руживаемая в “Галгал”, буквально: “камень-камень”, обозначающем кучу камней, по-гэльски “керн”.

“Данан”, или “Данаан”, или “Дананн”, означает “богиня”, так что “Туата де Данан” часто переводят как “Племя Богини”.

Я не думаю, что ошибаюсь, говоря, что имя этой богини дошло до нас в имени Анны, святой Анны христиан, матери Богородицы, изображенной на порта­ле Посвященных собора в Шартре: она изображена черной среди “посвященных” Ветхого Завета: Мелхисе-дека, Аарона, Давида и Соломона.

Это Мать-Земля, “Первичная материя” алхимиков, Черная Дева. Природа.

Туата де Данан — это племя, народ, клан, коллегия “сыновей Природы”, тех, кто ее знает, кто действует с ее помощью и над ней; это то же, что Бах-а-Жаун, властелин природы из баскской мифологии.

Эти “Туата де Данан” в ирландской мифологии считались сверхъестественными существами. Люг, с ко­торым мы так часто встречались, был из племени “Туата де Данан”.

Вторжение в очень древние времена существ, всеве­дущих в делах природы, очень напоминает наших “гигантов”, наших “Жанов”, которые разводили скот, занимались земледелием и устанавливали посвятитель­ные камни.

Именно их легенда называет предками или наставни­ками друидов.

Согласно другой легенде, атланты оставили на зем­лях Запада нечто вроде “азбуки” из камня, и друиды,

как собрание мудрых, во время появления кельтов или немного раньше “восстановили” этот алфавит и извлек­ли знания, которые сделали своими.

Легенды сходны, поскольку объявляют друидов на­следниками древнего знания: переданного или найденного.

Они — наследники, а не просто “потомки”. Они образуют не касту, а собрание, которое стало кельт­ским после вторжения кельтов. В Ирландии сохраняется память о друидах, пришедших из Испании, что под­тверждает возможность существования очень древнего центра высшего посвящения в Сантьяго-де-Компостела.

Римляне, знавшие последних друидов, изображают их очень таинственными, недоступными пониманию.

Дивитакус, верховный друид и друг Цезаря, несет ответственность за его вторжение в Галлию. Он был гостем брата Цицерона, который писал: “Он был твоим гостем, и ты его хвалил. Он знал природную филосо­фию, которую греки называют физиологией, и имел обыкновение говорить, отчасти увидев, отчасти по догадкам, что произойдет в будущем”.

Природная философия — вот что опять возвращает нас к тем знаниям о природе, в которых нельзя отказать ни строителям мегалитических памятников, ни художни­кам Альтамиры, ни тем, кто одомашнивал диких жи­вотных и “делал” пшеницу.

Друидизм — это проблема, к которой нелегко под­ступиться. Она запечатлена и в истории, и в легендах, и в сказках-

В зависимости от настроений и убеждений авторы • приписывали друидам то все знания мира, то все его грехи. Наиболее распространенное мнение классических авторов состоит в том, что друиды были чем-то вроде жрецов у древних племен, которые поклонялись Солнцу и Луне и приносили человеческие жертвы, если у них оставалось на это время после сбора омелы с помощью золотого серпа.

Их считают жрецами, скорее всего, из-за убежде­ния, что каждая религия имеет своих жрецов.

Меня всегда поражала самоуверенность богословов, “загоняющих” Непознаваемое в свои мелкие концепции! Нам известны жрецы Езуса, бога войны, жрецы или жрицы Эпоны, покровительницы лошадей, жрецы свя­щенных мест, причем все они не были друидами.

Друиды были не жрецами, а “хранителями” куль­тов. Цезарь писал: “Друиды преподают молодым дви­жение звезд, величие мира и земли, науку о приро­де, силу и мощь бессмертных богов”. В философском смысле они повествовали о переселении душ и пере­воплощении.

Таким образом, речь шла не только о философах-наставниках, но и о волшебниках. Писатели античности, рассказывая о них, всегда подтверждали превосходство “кельтского духа” в вопросах магии. Плиний сообщает, что друиды “исполняли” магические действия с такими церемониалами, что можно было счесть их учителями персов (персидских магов).

Сикул, Тимаген, Диодор, Ипполит и Клемент Алек­сандрийский склонны думать, что Пифагор скорее получил свою мистическую философию от друидов, чем они от него.

Нужно признать определенное совпадение между двумя “школами”, по крайней мере большое сходство. В действительности, как мы уже видели, речь идет попросту об общем источнике.

Что касается магических возможностей, приписыва­емых друидам легендами, то они были громадны — и я склонен этому верить. Они владели искусством иллю­зии, умели вызывать ветры и бури, покрывать землю туманом, чтобы внести замешательство в ряды войск противника или укрыть их от глаз неприятеля. Они прекрасно владели искусством преобразования тела. Они умели видеть на большом расстоянии. Они изготовляли таинственные эликсиры забвения. Они были врачами, поскольку, по словам Тиберия, Плиний видел в Галлии модели, предназначенные для тренировки в лечении живых людей. Они могли осушать водные потоки. Они умели пророчествовать.

Заметим, что речь идет исключительно о событиях, вызываемых естественным путем, и вся эта магия, если посмотреть на нее под научным углом, не содержит ничего сверхъестественного. Мы все это тоже теперь умеем. У них были другие средства, чем те, что применяем мы, и наверняка более простые. Будучи высокообразованными, они обладали возможностями, неизвестными простым смертным, поэтому их очень почитали и избирали — судьями и советниками.

Они жили, следуя своей философии, которую изуча­ли, как говорят, двадцать лет. Один римский автор рассказывает, что во время битвы с галлами, в которой принимали участие друиды, римляне устремились в атаку, но друиды оставались недвижимы, как статуи, их ранили, но они не обращались в бегство и не защищались.

Друиды считали себя бессмертными, более того, им было запрещено пользоваться оружием и убивать (что делает безосновательными обвинения в человеческих жертвоприношениях).

За пределами тех основных линий, которые я ука­зал, неизвестно ничего об эзотерическом учении друи­дов, ни само это учение, но мы можем выяснить его “суть” при тщательном изучении некоторых ересей — например Пелагия* и — особенно — святого Колом-бена, который практиковал “христианский друидизм” (исходно одно другому вовсе не противоречит).

Кроме того, похоже, что друиды не исчезли бес­следно. Во Франции сохранились некоторые памятники галло-романской эпохи, не имевшие никакого очевидно­го значения или применения, например, “заполненные” башни в Пуату, таинственный “Камень Куар” возле Отгона.

По мнению архитектора Гетара, который изучал его много лет, этот “камень”, являющийся сооружением их каменной кладки в виде куба на круглом цоколе, увенчанного пирамидой, представляет собой один из друидских памятников-ключей, который они, понимая, что все потеряно, воздвигли в Галлии, чтобы в виде геометрического ребуса передать основы своих познаний.

Из своих исследований Гетар извлек очень волную­щие знания о решении множества человеческих про­блем, особенно о постоянных связях человека с приро­дой, с обществом, с миром и, что особенно ценно, о “гармоническом устройстве общества”.

Но опубликовать свой труд должен сам Гетар, когда сочтет это нужным.

*Монах-еретик (360—422). Делал акцент на нравственном усилии самого человека, отрицая идею о том, что и “грехи отцов падут… на детей”. Пелагианство осуждено как ересь III Вселенским собором в 431 г.

20 ГАЛЛИЯ

После галльского восстания 21 года Тиберий объя­вил, что друиды уничтожаются по распоряжению сена­та. Клавдий провозгласил их полное уничтожение.

Однако говорили, что друиды продолжают собирать­ся в необитаемых местах, в пещерах и лесах и прак­тикуют учение.

Но это были лишь последние всплески, остатки того, чем был друидизм в эпоху расцвета. Эра Овна пришла к концу, а с ней и божество “Белен” и друидизм.

Так повелел космический закон ритма. Теперь мы его знаем, мы, живущие в “великом завершении” эры Рыб…

К сожалению, единственные исторические документы о друидах, которыми мы располагаем, относятся к этому периоду их упадка и конца. Ценность их относительна.

За все время галльской войны Юлий Цезарь не имел никаких проблем с пропитанием армии. Это предпола­гает наличие хорошо организованного земледелия и скотоводства. Следовательно, страна была далеко не варварской.

Известно, что галлы знали плуг, плуг с лемехом и сбрасывателем, поскольку именно такой изображен на обратной стороне плиты большого дольмена в Ломарь-яке, возможно, это изображение было сделано задолго до кельтов, которые унаследовали его от лигуров.

На камне, найденном в Тревире, есть еще изображе­ние, барельеф косилки, настоящей механической косил­ки, запряженной лошадью.

.Это предполагает развитое — и преподаваемое — земледелие.

Известно также, что галльские тележники были исключительно умелы и изготовляли все виды транс­

портных средств, особенно двухколесные повозки все­возможных разновидностей, — и гораздо лучше римс­ких. Этимология показывает, что латынь позаимствова­ла большинство слов, которыми в Галлии называли повозки.

Более того, кораблестроители тоже достигли высо­кой степени совершенства, поскольку “синаго”, который венетские рыбаки использовали даже тогда, когда уже появились моторные суда, всегда славился способностью “держать море”. Флот Юлия Цезаря избежал беды лишь благодаря штилю, помешавшему венетским “синаго” догнать римские галеры.

Галльских построек сохранилось мало, поскольку большинство из них были деревянными, а значительная часть каменных, как крепостные стены Буржа, исполь­зовались на строительный материал; однако несколько “гордиев” в Верхнем Провансе уцелели и демонстриру­ют исключительную гениальность в искусстве укладки камней. Без раствора. Которые продержались более двух тысяч лет.

Что касается искусства, то украшения, посуда, эмали, медали показывают, что существовала традиция ремесла, закрепленная в постоянных символах.

О торговле в Галлии мы практически ничего не знаем, но время от времени обнаруживаются признаки, озадачивающие археологов, например греческий кратер в гробнице Викса*. Действительно, галльские тележники изготавливали столь разнообразные повозки не для того, чтобы на них просто любоваться. В Галлии была отлич­ная сеть дорог, именно это и позволило легионам Цезаря с казной и обозами совершать переходы по сорок километров в день. Если ему пришлось за 'всю кампанию воздвигнуть единственный мост (на Алье), не считая того, что на Рейне, то только потому, что мосты уже существовали, а значит, были и “мостостроители”.

Перевозка осуществлялась и водными путями, на что указывают знаменитые “навты” (архитектурная деталь) Парижа. И олово с острова Касситерит меньше чем за месяц попадало из устья Сены в устье Роны.

*Деревня близ города Шапидон во Франции. В 1953 г. здесь было открыто погребение жрицы (VI—V вв. до н. э.). Могила под курганом, в которой было найдено много инвентаря, в т. ч. античных сосудов.

Наконец, за пятьсот лет до Рождества Христова греческие путешественники уже пересекали Южную Галлию.

Так что торговля тоже была достаточно развита. В этом вопросе есть один очень интересный момент:

на путешественниках лежал “запрет”. Путешественник мог пересечь всю Галлию, не опасаясь, что его будут грабить или оскорблять. Единственная “пошлина”, кото­рая от него требовалась, — это “рассказывать истории* тем племенам или кланам, которые его принимали. Такой запрет могли наложить только друиды, и только они имели достаточно власти, во всяком случае мо­ральной, чтобы заставить его исполнять.

Друиды придавали особое значение военному делу. Я полагаю, что они создали военную конницу, как “Крас­ная ветвь” в Ирландии, которая сначала сбивалась с пути под влиянием римских всадников, затем германс­ких рейтаров и которую позже святой Бернар* стре­мился направить на путь истинный: конница защитников и освободителей.

Лучше всего это выразил святой Бернар, сказавший Тибо Шампанскому: “Меч дан тебе, чтобы защищать бедных и слабых”.

Четьгре “касты” всегда рассматривались древними как необходимые обществу, равновесие между ними было условием жизни страны в целом: крестьяне, которые кормили, ремесленники, которые снабжали орудиями труда, купцы, которые торговали, и солда­ты, которые защищали.

Я уверен, что существовали три стадии посвящения, три ступени, их названия мы до сих пор встречаем у масонов — хранителей традиции: Ученик, Товарищ и Мастер.

Конечно, это были касты, но не по происхождению. По-видимому, крестьянин мог стать всадником, пройдя отбор, так пугающий наших современников…

Неизвестно, была ли политическая организация со­здана друидами или она существовала до них, Галлия

*Св. Бернар Клервосский (1091—1153), монах в Сято, осно­ватель и первый аббат в Клерво (1115 г.), теолог-мистик, вдохновитель Второго Крестового похода. День его памяти отмечают 20 августа.

не была страной мононациональной, народы, жившие там, практически никогда не знали угнетения. Галлия состояла их четырех крупных областей, объединенных в “конфедерацию”:

Северо-Запад носил имя Ар-Мор (“Страна моря”).

Северо-Восток — Ар-Денн (Арденны), “Страна лесов”.

Это объединение стало Бельгийской Галлией во времена римлян, а за 500 лет до нашей эры было захвачено племенами белгов.

Юго-Восток, скорее всего, назывался Ар-Верн (Овернь), “Страна ольхи” или “Страна змей”, вероятнее всего — “Истинная страна”.

Наконец, Юго-Запад, ставший Аквитанией, первона­чальное ее имя мне неизвестно, но оно должно было означать — “Страна лошадей”. Или всадников.

Эти четыре части страны соединились в месте, которое Жюлиан поместил в Сен-Бенуа-сюр-Луар, но некоторые исследования заставили меня сместить его выше по течению, к Лион-ан-Сюлья, где в курганах было найдено много галльских предметов, в том числе бронзовые кабаны, эмблема друидов.

Это место находится у слияния Луары и Киольн, у современного Сен-Гидона, который был некогда известен под названием Нобилиакум, латинское название места “благородного” или “для благородных”.

Латинские авторы помещали место, где каждые три года собиралась политическая ассамблея Галлии в конце Карнута, а владение Карнют заканчивается как раз у Киольн, на другом берегу — Битургия, современное Берри.

Здесь помимо дольменов и курганов догалльских времен, находилось поле со стоячими камнями, разру­шенное по приказу Карла Великого. Возможно, эти камни отмечали место “собраний” галлов, политических “заседаний”, где обсуждались проблемы всей страны.

В деревне Сен-Гондон существует холм, представля­ющий собой остатки “тройного укрепления”, кельтского “дунна”, где стены и крест (по местной терминологии — крылья и башня) разделены на четыре части.

Здесь находился знаменитый “пуп Галлии”.

Я думаю, что в каждой из четырех “провинций” жившие там народы тоже собирались на свои “собра­ния”.

Такое место можно видеть в Жизоре, где под фундаментом замка тоже находится тройное укрепле­ние дунн, а Жизор находился в месте соединения калетов (Ко), белловаков (Бове), паризиев и эбуронов (Эвре).

К югу от Аржантон-сюр-Крез, возле Сен-Бенуа-дю-Соль, в Люзере, находится, по-видимому, еще одна точка соединения — пиктонов (Пуатье), битуригов (Бурж), арвернов (Жергови) и лемовиков (Лимож). Район также богат камнями-мегалитами.

Изобилие мегалитов, появившихся в догалльский период во всех точках соединения, навело меня на мысль о том, что кельтские племена во время втор­жений “распределялись” по заранее составленной схеме.

Границами между народами были либо реки, либо леса, на которые налагали “запрет” друиды. Так, эпи­ческая поэзия Ирландии, на которую стоит сослаться, поскольку только она в достаточно полной мере дотла до нас, перечисляет все реки, которые войска могли перейти по единственному мосту. То же самое было и с лесами.

Таким образом друиды добились того, что никогда не удавалось королям Франции: внутреннего мира (за исключением мелких стычек в местах переходов). “Рес­публиканская” централизация смогла этого добиться лишь разрушением личности народов.

Это возвращает нас к “клеверу-четырехлистнику”, который люди всегда считали приносящим удачу, этот символ — воспоминание об исключительно счастливых временах.

Еще одна интересная особенность: похоже, что точки соединения четырех народов не принадлежали ни одному из этих народов, но были заняты “отрядами” из народов издалека. Так, “запретное” место Жизор было занято трикассами, Нобилиакум — боэнами, и я думаю, что битуриги вивиссы, занимавшие “Антр-де-Мер” в Борделэ, находились в месте соединения сантонов, петрокоров, нитиобригов и васатов. Это объясняет “дело” о битве при Алезии, вызывающее столько споров. Цезарь говорил, что Алезия, где он разбил Верцингеторикса, находится в пределах Лингона, на участке мандубиев, из чего неко­торые современные “мандубии” сделали вывод, что Але­зия, где происходила битва, располагалась в Алез, в Дуб.

Но та Алезия, где обнаруживаются все следы сра­жения, расположена не только у границы Лингона (Лэнгр), но и у границ территорий тиркассов, эдуанов и сенонов. Следовательно, ни один из народов не отвечал за священный город: за него отвечали манду­бии, то есть для Цезаря здесь был участок мандубиев.

Это место также было “запретным”, и никто не мог проникать туда с оружием и устраивать там сражения. Кто знает, возможно, Галлия не решилась прийти– на помощь вождю арвернов, виновному в развязывании военных действий в священном месте?

Некоторые страницы истории стоило бы пересмот­реть…

На политических собраниях друиды выступали не как “руководители”, но как советчики с решающим голосом. Друид выступал перед “царем”, который, возможно, вовсе не был царем в том смысле этого слова, какой привычен нам сейчас, поскольку его выбирали и могли заменить. Друид выступал последним. Именно его слово значило больше всего и оказывало решающее влияние на голосование собрания, ведь друид был самым уважаемым и ученым человеком.

О собрании друидов можно сказать, что оно правило Галлией, не имея никакой политической власти. Я убежден, что именно такую роль стремились — и отчасти смогли — взять на себя крупные бенедиктин-ские* аббатства, но уже без участия народа.

Я также убежден, что именно эта роль была возложена обществом на тамплиеров (храмовников) с того момента, как их сила стала достаточной, чтобы противостоять “причудам” королей и вельмож.

Я рискну сделать вывод о том, что передача древних знаний Запада друидами (или под их покровительством) действительно имела место.

Ясно, что “провал” появлялся тогда, когда друиды и их ученики подвергались преследованиям: сначала рим­лян, которых боялись освободительного влияния на людей, которых они хотели поработить, затем христиан — из-за борьбы за религиозное первенство.

*Бенедиктинцы — члены католического монашеского орде­на, основанного около 530 г. Бенедиктом Пурсийским в Ита­лии. Были особенно влиятельны в Х—XI вв.

Однако страна галлов не поддалась ни римлянам, ни вторжению варваров, которые насаждали свое соб­ственное христианство — и ради собственной выгоды:

бургондов, визиготов и франков.

Ирландия была страной, где друиды стали христи­анами, как того требовал ритмический закон эры, но христианами, не подчиняющимися политическому хри­стианству, так как никто их к этому не принуждал.

Поэтому они, хоть и в устной форме, но сохранили традицию, которую святой Коломбен должен был раз­нести по континенту с помощью бенедиктинцев.

Когда эта традиция снова будет преподаваться и соединится с Великой Традицией, из земли вознесутся романские аббатства и готические соборы.

21 В ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вот и все кусочки головоломки, которыми я распо­лагаю. Несомненно, есть и другие, мне неизвестные. А есть и такие, которых пока никто не открыл…

Я пытался уложить те, что я имею, в более или менее хронологическом порядке, но хронология большой продолжительности — вещь сложная, в которой легко запутаться.

Приведенные мною факты достоверны. Их можно проверить. Каждый может взять карту Франции и восстановить спираль, найдя предварительно места, названия которых напоминают Люга и Люзину. Каждый может проверить расположение мест “Изоре” и найти другие, которых я не заметил.

Каждый может найти Гуся и Лошадь, марокканские следы Геракла и Антея, найти Гигантов, Жана и Жака, отправиться лично проверить дорогу святого Иакова Компостельского.

Каждый может отправиться в Глозель и сам решить, являются ли найденные предметы современными “изде­лиями”.

Но может оказаться, что я не всегда клал кусочки головоломки в нужное место, и вследствие этого ход исторических событий восстановлен мною неверно.

Однако я не думаю, что от этого как-то уменьшится ценность традиции. Невозможно сомневаться, что она исходила от людей ученых и передается “руководства­ми”, поскольку иначе этого сделать невозможно. Только символ и знак остаются неизменными, а языки постоян­но меняются.

Я приписываю атлантам авторство в одомашнивании животных и в изменении свойств растений, необходимых для жизни человека. Может быть, то были не они, а

“существа”, явившиеся из другого мира. Возможно, то было деянием другой исчезнувшей расы, но, кто бы они ни были, я утверждаю, что речь о плодах науки, превосходящей все, чего смогли достичь самые выдаю­щиеся ученые современности…

Тайна происхождения остается тайной, и невозмож­ность разгадать ее не дает оснований ее отрицать. Мнения ученых по этому поводу, в том числе и мое, следует рассматривать лишь как гипотезы.

Некоторые видят в так называемых кроманьонцах атлантов, пришедших до катаклизма. Некоторые счита­ют атлантов утопией Платона. Другие, как Д'Арбуа де Жюбенвиль, полагают, что лигуры существовали на­много раньше, чем кажется мне. Многие ученые увере­ны, что галлы были атлантами. Некоторые называют из гиперборейцами…

Кое-кто убежден, что строители пирамид всего лишь хотели соорудить большую кучу камней, хотя и уложенных в определенном порядке, чтобы отметить гробницы Хеопса, Хефрена и Микерина, другие наста­ивают, что эпоха, когда были воздвигнуты соборы в Шартре, Реймсе и Амьене, была эпохой “мракобесия”!

Мнения ученых не так уж важны. Стоунхендж суще­ствует, и ЭВМ, у которой собственного мнения нет и быть не может, обнаружила, что, помимо всего про­чего, он является звездным “компьютером”.

Дольмены тоже еще существуют, вы можете, если хотите, отправиться к ним, и, если дольмен не очень разрушен, вы сможете иногда почувствовать вибрацию. Спросите себя, почему…

Храм Соломона не сохранился, но вы можете по­смотреть на Парфенон, на Сантьяго-де-Компостела и спросить себя — зачем и как?

Конечно, я смешиваю все. Могу добавить еще и пирамиды Солнца в Америке.

Вы скажете, что я смешиваю все в одну кучу, но ведь они все “одной крови”, как и храмы Индии, и кхмеров.

Нужен пример?

Чтобы найти “генеральный план” Шартрского собора, я начал, руководствуясь интуицией, которую объяснить не могу, со “сказания о трех столах”, в которой говорится следующее:

“Грааль покоился на трех столах. Один был круглый, другой квадратный, а третий прямоугольный, и все три имели одну и ту же поверхность (площадь)…”

Все три стола имеются в плане Шартрского собора и как способ строительства это настолько удивительно и даже экстравагантно, что я не решаюсь это описать.

Но вот что пишет мне на этот счет госпожа Алиса Боннер, которая многие годы изучает архитектуру и скульптуру средневековой Индии, о храме бога Солнца в Конарке:

“В индуистской архитектуре храм всегда закладыва­ется и строится согласно тому, что называют “янтра” — мистическая диаграмма геометрической формы, пред­ставляющая божество храма. Эту “янтру” понимают лишь те, кто придерживается культа божества. Они используют ее как средство для обрядов и медитаций. Но та же “янтра” должна быть изображена и освящена в самом основании храма до начала строительства. Это совершенно необходимо, и я полагаю, что “янтра” вполне точно соответствует тому, что вы называете “посвятительной надписью” (или “освящением”). “Янтра” становится не видна после того, как ее закрывает постройка.

Храм богини, о котором я хочу вам рассказать, состоит из трех частей, соединенных воротами и кори­дорами. Три эти части — святилище, зал собраний и вестибюль — основаны на трех разных “янтрах”, первая из которых круглая, вторая — квадратная, а третья — прямоугольная. Это я знала, но я не знала, что все три “янтры” должны иметь поверхность одинаковой величи­ны… Изображенные так, чтобы иметь поверхность оди­наковой величины, эти три “янтры” точно определяют архитектурный план собора в его основных линиях и пропорциях.

Богиня, которой посвящен этот храм, — Махагаятри, великая супруга бога Солнца. Она является сущностью и высшим могуществом бога, и ей следует поклоняться и медитировать на восходе…”

Вот так.

Слишком много соответствий в пропорциях пирами­ды Хеопса и собора в Шартре, чтобы это было случайностью. Слишком много “качественных” соответ­ствий между некоторыми дольменами и этим собором,

чтобы они не относились — в разных формах, обуслов­ленных временем и возможностями этого времени — к

одной и той же традиции.

Именно эта традиция и ее постоянство важны для меня и, когда я говорю “постоянство”, я могу доказать:

это сказание о трех столах, использованное в Шартре в XII веке, примерно тогда же в Индии — когда-нибудь я докажу, что и в храмах Египта, — я узнал от современного носителя тысячелетней традиции, которая до сих пор записывается в нефах и сводах церквей,

которые он строит сегодня!

Что касается гармонической связи поверхности трех

столов с землей и небом, эти поиски — личное дело ищущего.

0|1|2|