Стихи - Фотография - Проза - Уфология - О себе - Фотоальбом - Новости - Контакты -

Главная   Назад

Валерий Александрович Кукушкин Химеры урочища Икс

0|1|2|3|4|

ХИМЕРЫ УРОЧИЩА ИКС

Москва, 1997 г.

Об авторе

Кукушкин Валерий Александрович родился в 1950 году в Ярославле. Проблемами космических пришельцев и аномальных явлений (АЯ) заинтересовался в 1967 году после наблюдения НЛО. Является координатором Группы по изучению АЯ, зарегистрированной при Ярославском областном астрономо-геодезическом обществе "Меридиан". Член международного Древнеастронавтического общества, объединяющего исследователей возможности древних космических визитов на Землю. Принимал участие в работе ряда научных конференций по проблеме АЯ, выступал на эту тему в периодической печати, по радио и телевидению.

С 1989 года организовал два десятка экспедиций в "урочище Икс" – аномальную зону на берегу Рыбинского водохранилища, изучение которой стало главным делом его жизни.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мы теперь знаем, что для человечества в целом Посещение прошло в общем бесследно. Для человечества все проходит бесследно. Но, конечно, не исключено, что, таская наугад каштаны из этого огня, мы в конце концов вытащим что-нибудь такое, из-за чего жизнь на планете станет просто невозможной.

А. и Б. Стругацкие. "Пикник на обочине".

История умеет хранить свои тайны, и главные помощники ей в этом – люди. Наша память коротка и консервативна, мы рассуждаем о сиюминутном и судим о прошлом с этих позиций. А между тем, допустим, положение человечества на Земле далеко не так прочно, как это ему представляется. Вселенная, ничтожным атомом которой является наша планета, развивается по законам, главнейший из которых – закон непрерывного созидания новых ее творений через разрушение старых. Вероятно, где-то в глубинах космоса в эту самую минуту вершатся трагедии, вместе с угасающими и вспыхивающими звездами, покрывающимися льдом или опаляемыми нестерпимым жаром планетами, объятые ужасом перед неотвратимьм, уходят в небытие древние цивилизации неизвестных нам разумных существ. Как знать, не проклинают ли они при этом свою близорукость в оценке тайн собственной истории, при разгадке которых они могли бы бросить свой мысленный взор через настоящее в будущее, дабы предвидеть трагедию и подготовиться к ней.

Является ли Земля исключением в игре вселенских сил? Гарантировано ли человечеству избавление от подобных катастроф? Нет, нет и нет!

65 миллионов лет назад, в конце мелового периода, в акваторию Тихого океана упал метеорит поперечником порядка двух километров. При этом была уничтожена большая часть флоры и фауны планеты, включая динозавров.

Как считают многие, приблизительно 10,5 тысяч лет назад на нашей планете произошел ужасный Всемирный потоп, уничтоживший працивилизацию и значительную часть фауны. Он возник вследствие падения в Атлантический океан в районе полуострова Флорида огромного астероида поперечником в 10 километров. Это страшное событие произошло на памяти человечества, но мы о нем почти уже забыли; оно стало "тайной". А ведь такие катастрофы происходят на Земле в геологическом масштабе времени часто – ее тело сплошь избито метеоритными кратерами.

Нет, история человечества никогда не была всего лишь историей войн, бунтов и революций. Разве не стер с лица земли взулкан Везувий Помпею и Геркуланум? Разве землетрясения, цунами и тайфуны не разрушают наши города, не топят корабли? Разве не падали ниц перед кометами, предвещавшими мор и конец света, приводившими народы в смятение? Разве не поклоняются миллионы людей на протяжении сотен лет метеориту в Мекке? Разве чудовищный взрыв над Тунгусской тайгой в 1908 году не потряс наше воображение, не подтолкнул к поиску причин этого явления сотни ученых?

Человечество, как часть Вселенной, включено в игру земных и вселенских сил. И его история – это также и история воздействия таких сил на человечество или – при нынешней его мощи – человечества на эти силы. Эти силы – природные, а может быть, и искусственные – воздействуют на наш мир сейчас, воздействовали и в прошлом.

Разум – такое же творение Вселенной, как и все прочее. Как говорил К.Э.Циолковский, мы состоим из тех же элементов, что и космические тела, и в конечном итоге все мы вышли из недр звезд… Можно ли вырвать человечество из, вероятней всего, существовавшей и существующей системы отношений с Иным Разумом? Стоит ли обеднять этим наши представления о прошлом и настоящем, опять-таки рискуя не предугадать возможного будущего?

Казалось бы, Земля исследована. Заснята из космоса. В воздухе постоянно самолеты. Человек проник всюду… Но ученый, рассматривающий космический снимок, сколько бы он ни снял с него информации, все-таки отстоит дальше от конкретной точки.

Земли, чем искони живущий на ней крестьянин. Филологи с увлечением обрабатывают рассказы тех же сельских жителей, выуживая массу ценнейших данных об истории края и культуры. Однако народной памяти, так сильно помогающей при воссоздании истории человеческих отношений, нельзя отказать в способности сохранять и историю в более широком смысле этого слова, как мы понимаем его здесь. Историю космическо-человеческую.

Несколько лет назад старуха Тайна сама постучалась к нам в двери. Точнее, в двери Ярославского планетария постучался посредник Тайны, от которого мы, затаив дыхание, с изумлением узнавали странное, видя, как перед нами медленно и торжественно разворачивался старинный свиток, где полустершимися письменами легенд, человеческих или нечеловеческих судеб и природных явлений был записан неизвестный никому кусок истории. Мы привыкли к сообщениям о необычных событиях, происходящих где-то там, далеко, в Австралии, Индии, Боливии или Индонезии… Но чтобы здесь, в России!.. Да, в нескольких часах езды от крупного города. В болотах. В заброшенных деревнях. Среди дикого зверья, которому нет до этого дела. В одиноком, чудом сохранившемся домике. Как в "Пикнике на обочине" у Стругацких. Зона. Чертовщина. Таинственный шар.

Как сказал Геродот, "я обязан передавать то, что говорят, но верить этому не обязан". Сообщение и факт – разные вещи; не всякое сообщение оказывается фактом. Проверка сообщенного – дело выматывающее, растягивающееся на годы, в чем мы и убедились. Работа, которую ведет наша Группа по изучению аномальных явлений (АЯ), по этой причине еще не закончена. И еще не время делать выводы – они будут позднее, если работа даст результаты, достаточные для построения выводов. Поэтому я расскажу не столько о том, что мы узнали, сколько о том, как это узнается, как химеры и призраки старых легенд обретают – или не обретают – плоть.

В основу моего повествования легли записи рассказов очевидцев, протоколы собраний, дневники, письма, полевые записи, отчеты об экспедициях, личные воспоминания и воспоминания друзей. Естественно, я не могу гарантировать дословную точность высказываний, да это и не нужно, главное – передать характер бесед, их дух. Но должен сказать, что многие моменты, имевшие место как в Ярославле, так и в экспедициях, врезались в память с точностью большей, чем стенографическая. Это – переживания, сомнения, страхи, радости, огорчения… Описывая лишь то, что происходило на самом деле, я не могу обещать читателю, что поднесенное мне судьбой будет для него столь же захватывающим, как научно-фантастический роман. Наедине же с собой я часто думаю, что в жизни это бывает еще более захватывающим…

ПРИКОСНОВЕНИЕ К ТАЙНЕ

Преданья старины

– Что вы все-таки думаете насчет Посещения?

– Пожалуйста, – сказал Валентин.

– Представьте себе пикник… Нунан вздрогнул.

А. и Б. Стругацкие. "Пикник на обочине".

Во второй половине сентября 1988 года мне позвонил Евгений Каштанов, ученый секретарь Группы по изучению аномальных явлений, и сообщил, что в планетарий приходил какой-то человек – то ли Гусев, то ли Осев, я не расслышал – и рассказал целый ряд историй, могущих, по его мнению, представлять для нас интерес. Присутствовали при этом в основном астрономы (наша Группа тогда входила в состав астросекции Ярославского отделения Всесоюзного астрономо-геодезического общества (ЯроВАГО). Для удобства я буду называть членов собственно астросекции астрономами, а нас – аномальщиками).

И рассказчик, и астрономы хотели бы, чтобы он повторил свои истории и для аномальщиков.

– Что, они действительно представляют для нас интерес? – спросил я.

– Думаю, да. Посуди сам… – Евгений начал обстоятельно и последовательно излагать услышанное. Я крутился на стуле: был конец рабочего дня, времени в обрез, а телефон – служебный. Дело, как я понял, сводилось к следующему: сто лет назад, по рассказам стариков, на окраине деревни, родом из которой был рассказчик, что-то свалилось с неба, образовав воронку. Чуть погодя там нашли кусок светлого металла. "Черт побери, – подумал я, – а мы-то здесь при чем? Пусть астрономы этим и занимаются!" Улучив момент, я вклинился в рассказ товарища с этим замечанием.

– Видишь ли, история имеет довольно необычное продолжение – Каштанов помолчал. Я сидел как на иголках. – Дело в том, что в 1944 году. Впрочем, лучше изложить все по порядку. У тебя есть время?

– Нет! – с облегчением выпалил я – Ты уж извини, пожалуйста.

– Хорошо. В таком случае приходи в планетарий 21 сентября к 18 часам.

* * *

Все собрались в назначенное время. Александр Петрович Гусев – невысокий, плотный, располагающий к себе 60-летний мужчина с добрым лицом явно волновался. Он перебирал какие-то бумаги с рисунками, подсаживался к столу, затем вновь вставал. Собрание еще не объявили открытым, и я, воспользовавшись этим, подошел к нему и представился. Мы еще не знали тогда, что вскоре после этой встречи станем товарищами. Начав говорить со мной и увидев, что его внимательно слушают, Гусев заметно успокоился.

– Ведь дело-то как было. Дело, конечно, необычное, станешь говорить – не все поверят, да ведь и молчать как же.

Гусев сел к столу, разложил рисунки. Услышав, что рассказ уже начался, большинство, не ожидая объявления, заняли места, приготовившись слушать и записывать. Скептики заранее придали своим лицам скучающе-брюзгливое выражение.

– Не знаю, с чего и начать – Александр Петрович задумался.

– Сам-то ведь я и родился, и вырос в деревне. В Ярославль переехал лишь в 52-м, так что, считай, теперь уж больше половины жизни здесь прожил. Сейчас вот последний год перед пенсией. А к старости родные-то места все чаще припоминаются, считай, уж сорок годов прошло с тех пор, как последний раз там был. Да и тут еще вот что – Гусев замялся, волнение его вновь усилилось. – Сын погиб у меня в армии. Был я привязан к Ярославлю, а сейчас. В общем, сидели мы как-то с женой вечером, вспоминали прошлое, смотрели старые фотографии, читали письма сына. И так, поверите ли, на родину захотелось. И тут попалась мне в руки бумажка, написанная мною еще в 1944 году – а мне тогда 16 лет было, – и вдруг припомнилось мне все, до деталей, и 44-й год, и что до того было, и после. Так, поверите ли, четко все припомнилось, вплоть до рассказов стариков.

А началось все это не в 44-м, а намного раньше, году примерно в 1890-м. Деревня наша тогда большая была сто-сто двадцать дворов, и людей, считай, несколько сот человек жило. Что говорить! Сейчас-то там – чисто поле. Уже в 50-х годах последние жители деревню покинули. Ну так вот. Рядом с нашей деревней есть озеро.

И видели люди сто лет назад, как над тем озером летело что-то, озеро перелетело и ударило в берег, на окраине деревни. Отец мой мне рассказывал, что образовалась там яма пяти саженей в поперечнике. И яма эта была на возвышенности, которую с давних времен называли "осарки" – что это значит, я не знаю. Место это было голое, ничего там не росло, кроме одной молодой осинки, и ее ударом этим не сломило – лишь согнуло, и осталась она стоять как раз на валу этой ямы. Те, кто к яме подходил, говорили, что вокруг был разбросан шлак – откуда он взялся? Одни куски были черные, ноздреватые, другие – зеленоватые, плотные и тяжелые. А в самой-то яме. Там, как говорили старики, остались пролетевшие над озером "каленые огненные стрелы", и они шевелились.

– Как "шевелились"? – мы замерли в изумлении.

– Не знаю, что под этим разумели старики, но говорю как слышал. – Гусев снова развернул свои рисунки. – Вот как примерно все это расположено.

Мы склонились над самодельными картами. Здесь были указаны деревни и озера, а также их названия, обозначены ручьи и дороги и даже указаны расстояния между отдельными пунктами. Человек, помнивший все это на протяжении сорока лет, либо должен был обладать хорошей памятью, либо. Что "либо"? Не дурачить же нас он сюда пришел!

– Что же было дальше? – Мы вновь расселись по местам.

– Дальше? Дальше вот что. Животные сильно боялись этого места, а потом и еще хуже стало – из ямы на деревню пошла как бы это сказать. В общем, как тогда говорили, пошла оттуда зараза.

– В чем же это проявлялось?

– Стали болеть животные. Ну а что это значило для крестьянина, если у него, скажем, корова доиться перестала или с лошадью что-нибудь – сами понимаете. Да и люди стали чувствовать себя плохо, особенно те, кто к яме ходил. Местный священник, видя такое дело, распорядился привезти то ли десять, то ли двенадцать подвод негашеной извести, приготовленной для ремонта находившегося довольно далеко от нас каменного храма. Яму завалили смесью песка с известью, а потом – землей. Говорили, что священник давал крестьянам целовать крест и брал с них обещание, чтоб никому об этом не рассказывали и в яме бы той не копались. Ям же со "стрелами" было вообще-то две; одна из них находилась в лесу, метрах в восьмистах от деревни. Что с той ямой было – не знаю.

– Ну и что же, прекратились в деревне болезни? – спросил кто-то.

– Да как вам сказать. Место это, конечно, стали считать проклятым. И чтобы освятить его, поставили там деревянную часовенку, очень красивую. Помогло это или нет – не знаю, но, говорят, были такие случаи, что во время службы в ней людям вдруг становилось плохо, а поп с дьяконом не могли служить больше получаса: путались, не то говорили. А через осарки ведь тропка была – по ней вокруг озера обойти можно было; ну и с той поры ходили там с опаской, а уж детей и вовсе не пускали – беда, если заметят! Также говорили, что лет через десять после падения "стрел" один из мужиков, построив в селе избу, положил под угол ее кусок белого металла, найденный им в яме: поверье такое в народе было, что, мол, камни с неба счастье в дом приносят. Ну так после этого не могли в том доме жить: в головах – тяжесть, по ночам кошмары мучают.

– Где же этот металл? – спросил я.

– Не знаю. Но, как видите, и после засыпки ямы не все "чисто" в деревне было. А ведь на осарки-то хочешь не хочешь, а ходить приходилось – житницы там стояли, а поставлены они были там потому, что мыши на той горке не водились. Считалось, что если на осарках недолго находиться, то это можно, а в противном случае могла и болезнь привязаться – такое, я слышал, бывало. К слову сказать, на осарках этих вплоть до 38-го года находили ромашки с черными лепестками.

А вот в озере – там другое дело. От деревни до озера – метров сто было и купались там, и рыбу ловили, и белье женщины с мостков полоскали. Было у женщин, конечно, и свое место для купания – небольшой заливчик, окруженный кустами, и находился он как раз напротив осарков. Так вот, стали после всех этих событий замечать, что после купания в том заливчике люди как бы молодели: кожа становилась упругая, чистая, усталость пропадала. И если в воде находились минут пять, не больше, то даже и болезни многие излечивались, были даже, говорят, случаи, что и от бесплодия исцелялись. Многие в том заливе специально купались, в том числе и мужчины. Помню (я еще мальчишкой был), один мужичок, Кукин Егор Егорович, по утрам все ходил туда с будильником. Спрашиваю его как-то "Ты чего туда ходишь?" А у него, оказывается, ноги сильно болели, вот он и лечился там: ноги держал в воде определенное время, и что бы вы думали – вылечился! Но если человек в воде находился долго, то, опять же, мог заболеть.

– Интересно. – Мы зашевелились, загомонили, полагая, что история подходит к концу. – Значит, и польза от всего этого какаято была?

– Польза была, да ничтожная сравнительно с вредом,– Гусев помолчал. – Много в России деревень загубили – по известным причинам, а здесь еще вот и "чертовщина" была – некому там сейчас и лечиться. Но это не все. Слушайте, что было дальше.

Спустя лет десять после падения "стрел" с неба спустился, как говорили старики, "большой железный пароход в огне", вырыл в земле рядом с горой, что неподалеку отсюда, яму и ушел туда. С тех пор стали замечать, что земля и вода на нашем и соседних озерах иногда начинают трястись. Особенно хорошо это заметно на озерах.

Рыбаки многие рассказывали: сначала вся вода крупно трясется – через лодку это чувствуется хорошо, – затем частота вибрации все увеличивается, появляется звук, звук этот становится все выше и выше, и вскоре уже слышен как бы звон комариной стаи. Стали также замечать, что если из зоны вибрации вовремя не уйти, то человеку становится плохо: он как бы пьянеет, теряет контроль над собой, не понимает, что делает. Еще до 17-го года, рассказывали, был такой случай в одну из житниц, что на осарках, забрались воры – хотели зерно унести, да попали как раз под вибрацию. Так и не смогли ничего вынести, дверь в житнице открыта, замок здоровенный рядом валяется, а сами едут на телеге, песни поют.

Стали со временем замечать, что попавшие под вибрацию заболевают. А в деревне нашей люди жили по добрым старым обычаям, по хорошим заповедям, не богато, но добротно, работали на совесть, ну а в праздники гуляли, веселились, но чтоб вином зря баловаться – ни-ни! А тут просто из жизни, из практики люди вынесли, что, если попал под вибрацию и не хочешь заболеть – нужно выпить; не много, но обязательно нужно, иначе плохо будет.

Так поступали даже и старые люди, которые до того вина в рот вообще не брали.

Лица скептиков озарились долгожданной ухмылкой плотоядного характера.

Гусев, заметив это, смутился. Чем больше я слушал старика, тем большее он вызывал уважение, хотя, конечно, то, что он рассказывал, было фантастично! Если бы он просто хотел поводить нас за нос, то навряд ли стал бы выдавать такие детали.

– Что же было потом?

– Потом? – Александр Петрович помолчал, как бы раздумывая, стоит ли говорить дальше. Решившись, он продолжал. – Потом, через небольшое время после спуска "парохода", стали все чаще замечать каких-то странных "человечков" небольшого роста, сантиметров 130-150, и… с землисто-зелеными лицами.

Мы насторожились: несмотря на необычность услышанного, нам было известно, что о встречах с такими странными зеленолицыми "человечками" сообщения были со всех материков, кроме, разве, Антарктиды. То, что говорил сейчас Гусев, совпадало со слышанным нами ранее. Трудно было допустить, что мы являемся жертвами всемирного заговора, да и Гусев на роль "агента" не подходил.

"Интересно, знаком ли он с уфологической литературой?" – подумал я. В 1988 году в нашем Отечестве людям, не занимающимся аномальщиной, такая литература была все еще мало доступна.

– И что же "человечки"?

– Всякое про них говорили… Впрочем, кое-что мне и самому довелось увидеть. Году, наверное, в 47-м, в сентябре, три или четыре женщины, набрав по мешку клюквы, возвращались с той стороны озера в деревню.

За день устали. И тут заметили в лесочке костер, вокруг которого сидело несколько человек. А ведь в деревнях-то люди какие – с каждым любят поздороваться, а коль незнаком – разузнать, кто такой да к кому приехал.

Ну вот, одна из них мешок на землю поставила и пошла к костру. А те сидят, не замечают. И уж совсем близко подошла, смотрит, люди-то ростом вроде ребят. Тут один из них голову к ней повернул, она и обмерла: лицо-то у него зеленое! Увидев ее, они все от костра врассыпную так и бросились.

Придя в деревню, женщины рассказали об этом. Я на другой же день сел в лодку и поплыл к тому месту. Действительно, нашел кострище, в нем – остатки березовых дров; и рядом лежали заготовленные "дрова" – срез чистый, будто полированный. А ведь место тут болотистое, растут все больше сосенки, а до ближайшего березового леска с километр будет. Ну да не это удивительно: вокруг кострища – следы в виде подковок с тремя шипами. Вот такие примерно – Александр Петрович нарисовал форму следа на бумаге.

– Как копыто.

Модель "копыта пришельца", выполненная по рассказу А.П.Гусева

– То есть без ступни? – Для нас это было полнейшей неожиданностью.

– Да, как бы одна пятка!

– А может, след животного какого-нибудь?

– Нет! Что ж я, следов зверей не знаю? – уверенно сказал Гусев. – К тому же, такие точно следы я сам до этого уже раз видел.

– Как это было?

– А вот как. Году, наверное, в 46-м бабушка моя, Марфа Герасимовна, говорит мне: "Завтра, Саша, в огороде лук убирать будем". А это как раз на Ильин день приходилось. Утром смотрим – лук весь вырван с корнем и валяется на грядках. А вокруг – такие же следы. В мягкой огородной земле глубина их была сантиметра два-три. А сам огород находился метрах в ста от кратера…

Был с бабушкой году в 39-м и еще один случай, когда утром она обнаружила, что ночью в дом кто-то через окно забрался, причем одна из рам была выставлена и находилась снаружи дома. Бабушка припомнила потом, что вечером накануне ей очень рано спать захотелось… А под окнами, на завалинке, все те же следы!

Но однажды бабушка Марфа видела "зеленого" этого и совсем близко. Было это примерно в 38-м году. Вечером пошла она в хлев к корове. А хлев тут же, в доме, находился, надо было лишь по лесенке спуститься. Только она открыла дверь – и видит: внизу, у кормушки, стоит человечек, на корову смотрит, а та как ни в чем не бывало сено жует. Он руку протянул, тоже сена взял – и в рот. Бабушка вскрикнула, он обернулся, – а лицо-то зеленое! – сено на пол бросил и по лесенке-то мимо нее цок-цок-цок… и вышел.

Спокойно шел, не спешил, а как мимо проходил, бабушка хорошо рассмотрела, что нос у него прямой и одежда в обтяжку. Бабушка, как от испуга оправилась – в избу. Говорит мужикам: "На дворе-то у нас домовой, только что видела!" Те смеются. А на другой день в доме все чистили и мыли – к празднику готовились, и вот, когда бабушка стала ту лесенку, что на двор ведет, мыть, увидела на ней отпечатки подковок и всем их показала. А в кормушке у коровы нашли какие-то зеленые таблетки…

Почти все мы слушали старика внимательно. Хотя, честно сказать, наше поколение, начитавшись фантастики, имеет свой стереотип "контакта": это нечто торжественное, с дарами знаний и технологий, со слезными лобызаниями. А здесь – все как-то обыденно. И пусть это даже не пришельцы в традиционном понимании слова, а просто какие-то неизвестные с нашей же Земли, все равно это – контакт. Но в таком виде. В коровьем хлеву… С одним человеком – и так часто.

– Ну, Александр Петрович, о встречах с неизвестным иные люди всю жизнь мечтают, да так этого и не дожидаются, а бабушке вашей повезло так, что позавидуешь.

– А она тайну осарков знала, – спокойно сказал Гусев.

– Как так?

– А вот так. И сама мне об этом говорила.

– В чем же состоит эта тайна?

– Это и я не раз у нее спрашивал, но она отвечала, что говорить об этом нельзя.

– Были ли подобные случаи с кем-то другим?

– Много. Я и сам раз с таким человеком чуть не повстречался…

– Как это было?

Александр Петрович помолчал, припоминая.

– Было это опять же на осарках. Ходить-то туда приходилось – житницы там стояли. Ну вот, пошла туда по делу. Барбашова тетя Дуня. Обратно – бежит. И я как раз был первым, кто ей попался. "Такое, – ооворит, – дело: пошла я на осарки, смотрю – а рядом с тропинкой торчит из земли пень, как гриб, раньше его и не было, да и место там чистое, одна трава. Я, – ооворит, – приостановилась, глядь, а впереди-то и идет этот; меня увидел и в житницу шмыг! Я уж дальше идти и не осмелилась". А я сам-то что – молодой, побежал туда, в житницу забегаю – никого; а на стене, под самой крышей, висит большое зеркало и вращается. Жутко мне стало, вышел. А когда возвратились с ребятами, никакого зеркала уже не было. Мы прутом железным стали под стены житницы тыкать – и вот, в одном месте, под стеной, что к озеру, как бы люк железный простукивается. Раскапывать то место мы не решились.

Или такой случай был. Павел Гусев, мой двоюродный брат, шел с озера мимо житниц. Видит, стоят "зеленые" люди и меж ними одна женщина в длинной юбке. В это время началась вибрация. Он заспешил, прошел сквозь их строй. К дому подходит, а там около липы, что у его избы, еще одна "зеленая" женщина стоит. Он в избу вошел – плохо ему стало. Это было году в 46-м.

Не так далеко от деревни нашей находился хутор Печениха. Жил там мужик, которого в народе почему-то прозвали Печеным, а как его настоящее имя было, я не знаю. С начала века, говорят, и в течение пяти-семи лет под домом у него в одно и то же время начиналась вибрация. И вот однажды к нему в избу заходят эти и говорят: "Уезжай! Здесь нельзя: трасса; не изменить". Начал у него после этого дохнуть скот. Потом жена заболела. А где-то в 20-е годы уехал он оттуда…

Но если о всех проделках этих человечков рассказывать, то это будет долго, – заметил Александр Петрович, – а дело-то в том, что происходило и множество других событий. Да и в рассказах своих я по времени слишком забежал вперед – лучше бы рассказывать по порядку.

Мы согласно закивали.

– Так вот, в 38-м году с неба спустился еще один корабль. Опять же видели в тех местах людей, но уже высоких, в серебристой одежде и как бы со шнуровкой. А вскоре случилась беда: загорелись торфяники, а ведь низовой пожар – страшное дело! Пожар возник у другого озера, где сел корабль, но уровень воды в том озере был низкий, да и подойти к нему уже не было возможности, чтобы прорыть канаву из озера к очагу пожара и залить его – там уже провалиться можно было. Огонь подбирался к нашей деревне с каждым днем все ближе и ближе, и было видно, как подсыхали сосны. А ведь вокруг деревни – хлеба и травы, все погибнет, а там и деревне конец. Что делать? Решили канаву рыть из нашего озера навстречу огню. Согнали людей из всех ближайших деревень.

Работали быстро, но не успевали. И вдруг пожар погас сам. Старые люди потом говорили, что погасил его корабль, под землей пробивший канал из другого озера. Но сосны сухие на тех местах, наверное, и до сих пор стоят.

Примерно в это же время или раньше случилась и еще одна диковина. Жили-то ведь раньше не богато: хоть хлеб выращивали, а самим мало что доставалось, ну и мужички частенько рыбкой на озерах промышляли. Вот пошли они раз на небольшое озерцо километрах в двух от деревни рыбу ловить. Приходят – и видят: еще вчера было одно озеро, а сегодня – два! Новое озеро появилось совсем близко от старого. В одну ночь! Вода была в нем мутная, живности – никакой. С одной стороны от этого озера лес был повален, а с другой появился песчаный бугор. Странным было и то, что, как скоро заметили – а деревенский-то мужичок приметлив! – уровень воды в новом озере в течение суток колебался сантиметров на сорок. Ну и решили прокопать меж озерами протоку. Однажды видят: поперек протоки стоит ель на сучьях. Мужики сразу сообразили, что на ту ель сети можно вешать: новое озеро, как насос, воду туда-сюда гонять будет – и рыбка сама собою ловиться станет! Потом к ели-то подошли, смотрят – нет, не нашим братом она сюда поставлена: у комля поперечником сантиметров в 30 будет. Чтоб притащить ее сюда, да через лес, да с торчащими ветками – нужно человек двадцать. А место среза гладкое, будто обожженное. Все же лишние ветки пообрезали, стали сети вешать. Рыба и в самом деле ловилась.

Но первое время вместе с рыбой и водорослями вытаскивали в сетях большое количество легких стеклянных капелек зеленоватого цвета, которые тонули в воде очень медленно.

– А не слышно ли было сильного шума или удара в ту ночь, как появилось озеро? Не видели ли что-нибудь в небе? – спросил ктото из астрономов.

– Нет. Просто появилось озеро – и все тут.

– И большое оно?

– Да метров около трехсот будет…

– Что же было дальше?

– Ну а дальше и на этом озере чудеса начались. Видели там много непонятного. Иные рассказывали, будто бы по воде там бегают поросятки, несколько раз видели даже заморского барашка…

– Что же это за барашек такой?

– Не знаю. Но так его и называли – "заморский барашек", то есть не такой, как у нас. Появлялся он на дороге, что шла мимо озера, оттого ходить по ней боялись… Да что говорить! Видели там ведь даже и русалок…

А однажды такой случай был. Пошли мы с мужиками на это озеро рыбу ловить. Сеть заводили на лодке. Стали тащить, а она возьми да и зацепись… Ну вот Козлов Борис и говорит: я, мол, сейчас спущусь в воду, отцеплю. Остальные ему помогают. А он на дно встал, да и говорит: "А ведь здесь лист железа лежит". Мужики засмеялись: хватит, говорят, шутить. А он им: "Да не шучу я! Вот ей-Богу, иду, как по палубе корабля, а она качается!" Мужики попритихли. Видят, действительно, человеку вода по грудь, но идет легко, не вязнет. А дно-то ведь там топкое… Прошел он еще, наклонился. "Тут, – говорит, – из железа вроде как труба толстая торчит, мне доходит до пояса". Стал он ее ощупывать. "Сверху, – говорит, – она гладким железом закрыта, а с боков отверстия и устройство вроде кардана".

А поперечник той трубы был, по его словам, около полуметра. А я-то рядом был на лодке, еще говорю ему: "Ты, Борис, как капитан Немо на "Наутилусе". А он: "Да ведь труба начала в палубу втягиваться…"

Тут уж нам всем не до шуток стало. Вошла труба в палубу полностью, заподлицо с ней. Козлова на лодку подняли, и он быстро стал как бы пьянеть… Мы сеть собрали да и долой с озера – какая уж тут рыбалка!

Борис-то, знаю, после этого случая в бане парился, хворь из себя выгонял. Погиб он довольно скоро: с машины бревно упало – и задавило его…

На этом же озере году в 46-м Виктор Барбашов видел, как из воды поднималась "голова на тонкой шее" – как бы шар какой-то. Другие, говорят, видели поднимавшиеся "ушастые шары" – возможно, это одно и то же.

Стали люди замечать, что вибрация воды на озерах и земли меж ними начинается и заканчивается в строго определенное время и в определенные дни. "Корабли ходят", – говорили в народе. Так уж в те дни и часы и опасались на таких местах появляться. Скажем, чтоб кто-нибудь на эти два озера после трех часов дня пошел, а тем более вечером – ни-ни!

Был еще такой случай. Рыбачили мы с ребятами на другом озере. Решили потом искупаться. А Павел Лукичев и давай глубину мерить, то есть опускаться как можно глубже ногами вниз. Вдруг наверх выскакивает, кричит: "Ноги обжег, кипяток внизу!" И – к берегу. Мы посмеялись, да видим, он не шутит, испугался. А как на берег-то вышел, действительно, ноги красные, будто горячей водой обварил.

Перед этим как раз я один на озере рыбачил и слышал как бы плотный писк – даже уши заложило.

Мы слушали молча. Гусев освоился и говорил уже свободно, не подыскивая слова. "Корабли", "русалки", "барашки"… Конечно, каждая деревня имеет свои предания о каких-то странных событиях, в большей или меньшей степени измененных или приукрашенных при пересказах. Главными героями таких преданий часто бывают колдуны, домовые, черти, случается, обстоятельства заставляют и мертвецов жертвовать личным покоем ради общественного… Но вот о бегающих по озерам "поросятках", подводном кипятке и вибрации как-то слышать не доводилось. Что за причина заставила людей начать "массовое производство" легенд в столь сжатые сроки? И было это ни на что не похоже. Пахло здесь и классическим мифотворчеством, никак не могущим обойтись без русалок, пахло и метеоритами, и АЯ, и "тарелками", и "пришельцами". Из каких овощей состоял этот винегрет?

Обилие имен, дат, названий настораживало, но – странное дело! – все эти данные оказывались довольно плотно увязанными между собою, что не характерно для историй вымышленных, рано или поздно обнаруживающих тенденцию к досадным накладкам.

Кроме того, обилие имен давало возможность проверить рассказанное. Старик, судя по всему, не боялся этого.

– А доводилось ли видеть сами "корабли"? – наконец спросил кто-то.

– Да, видели. – Александр Петрович повернулся к спрашивающему. – После войны, году в 45-м или 46-м – не помню, но вот число я запомнил точно – 22 июня, день начала войны, – один репатриант, инженер (он работал на лесоучастке лесорубом), ловил утром рыбу на нашем озере. День был пасмурный. Тут рядом-то с деревней заливчик такой есть небольшой… Вдруг, говорит, неожиданно раздались свист и шипенье. Совсем недалеко от него всплыл "корабль". Был он серого цвета, нос четырехгранный, наверху имелась рубка, форма корпуса – "как у сваи". Корабль быстро погрузился обратно.

Инженер, конечно, поскорей ушел оттуда. "Корабль, – он говорил, – оттого быстро и погрузился, что с него меня увидели". После этого случая у него очень сильно болела голова.

Еще раньше, году в 37-м, рыбачили мы с Иваном Гусевым, председателем колхоза (он потом на фронте погиб), на одном из озер – их много там. В середине озера как бы островок из песка.

Вдруг началась тряска, меня, помню, сильно трясло. Я-то не видел, что происходит, а Иван кричит: "Вон, вон, смотри, корабль-то погружается!" Тут у колов лодка была привязана. Мы отвязали ее да и поскорей переплыли в другое место.

Помню, было и такое: Матвеев Тихон Тимофеевич, живший на хуторе близ нашей деревни, говорил с моим отцом о взлете корабля из-под воды. Заметив, что я прислушиваюсь к разговору, взрослые (а я был тогда еще маленьким) выгнали меня из избы…

Медаков Павел, лесник, говорил мне году в 45-46-м, что на одном из озер "стоит корабль" и на берегах этого озера часто видят "зеленых", а на другом озере "корабль уходит под обрыв". Да и дядя Кирилл Дробин, и Патеров Иван Никитич говорили, что видели корабли на озерах. Длиной они примерно с две лодки, то есть метров по 10-12. Возможно, это был один и тот же корабль, который под землей переходил из одного озера в другое. Ведь вот я вспоминаю, говорили, что корабли эти могут проходить даже сквозь камень.

Но где-то на "двойном" озере, по рассказам, лежал неисправный корабль. То же говорили и про другое озеро по соседству.

Я помню, шел как-то с этого озера и повстречал Улю Иванову – мы с ней учились вместе. Так вот она сказала мне, что воду с того озера пить нельзя: там лежит корабль. Да я и сам знал, что рыбу, которую там ловили, нельзя было жарить – "вспухала" в объеме раза в полтора, а как горячий кусок есть станешь – сильно жжет горло. Есть можно было только в холодном виде. А лучше всего – солить и сушить, а уж только после этого варить из нее суп.

А то еще такое было. В войну-то ведь недалеко от нас находился пост ВНОС (пост воздушного наблюдения, оповещения и связи). Служили там девушки-зенитчицы. И вот уж в конце войны, году в 44-45-м, заметили оттуда, как к "двойному" озеру подлетал "оранжевый корабль", на борту которого горел прожектор. Был даже дан выстрел в воздух – об этом потом много говорили.

Да и недавно, году в 50-51-м видели, как на то же озеро делал посадку "корабль с фарами".

Что они там на озерах делают – Бог их знает. Да вот сами посудите. Однажды в начале века на нашем-то озере, на бережку, видят – на кустах сети развешаны. Не наши сети, с мелкой ячеей.

Старики-то сразу сказали: "Нечистое дело, черт рыбу ловил". Порешили сети сжечь. А они в огне не горят – как студень становятся. Стали топорами рубить – от сетей летят искры. Но изрубили все-таки. Погрузили их на четыре лодки и затопили на той стороне озера. Говорят, один человек после этого умер.

Все, что рассказывал Гусев, мы сразу же записывали. Впоследствии я много раз слушал Александра Петровича. Он приходил ко мне домой и рассказывал. Я, боясь что-либо упустить, вновь начинал записывать. Потом оказывалось, что какой-нибудь рассказ был записан дважды, а то и трижды. Но что интересно – имена и названия повторялись точно. Годы назывались либо точно (часто упоминалось и время года или даже месяц), либо приблизительно, но даже в этом случае разница в датах никогда не была более одного года.

– А во время войны, – продолжал между тем Гусев, – неподалеку от нашей деревни был концлагерь. Но не немцы там содержались, а наши же, советские люди – времена-то тогда какие были! Точно знаю, что много было там интеллигентов, даже и из Кремля женщина-врач была, которая меня впоследствии от болезни вылечила.

– Значит, заключенным разрешалось из лагеря выходить? – спросил кто-то.

– Разрешалось. Да и как не выходить: они ведь работали на лесоповале и на полях, в основном картошку для нужд фронта выращивали. Приходили и к нам в деревню. Обычно приходили косить крапиву на задворках – они суп из нее варили. Ну, еда едой, худо-бедно была, а вот мужичкам из лагеря, может, и винца когда хотелось, да где ж его взять? И что же вы думаете? Наладились они к строго определенному времени – к часу дня – ходить на осарки, а ведь в это самое время там находиться нельзя было. Ну, а им-то что терять… Придут, постоят, да и захмелеют – вибрация как раз в это время была, корабль в подземный свой путь отправлялся точно по расписанию.

– Приспособились, значит, – засмеялись мы.

– Да, приспособились, человек-то ведь ко всему приспосабливается.

– А как же случилось, что вас не обычный доктор лечил, а врач из лагеря?

– Вот это-то и есть один из самых интересных случаев, что произошел со мной. – Гусев оживился. – Но начну сначала. Дело было так. В 44-м году картошки на полях собрали много. Куда ее девать? Сразу-то всю на фронт не отправишь. Ну и решили на осарках вырыть ямы и хранить ее там. И вот, когда одну яму рыли, – а уж глубоко вырыли, метров около трех, – работник, что в ней находился, позвал вдруг всех нас. А я как раз там был и видел все как есть собственными глазами. Ну вот, позвал он нас, мы к краю ямы подошли, видим – пытается он со дна ямы лопатой какой-то шар поднять. А шар поперечником миллиметров в 180-200 будет, в грязи, и будто бы известью выпачкан. И никак у рабочего с шаром этим ничего не получается: и так он его, и сяк – никак не поднять. Бросили ему лом. И ломом поднять не может. А у шара-то уже видны стали с боков как бы прорези сквозные. Вот он лом-то в прорези эти вбил, подналег, да и скрутил ему голову!

– То есть как "скрутил"? – не поняли мы.

– А так. Шар-то, оказывается, приделан был к трубе, что под углом примерно градусов в 45 уходила под землю, в сторону кратера – потому его и поднять не могли. Ну а работник ломом шар от трубы той и отломал. В этот момент то ли сам шар, то ли что-то в земле под шаром зажужжало.

– Зажужжало?!

– Да. И шар стал греться.

– ?!

– Рабочий схватил его руками и тотчас же бросил – горячий, говорит. И потом в течение минуты у всех у нас на глазах человек этот как бы опьянел – говорить стал несвязно, ну буквально как пьяный, потом зашатался и упал на шар, прямо шеей. Из ямы его на веревках вытащили – он без сознания, а шея и руки сильно обожжены. Шар из ямы выбросили. Мужчину позже привели в сознание, но о случившемся он ничего не помнил дня три. После этого у него на руках и шее кожа облезла. Звали этого человека, помню, Романом, рыжеволосый такой. После освобождения из лагеря он уехал, да на родине прожил недолго – умер. Жена его еще потом нам в деревню письмо прислала – сообщала о его смерти.

– Что же шар? – с нетерпением воскликнули мы.

– Шар – Старик помолчал. – Отец-то ведь мой был сельским кузнецом. Ну вот, пока взрослые вокруг работника суетились, я шар этот взял – и в кузницу. Водой его отмыл и стал пробовать ковать – от шара летят искры длинные и лопаются с треском, и запах при этом неприятный. От ударов грязь совсем отвалилась, и стало видно, что снаружи шар как бы золотисто-серебристый, оплавленный, и в поверхность вкраплены зерна светлого металла вроде цинка. Вид и узор этих вкраплений напоминал соты, но были они помельче и не симметричные. Внутри шар был полым, стенки всего миллиметров в 10, сверху – отверстие, миллиметров в 80 поперечником, против него, снизу – остатки обломанной трубы сантиметра 3 диаметром, вдававшейся внутрь шара и приваренной аккуратным тонким швом, а сбоку шара, по всей окружности, шли овальные вертикальные прорези – их было семь или девять. Нигде никаких острых углов – все как бы заглажено. Внутренняя поверхность шара была черная, словно вороненая. И на внутреннем пространстве, между верхним отверстием и боковыми прорезями, друг против друга находились две гравировки, будто бы тонким острым резцом чернение насквозь прорезали до светлого металла.

Гравировки эти были такими… – Гусев стал рисовать.

Мы склонились над бумагой. От диска, окруженного какими-то лучиками, вправо шли девять точек, над третьей был изображен серпик вроде лунного, над восьмой – крупная черная точка. Схема Солнечной системы? В верхней части рисунка была изображена синусоида с увеличивающимся шагом и какой-то завитушкой на конце, внизу, в рамке, знаки типа "равно" и "дельта". От третьей (считая от диска) точки вниз шла пунктирная линия, на которой в нескольких местах имелось изображение "ракеты", двигавшейся "от Земли".

– А здесь что было? – спросил кто-то, указывая на полупустое место в левой части рамки.

– Здесь, видно, ломом изображение побили, – ответил Александр Петрович. – Пунктир этот вообще-то заходил на внутреннюю поверхность снаружи, через "окна", но наружная часть шара была сильно побита и поцарапана – ничего не разобрать.

Я уже говорил вам, что мне в то время было 16 лет. Все это я зарисовал и записал. Не смог только я скопировать надпись в одну строку над этой гравировкой – очень уж сложный шрифт, вроде арабского… Гравировки эти видел и тоже зарисовал заведующий лесным хозяйством Александр Лукичев. Но он уже умер…

– Эти рисунки и записи у вас сохранились? – спросил я.

– Нет. Перебирали мы с женой старые фотографии, письма, наткнулся я в бумагах и на эти записи, а потом, когда все припоминаться стало, дай, думаю, еще раз посмотрю – а рисунка-то уж и нет!

– Куда же он делся?

– Рисунок этот я вклеил в "Малый атлас мира". Брат мой, помню, перерисовал его себе в блокнот. "Атлас" потом сдали в макулатуру, а блокнот у брата куда-то затерялся…

– Далеко ли от места падения "стрел" был найден шар?

– Нет, метрах в двадцати… А картошка в той яме так и сгнила. Ее шлаком сверху завалили, да спустя несколько дней верхний слой стал как бы колыхаться и проседать. Туда шест сунули, а он и прошел без сопротивления до самого дна. В войну целую яму картошки сгноить – за такое можно было и поплатиться. Вот уж бригадир-то наш поволновался: побыстрей, да чтоб никто не заметил, мужики завалили яму шлаком, а сверху, я помню, еще и пирамидку из крупных шлаковых кусков сложили, чтобы, значит, место это отметить.

– Ну а что же стало с шаром?

– А шар этот у нас в кузнице дня три провалялся, да потом как-то незаметно исчез…

– Как это исчез?

– Ну, как… Время-то ведь какое было – война. Не до загадок тогда было людям. Да и мало ли что… Вдруг, скажем, шар этот фашисты забросили? А с ним кто-то из наших занимается… За такие дела ведь тогда круто обходились. Короче, все жители деревни были заинтересованы в том, чтобы шар исчез. И он исчез… Лишь году в 51-м я случайно встретился с сыном Александра Лукичева, Павлом; разговорились, стали вспоминать. А Павел-то летчиком служил, вернулся, кажется, из Венгрии, денег – полные карманы. Ну, мы с ним, конечно, выпили, сидим, то, се… Я в то время историю с шаром хорошо помнил, но как-то не придавал ей значения. Вот Павел-то мне и говорит: "А помнишь, шар-то в 44-м нашли?" – "Помню", – говорю. – "Ну так вот, он ведь у нас на чердаке лежал, это мой отец тогда его взял, очень уж он ему понравился".

– Ну а сейчас где же шар?

– Не знаю. С Павлом я виделся уже спустя годы, заговорил с ним про шар, да он как-то увел разговор в сторону…

– Вы начали этот рассказ с упоминания о своей болезни…

– Да. – Гусев помолчал. – Не могу сказать точно, от чего это произошло, но случилось все после того, как я шар в руках подержал. Занемог вдруг, да и сильно: поднялась температура, побледнел, ослаб, месяц пролежал в поту и слабости. Врачи приезжали, осматривали, понять ничего не могли. А мне все хуже да хуже, уже есть ничего не мог. Что тут делать? Вот мать-то и уговорила ту женщину-врача, что из Кремля, осмотреть меня. Фамилия ее была Высокосова.

Та тоже долго поставить диагноз не могла. Потом дала мне таблетку – новые таблетки тогда появились, сульфидин назывались. Мне полегчало. Да и старики еще посоветовали матери понемногу мне водки давать. Так и выздоровел.

На минуту в комнате воцарилось молчание. Одни пытались както соотнести услышанное с известным, понимая, что информация все-таки требует проверки. Другие вполне откровенно и многозначительно улыбались. Гусев вновь на время утратил уверенность, тем более что отдельные и довольно едкие замечания, вроде бы ни к кому не обращенные, подобно ржавым гвоздям уже вбивались со стороны в его речи. Мне всегда было непонятно, что заставляет присутствовать при таких рассказах тех, кто слушать их не хочет.

– А наблюдались ли еще какие-нибудь странности в этих местах? – спросил кто-то, желая замять чужое нерасположение и подбодрить старика.

– Были. Много. – Чувствовалось, что продолжение рассказа стоило Александру Петровичу определенных усилий. – Да вот хотя бы в 46-м году пришел из армии Гусев Григорий (в деревне-то нас, Гусевых, много жило) и решил перед селянами вроде бы похвастаться тем, как точно он по компасу ориентироваться может; а в войну он в связи служил, по азимутам провода телефонные прокладывал. Ну вот, стал он компас устанавливать, и вдруг, у всех на глазах, стрелка отклонилась влево. Было это в пятницу, в восемь часов вечера.

Сначала подумали – случайность. Мало ли что? Но стрелка вела себя так каждую пятницу, в одно и то же время: в 20 часов отклонялась в сторону осарков и примерно в 21.30 возвращалась на место.

После войны, опять же, купил кто-то радиоприемник "Родина" – были такие, – и вот, стали замечать, что по пятницам в одно и то же время на коротких волнах, то есть от 16 до 40 метров, всегда идет помеха.

Или вот, скажем, в 45-м году, в марте, фотографировал я часовню – очень уж красивая она была, – и вдруг началась вибрация, в ушах – словно писк комариный. Пленку я проявил потом, а она вся как "расстреляна" – сплошь в точках.

– Ну а что ж "зеленые человечки"?

– Видели их часто, и дела свои они продолжали делать, – ответил Александр Петрович. – Вот хотя бы с теткой Валдонихой однажды случай был. Месила она как-то рано утром квашню и через окно видит – в огороде у нее зеленый человек мак режет, а трое таких же на дороге сидят. Она хотела на улицу бежать, да не одета как следует.. Пока собралась, на улицу вышла, а те уж все четверо не спеша так уходят. Тогда многие в деревне отмечали, что пропадал мак молочной спелости.

Вообще человечки эти вели себя странно. Известно стало, что в 38-м году почтальона Яшу, который нам в деревню газеты и письма носил, человечки эти постоянно на дороге у озера, где "барашек ходит", встречали, ничего плохого ему не делали, но брали газеты, тут же их читали и возвращали ему.

Году в 45-м беседовал я с Павлом Гусевым. Это – муж Ули Ивановой. Рассказал он мне про тестя своего, Ивана Иванова, такую историю. Случилось это году в 37-38-м. Пошел он на одно из озер, где лежит неисправный корабль (это оттуда рыбу-то есть нельзя).

Пришел, а там "зеленые". Они-то вот ему и рассказали, что в одном из отсеков корабля возник пожар, отсек затопили, ну а сам корабль затонул. Говорили с ним вежливо. Упросили его, чтоб покупал и передавал им бумагу и чернила, и денег дали. Тот несколько лет тайно ото всех делал это. Потом, не знаю, вследствие ли встреч с "зелеными" или по какой другой причине, но он ослеп…

А однажды слышал я историю страшную. Уж не знаю, правда ли…

– Расскажите, Александр Петрович!

– Говорил мне об этом дядя Андрей, живший также в нашей деревне. Звали его все Гепеуха, поскольку, будучи в армии, он служил в ГПУ. Было это не так давно. В избушке совершенно один жил лесник. Раз в несколько дней приходил в село за хлебом. Пришел однажды, заходит к своему начальнику, говорит: "Мне эти зеленые надоели – сил нет: каждый вечер таскаются. Сделайте что-нибудь, или я ружье со стены сниму и убью кого-нибудь из них…" Ну, начальник смеется: "Пить меньше надо, тогда и чертики зеленые чудиться не будут". Проходит какое-то время – перестал лесник ходить за хлебом. Что такое? То ли заболел, то ли зверь задрал…

Пошли к нему. Дверь в избушку раскрыта, сам он лежит мертвый на полу, глаза выдавлены, на лице – выражение ужаса… Ружье на стене висит. А вокруг дома – следы "зеленых"…

А еще в то время, когда я в деревне жил, случилась такая история. Было это году в 37-м. На хутор Филиппов, к бабушке Анне, пришли "зеленые". Сам-то хутор состоял из одного дома – его построил Ефимов Филипп Александрович. Если напрямую, так от нас до хутора километров шесть будет… Так вот, зашли эти люди, весьма вежливо попросили у нее йоду – у нас, мол, на соседнем озере корабль, так вот, одному из наших люком руку придавило. Один из них был с треногой, и на ней сверху что-то вроде фотоаппарата, какие, знаете, раньше были: большой ящичек с объективом. Пока говорили, бабушка им молока налила, они попили. Та пузырек с йодом нашла, подает им. А пузырек-то был закрыт деревянной затычкой через тряпочку. Затычку эту вместе с тряпочкой они выбросили с отвращением. На горлышко пузырька натянули что-то по виду резиновое. Затем установили треногу, направили аппарат на пузырек.

Бабушку после этого на улицу выпроводили. Там еще один "зеленый" стоял. Кончили они свое дело, вышли из избы, бабушку за угощение и за йод поблагодарили – и ушли…

– Значит, с ними можно было и ладить все-таки?

– Можно, – ответил Гусев. – Только ведь как к ним подладиться что им нужно? Люди говорили, частенько они со скотиной и птицей что-то делали…

– Со скотиной?..

– Да. Был, говорят, такой случай, еще до революции, году где-то в 1910-13-м. Пропала вдруг у крестьянина лошадь. Он туда, сюда – нет ее! Потом и у другого мужика опять же лошадь пропала, а там и третья… Подумали перво-наперво на цыган. А те говорят: "Не брали!" Клянутся – видно, что не лгут. А пастух пошел как-то в лес лыко драть. Глядь – а лошади-то все три стоят, к дереву привязаны; трава вокруг объедена, в чем у них и душа держится… Он – к мужикам: так, мол, и так. Те засаду устроили, смотрят, идут к лошадям двое – из нашей деревни, отец и сын. Тут-то их и схватили.

Устроили дознание, а те говорят: "Простите, черти попутали, деньги большие обещали за лошадей этих". – "Какие черти?" – "А такие: зеленые и на копытах". Не поверили им. Собрали сход всей волости и порешили: сына помиловать по молодости лет, а отца – убить.

– Как так убить? Возможно ли было такое?

– А вот слушайте. Собрался сход, кричали много, и все-таки так решили, поскольку эти двое своими действиями три семейства, своих же селян, под голод подводили. Священник несколько раз слово брал и все просил о помиловании. Да ведь виданное ли дело: у своих, у крестьян, воровать! На том и порешили. Составили бумагу. А в деревне жил один пьяница – совсем пропащий мужик. Говорит: "Дайте я убью". И вот, что же вы думаете – собрали всю деревню, ребят отвели подальше, осужденного того к дереву привязали – и он, и священник до последнего о помиловании просили, – и пьяница тот прямо ему из ружья… Такие, говорят, порядки были… В народе про вора этого так потом говорили: "Продал душу дьяволу". А цыгане с той поры через деревню в кибитках своих – с гиканьем, и уж чтоб остановиться – упаси Боже!

…За окнами шумели редкие машины. Осенний день клонился к закату. Мы находились в планетарии, в центре города. Сидевший перед нами человек говорил о давно прошедших временах, людях, событиях. О странных, невероятно странных событиях! И я вдруг ощутил то, что впоследствии ощущал не раз: время, в котором я существовал, перестало иметь лишь сиюсекундную значимость; оно вдруг дало трещину; затаив дыхание, я погрузился в нее и обнаружил, что движение времени, протекавшего над моей головой и уносившего к старости и разрушению весь этот город, всех людей, весь мир, – это течение лишь вовне; в глубине же его плотная граница была лишь спереди, в настоящем. Я обернулся назад и увидел огромное мутное пространство: давно ушедший мир, сохранившийся здесь в неприкосновенности – в него можно было войти; этот человек говорил о нем, и он стоял рядом – нас было двое. Испугавшись новизны ощущений, я вынырнул наверх. Ярко горел электрический свет.

– А было, говорят, и такое, – продолжал свой рассказ Гусев. – Стали в одной из деревень дохнуть куры. Тоже беда. Оказалось, что пастуху зеленые человечки дали мешок "муки", так как корм у него кончился. И попросили "муку" эту рассыпать по деревне. После чего куры-то и стали дохнуть.

Или вот какой случай произошел летом 40-го года у Прасковьи Гусевой. Звали ее все Лешиха, поскольку отца ее, лесника, прозвали в народе Лешим за то, что он знался с "зелеными"… Пошла она на двор, а там рядом с коровой стоит этот. Корова ведет себя спокойно. На боку у нее – белое пятно, а из середины его кровь идет. Лешиха на того "зеленого" кричать стала, ругать его – а он и внимания не обращает. Пошел не спеша на задворки. Там его еще трое ждали. Она и их отругала. А они все четверо так потихоньку и пошли…

Моя бабушка тоже мне рассказывала, что после войны решили как-то поросенка зарезать. Зарезали, стали в огороде шкуру палить, смотрят – а сзади, внизу, шов заросший, в виде креста, именно шов, какие при операциях делают. А поросенок-то незадолго перед этим вел себя странно: есть перестал, кричал, почему и заколоть его решили. Да и сама бабушка говорила, что в это время дня три какой-то страх на нее нападал.

– А может, просто шрам был у животного, или, скажем, чем-нибудь кожу он себе так сильно распорол, что действительно швы накладывать пришлось? – спросил кто-то.

– Нет. – Гусев уверенно помотал головой. – Уж бабушке ли не знать свою скотину!.. Не было ничего такого, да и, сами понимаете, когда крестьянин поросенка маленького покупает, так уж осмотрит как следует – не больной ли? Нет, никаких швов до этого не было.

А то еще такое дело было, я сам тому очевидец. Случилось это опять же году в 45-46-м, примерно в сентябре. Пастух рано утром вышел, а на улице-то туман; но увидел все-таки, что на осарках, на крыше одной из житниц сидит здоровенный глухарь. Пастух сразу ко мне заходит. "Сашка, – говорит, – вон глухарь-то какой здоровенный на крыше сидит!" А у меня как назло – ни одного патрона. Я – сразу к Гепеухе (а мы с дядей Андреем, несмотря на разницу в возрасте, друзьями были). Давай, говорю, ружье-то скорей! Тот ружье и патронташ схватил – и на улицу. А было у него 12 патронов. Подошли мы к глухарю метров на 50. Гепеуха прицелился – ба-бах! Мимо! А глухарь-то сидит! Он – еще патрон. Опять мимо?! Не может быть! Подошли ближе. Выстрелили. Видно, что дробь по птице хлещет, бьет ее, перья рвет, а глухарь сидит – как окаменел, ничего не чувствует. Мы уж совсем близко подошли, бьем, уже обозлились. Остался последний патрон, а был он с крупной дробью. Дядя Андрей выругался – чертово, говорит, место! – да уж вот этим-то зарядом глухаря и сшиб. Ну, глухарь – как решето, и упал лишь потому, что последним этим выстрелом ноги ему перешибло. Пришли домой к Гепеухе. Сидим, разговариваем о деле таком необычном. Потом решили еще раз глухаря осмотреть. И что же? Из груди у него – сразу-то мы и не заметили! – высовываются две проволочки, как бы медные, каждая в четверть длиной (четверть – расстояние между расставленными большим и указательным пальцами). Мы грудь ножом разрезали, а там – небольшой четырехугольный предмет, довольно тяжелый; проволоки из него выходили.

Глухаря сварили, но запах от него идет неприятный – нельзя есть. Швырнули его собаке Султану – и та не ест. Я еще, помню, с тех проволочек трубочки срезал – для блесны. А предмет тот четырехугольный и хозяйка, тетка Авдотья, видела. Мы его потом в крапиву забросили…

* * *

Разговор закончился поздно. Услышано в тот вечер было много. Масса необычной информации, выданной Гусевым, к концу беседы занимала в пространстве уже значительный объем; ее авангарды вторглись в головы слушавших. Одни были сокрушены и капитулировали, другие, заключив тайный договор, разворачивали свои войска совместно с новым союзником, третьи медленно отступали, не видя необходимости начинать кампанию, четвертые остались за стенами собственных крепостей, давая авангардам "врага" обтекать их, пятые сами ринулись в атаку. Гусев ушел, но воздвигнутое им государство уже жило: оно нападало и защищалось, его границы деформировались, стены воздвигались и рушились. Выпущенные им через трещину времени призраки, выйдя из далекого, размытого, мутно-дымного прошлого, вошли в наше настоящее. Мы произносили их имена, называли их деревни, говорили о событиях их жизни. Еще было неясно, что там, у них, произошло, но имена и названия эти, произносимые нами сейчас, вновь обретали под собою плоть; так мастер, найдя забытую всеми форму, вновь вливает в нее гипс и, глядя на отливку, видит иную эпоху, идею, характер своего далекого собрата.

Темная и холодная каменная громада города, облепленная мокрыми осенними листьями, оказалась вдруг забытой нами; ее форма ушла куда-то в запасники сознания, и взамен проявилась и окрепла другая: в золотистом воздухе возникло бесхитростное русское селение. Солнце опускалось. Стадо коров, шумно дыша, возвращалось с пастбища. В низинах и над озером уже поднимался туман, и над ним будто бы парила в воздухе аккуратная деревянная часовенка. Сильно пахло сеном. Босоногий мальчишка бежал по дороге, потом остановился и, отвернувшись, стал смотреть куда-то. В тяжелой от влаги траве надсадно кричали кузнечики…

На дальних подступах

– А как вы все-таки толкуете Посещение?..

– Хорошо, я вам скажу. Только я должен предупредить вас, Ричард, что ваш вопрос находится в компетенции псевдонауки под названием ксенология. Ксенология – это некая неестественная помесь научной фантастики с формальной логикой. Основой ее метода является порочный прием – навязывание инопланетному разуму человеческой психологии.

А. и Б. Стругацкие. "Пикник на обочине".

1

– Ерунда все это! Когда я слушал Гусева в первый раз, и он знал, что его слушают люди из астросекции, он и рассказывал обо всем этом как о падении метеорита. А как только его начали слушать аномальщики, сразу же появились "корабли", "зелененькие", глухари с "передатчиками". Он подлаживается под нас и выдает то, что нам хочется.

– Торопиться с суждениями не надо, – возразил астроному Евгений Каштанов. – Любая легенда неизбежно имеет в реальной жизни какую-то отправную точку…

– Легендами пусть занимаются фольклористы. Но если вы, аномальщики, хотите делать Науку, то для работы необходим объект изучения…

– Легенды тоже объект для работы, и к делу нужно подходить всесторонне, – сказал кто-то. К разговору подключалось все больше людей.

– Но вы не имеете и легенд как таковых: вчера это были одни легенды, сегодня – другие.

– А что в рассказах изменилось?

– Я уже говорил…

– Нет, погодите. Встаньте на позицию Гусева. Человек приходит в планетарий. Для него это место – государственное учреждение, он вошел сюда с содроганием сердца. Начал рассказывать. Назвал имена, даты, селения – все это можно проверить. Человек понимает: то, что он рассказывает – необычно, и опасается выглядеть смешным. Но он выдает нам не то, что "нам хочется", а то, что мы можем принять из известного ему. Допустим, он ориентируется по нам, по нашему поведению, глазам, вопросам, репликам. А как же иначе? Начни мы все смеяться – и он бы ушел, прояви мы больше сердечности – он рассказал бы больше…

– Ну да, про зеленых чертиков и русалок… Если пить всей деревней – и не такое увидишь.

– Не надо так… Я не понимаю, почему один и тот же рассказ должен считаться для фольклориста достойным внимания, а для аномальщика – нет.

– А потому, что фольклорист за сообщением о таинственной вибрации увидит прежде всего слова о "комарином писке" и найдет отправную точку легенды – реальный писк реальных комаров. А аномальщик, начав с реального "комариного писка", закончит несуществующей вибрацией…

– Мы бы хотели сами решать, с чего нам начинать и чем заканчивать. Мы ведь не учим вас, как нужно искать метеориты, так позвольте и нам действовать самостоятельно.

– Пожалуйста. Но нужно же иметь и здравый смысл. А то, видите ли, загорается торф, а потом гаснет. Вывод: его погасил корабль!

– Никаких "выводов" пока что никто и не делает! А по части "корабля" – такова легенда. И не нужно пытаться сейчас переписывать историю села, его легенды и суеверия. То, что мы услышали, очень интересно. Для нас вопрос прост: стоит этим заниматься или нет?

– Чем? Этим? – Спорящий швырнул бумажку, оставленную Гусевым: от третьей, считая от звездочки, точки шла "ракетка". – Интересно. Потрясающая информация: сначала они вдвоем с кем-то записывают и зарисовывают все это, потом тот, второй, умирает, шар пропадает, потом о нем вспоминают, потом наглухо забывают, а бумажку сдают в макулатуру. Я еще и не такое могу придумать…

– Придумывать не надо. Поиск упавшего метеорита начинается со сбора данных очевидцев, то есть по сути – тех же легенд, не так ли?

– Да, но…

– Затем эти сообщения обрабатываются. Делается вывод, допустим, о целесообразности проведения экспедиции. У вас ведь были экспедиции за метеоритами, и неоднократно…

– Да…

– И много метеоритов вы нашли? Пока – ни одного.

– Это разные вещи!..

– Мы пока что не сделали ни одной экспедиции по проверке интересных для нас сообщений. Но хотели бы сделать. Вы же рубите все это на корню. Зачем?

– Никто ничего не "рубит"…

– Если вы хотите помочь – помогите. Если не хотите помогать – так по крайней мере не мешайте.

– Речь идет о степени доверия информации! Если мне скажут, что рядом с метеоритом толкались какие-то зеленые человечки, которые читали наши газеты, то меня – слава Богу! – такая информация не устроит.

– А нас информация о зеленых человечках "устраивает". И мы ее хотим проверить. Кстати, предварительную проверку информации можно было бы начать с отработки метеоритной версии. Яма на осарках "пахнет" метеоритом?

– Нет. Иначе снесло бы деревню.

– Шлак?

– Никакого шлака при падении метеоритов не образуется.

– Но житель деревни, по сообщению, подложил под угол дома найденный в яме блестящий металловидный камень…

– Пусть кладут что им угодно. Повторяю: никаким метеоритом здесь не пахнет – что еще там за шевелящиеся "стрелы"? И вообще я против применения термина "кратер" к этой вашей яме, если она вообще существует.

– А не может быть кратером внезапно появившееся озеро?

– Нет! Был бы слышен звук падения и удара.

– Это уже что-то…

– Это – ничего. Понимаете? Применение ничего – к ничему. Никаких метеоритов там не падало! А то, видите ли, звери копытами натоптали или сельские озорники следов понаделали, а у них там стрелки компасов отклоняются! Химеры все это! Наука… – Астроном сел на своего конька, и его понесло…

* * *

– Нам нужно собраться одним и обсудить все спокойно. – Мы шли по ночным улицам.

– Пусть каждый подготовит свои соображения. Там будет ясно, стоит ли дело начинать, и если стоит – с чего. Мы пожали друг другу руки и расстались.

2

Собрание аномальщиков в здании пединститута было бурным. Присутствовавший на нем Гусев, повторив основные моменты истории, как-то потом растерялся и затерялся в гуще дебатов. Несколько раз он пытался пересказать отдельные воспоминания, но в данной ситуации это было уже делом второстепенным. Нужно было решить главное' заниматься этим или нет? Дело грозило большими затратами сил и времени, и, чтобы не вкладывать их в "химеру", нужно было найти хоть какую-то материальную зацепку во всем этом, убедиться, что за "химерами" что-то стоит. Но как?

Простейший путь был – съездить на место и разведать все самим. Но дело осложнялось двумя моментами. Первый – приближалась зима: где ночевать? как работать? Второй – место это совершенно случайно оказалось на территории закрытой зоны: как туда пройти? Поначалу мы все же надеялись успеть оформить соответствующие документы и попасть на место. Разведки планировались на 28-30 октября и 6-8 ноября. Холода не путали. Определившись на месте, можно было бы решить, работать над сообщениями зимой или нет, готовить ли основные экспедиции. Но было поздно: выяснилось, что изза приближения зимы удобные для нас пути сообщения оказались закрытыми.

В этих обстоятельствах "химеры" следовало либо принять пока на веру и работать с ними, либо – отвергнуть. Последнее было легче всего, но исходить все-таки разумнее было из большой предполагаемой значимости возможных результатов работы, даже если речь шла просто о сохранении легенд. А ведь речь шла, возможно, о большем: за легендами могла стоять неизвестная нам история Руси. Человек пришел в планетарий и рассказал часть этой истории. Отвернуться от нее – значило обречь историю на забвение. Но как убедиться, что это не вымысел? Искать других жителей деревни? Так это уже само по себе – начало работы…

– Работать над сообщениями, я думаю, стоит, – сказал Юрий Колотиев. – Александр Петрович уже назвал часть имен – этих людей необходимо найти и опросить.

– Но в деревне все так говорили… – Гусев торопливо стал разворачивать рисунки.

– Мы понимаем, Александр Петрович, но без этого нельзя…

– Вероятно, для экономии времени имеет смысл вести работу по двум направлениям одновременно: первое – искать и опрашивать очевидцев, второе – допустив, что за рассказами что-то стоит, подыскать простейшие объяснения наблюдавшемуся. – На бедного Гусева было жалко смотреть. – В этом плане начать все-таки следует с отработки метеоритной версии. А поскольку метеоритчики от этого отказались, работу предстоит проделать нам самим, и достаточно качественно, – закончил Колотиев.

– Метеорит в форме шара?!

– Не будем спешить. "Стрелы" упали примерно в 1890-м, шар найден в 1944-м: связаны ли между собой эти события?

– Но если допустить, что все рассказанное было, то не слишком ли много "естественных" причин собралось на столь малом пространстве?

– Одно может вытекать из другого…

– Например?

– Метеорит имел необычный состав…

– Нет, это объяснение неизвестного с помощью другого неизвестного, – сказал я. – Состав метеоритов достаточно хорошо известен. Легче допустить, что наблюдения странных существ были результатом галлюцинации.

– Но что могло ее вызвать?

– Допустим, падение метеорита привело к усилению выделения из земных недр ртути. Отсюда – галлюцинации, страх и болезни у людей и животных. – Я подкрепил свое предположение ссылками на специальные работы.

– Маловероятно, чтобы ртуть выделялась в таких количествах, – заметил Каштанов. – Вспомним рассказ о засыпке кратера негашеной известью, а затем землей. При гашении извести под слоем земли могла развиться высокая температура. Так как это было недалеко от часовни, то рядом с ней, возможно, находилось кладбище. Под воздействием температуры из костей могут начать выделяться соединения азота, в том числе так называемый веселящий газ.

– Совершенно верно! – поддержал Каштанова астроном Сергей Бородулин. – Эти же соединения могли вызвать и почернение лепестков ромашек. Становится понятным и поведение глухаря: веселящий газ способен действовать как обезболивающее…

– Нет, часовню поставили уже после падения… метеорита, – произнес Гусев, – а кладбища в деревне не было: покойников хоронили в соседнем селе.

– Это не исключает наличия в толще осарков каких-нибудь останков… – Красивая версия зашаталась.

– Не могли ли выделиться какие-нибудь соединения из почвы уже в момент падения "стрел" – ведь откуда-то же взялся шлак?

– Да, шлака там много, – подтвердил Гусев, – в глубину метра два с половиной – три будет.

– Метеоритчики правы: при ударе метеорита шлак не образуется, встречаются лишь стекла – небольшие застывшие массы расплава мишени, так называемые тектиты, весьма похожие на те, что вылавливали в озере, "образовавшемся в одну ночь". Кстати, когда образовалось озеро?

– Точно сказать не могу, – проговорил Гусев, – но, как можно было заключить из разговоров селян, позднее 1890 года…

– Метеоритная Мекка!

– Можно ли хотя бы примерно определить траектории полета тел?

– Ну, давайте посмотрим. – Гусев вновь взял свои рисунки, мы развернули карты. Получалось, что пролетевшие над озером близ деревни тела, упавшие затем на осарки, шли примерно с запада-югозапада. На внезапно же появившемся озере песчаный бугор располагался с восточной стороны, а вывал леса – с западной, следовательно, если это озеро появилось в результате падения какого-то тела, то прилетело оно с запада. Траектории были очень близки!

– Хорошо. Поскольку, как говорил Александр Петрович, была и еще одна яма в лесу, образовавшаяся одновременно с ямой на осарках, можно допустить, что все это – следы падения или трех отдельных метеоритных тел, или, что вероятней всего, осколков одного тела, разрушившегося при входе в атмосферу. Да и расстояния между местами падения небольшие – 800 метров и 2 километра.

– Для начала неплохо. Падение трех больших метеоритных тел – зрелище впечатляющее. Воспоминания об этом потом могли обрасти такими "деталями"…

Бедный старик! Зачем он согласился присутствовать на этом собрании…

– Александр Петрович, – в перерыве мы подошли к Гусеву, – вы, пожалуйста, не переживайте сильно за результаты таких обсуждений: мы доверяем вам, но нельзя считать, что так все и было, ведь вы пересказываете услышанное, а где гарантии, что рассказанное сохранилось без изменений в течение ста лет…

– Я понимаю, конечно…

– Сначала нужно попытаться объяснить все наиболее простыми причинами, а вот уж если из этого ничего не выйдет…

– Да, конечно. Я вот знаете что подумал? Хорошо бы в соседней деревне порасспросить бабушку Меланью Березину. Ей уже годов сто будет, помнить она должна много.

– Мы уже начали составлять списки тех, кто может помочь поискам.

Собрание продолжалось. Конечно, метеоритная версия объясняла многое, но наличие шлака, разница во времени падения предполагаемых метеоритов, отсутствие звука и ударной волны при падении говорили против такого предположения. К тому же, если принять во внимание "корабли" 1900 и 1938 годов, то метеоритов получалось непомерно много. Или это действительно были таинственные корабли? В Ярославской области?!

– У меня есть данные, – я специально рылся в литературе по истории авиации, – что 24 сентября 1941 года бомбардировщик ТБ-3, совершавший ночной полет на высоте 200 метров, сбился с курса и пошел на вынужденную посадку примерно в этих местах. Безусловно, полет огромной четырехмоторной машины на малой высоте ночью породил у населения много слухов, которые, распространяясь, могли принять самые фантастические формы. Необходимо также учесть, что при посадке ночью в те времена применяли мощные химические источники света, что довершало эффект. Вспомните: нам самим сейчас приходится прилагать огромные усилия для того, чтобы доказать очевидцам, что они наблюдали не НЛО, а пуск ракеты с космодрома Плесецк; земная техника принимается за неземную – так велико стремление человека к неизвестному.

Вообще конец 30-х годов – период необычайно интересный: именно на это время приходится последний этап расцвета советского дирижаблестроения. Какой-нибудь дирижабль вполне мог ночью 38-го года зависнуть над озером, чтобы пополнить запасы воды – ее применяли в качестве балласта. При этом на землю могли спуститься "с неба" и "люди в комбинезонах". – Я мельком глянул на Гусева' он волновался. – Вообще озера – хорошие места посадки для гидросамолетов и летающих лодок; случай посадки "корабля с прожектором" на озеро, а также случай взлета "корабля" "из-под воды" (на самом деле – с воды) можно объяснить этим.

– Безусловно, – поддержали меня из зала, – самолеты и дирижабли, да еще испускающие лучи света – редкость для сельского жителя тех времен; для того, чтобы их уверенно опознать, тем более ночью в сложных погодных условиях, требуется знать что-либо об этих машинах.

– Не исключено, что в этих местах производились испытания какой-нибудь новой, а может быть даже – и секретной военной техники… – предположил кто-то.

– Это возможно, но, так как в сообщениях речь идет о полетах "кораблей" начиная примерно с 1900 года, то уверенно можно говорить лишь о возможности полетов воздухоплавательной техники, а это секретом никогда не было, – сказал я. – Что касается, например, запусков ракет, то ни один из полигонов, насколько можно судить, в этих местах не находился, и первую в СССР жидкостную ракету запустили лишь в 1933 году.

– Но это не может объяснить того, что, по рассказам, после падения "стрел" и полетов "кораблей" стали появляться измененные растения.

– Почему же? – в дискуссию снова вступил Каштанов. – После взрыва Тунгусского космического тела в районе взрыва отмечено появление растений-мутантов. Только мне-то думается, наиболее интересно сообщение о находке шара. Это хорошо, что мы начали с метеоритной версии, но был метеорит или нет – еще под вопросом. Над этим предстоит много работать, поскольку предполагаемое событие отстоит от нас на сто лет. Александр Петрович честно рассказывает с том, что слышал, но из этого не вытекает, что слышанное им – истина. А вот шар – другое дело! Человек был очевидцем его обнаружения. Если шар действительно был, – Евгений бросил извиняющийся взгляд на Гусева, – то должна остаться.

И труба, которую предстоит найти! По материалу трубы мы определим многое: является ли она обломком нашего, земного бура или…

– Да, я тоже думаю, что шар и труба – наиболее интересные объекты, – подключилась к разговору Татьяна Кузнецова. – Это именно то, с чем можно работать непосредственно. Да, возможно, труба – это обломок старого бура: мало ли что могли здесь искать, скажем, еще до революции, более того – бур мог сломаться именно потому, что наткнулся на какой-нибудь шар. Являлись ли труба и шар одним телом?

– Труба была приварена внутри шара тонким аккуратным швом, – вставил наконец-то слово несчастный старик.

– К тому же, что это за "какой-нибудь шар"? – спросил Анатолий Леонидов.

Татьяну вопрос не смутил.

– Попробуем рассуждать так. Допустим, осарки – это просто старая сельская свалка, куда могли попадать и необычные для нас вещи; вспомните, как интересно рыться в хламе сельского чулана. Теперь: на что похож описанный шар?

Присутствующие зашумели.

– Если мне не изменяет память, что-то похожее я видела среди атрибутов магии, да и число прорезей – магическое: семь или девять. В деревне мог жить и помещик, а это был народ с чудачествами… – закончила Татьяна.

– Особенно если усадьба сгорела, что бывало нередко, и попорченные вещи действительно выбросили… Или холм – заросшее пепелище.

– Подождите! Усадьба… пожар… Это все могло быть, да слишком уж натянуто выглядит, – вновь заговорил Евгений. – Давайте исходить из того, что известно. Была часовня. Культовые сооружения, как правило, ставились на возвышенных местах. Известно, что многие каменные храмы стоят на месте деревянных. А те, в свою очередь, на месте предыдущих, сгоревших построек. Вспомните: деревянные города и села в старые времена могли выгорать по нескольку раз, это подтверждают археологические раскопки. И все равно все восстанавливалось! И церкви, как правило, ставились на месте предыдущих. Допустим, что осарки – именно холм, на котором погибли от пожара одна или две церквушки. "Шлак" – это смесь угля, земли, возможно остатков кирпичного или каменного фундамента, извести…

– А в этой смеси могли находиться и обгоревшие культовые предметы!

– На что же все-таки похож шар?

– Я замечал, что многие церковные люстры имеют центральный элемент в виде золотистого шара с фигурными прорезями!

– Да, это так. При пожаре светильник оказался погребенным под слоем угля и мусора. А шар наверняка имел какой-то стержень для крепления к цепи…

– Есть и другое соображение: у основания креста церквушки, особенно если он железный, как правило, располагается золоченый шар!..

– Совершенно верно! Крест, ниже – шар, но на этом конструкция не кончалась: крест через шар мог крепиться к пропущенной сквозь каркас маковки трубе, причем ниже шара эта конструкция стыковалась по системе штырь-труба…

– Крест при пожаре упал с высоты под углом, вонзившись трубой в землю… Позднее крест могли извлечь, а все остальное осталось в земле.

– И если крест и шар были золочеными, – а золочение могли произвести и с помощью ртути, что весьма прочно, – наружная поверхность шара могла сохранить позолоту и до 1944-го года…

– В то время как внутренняя поверхность шара оказалась закопченной, черной…

– И все это было засыпано слоем угля и хлама…

– И именно от трубы в 44-м и отломали шар!

Здорово все сходилось! Я старался не смотреть в глаза Гусеву.

– Да… – не выдержал Юрий Колотиев. – От трубы отломали шар диаметром в 20 сантиметров. Золотистый снаружи и черный внутри. Шар при этом зажужжал и стал греться. Человек потерял сознание и получил ожоги. А шар имел внутри две почему-то не закоптившиеся гравировки и был с овальными отверстиями. Вы видели когда-нибудь такие шары у основания крестов?

– Труба была тонкая, сантиметра три в диаметре, и стенки у нее были всего по два-три миллиметра. – Гусев произнес это как-то в пространство, ни на кого не глядя. – Никакого стержня из шара не выходило…

Воцарилось молчание.

Каштанов порывисто поднялся.

– Вот уже в течение двух часов мы пытаемся объяснить рассказанное Александром Петровичем с позиции событий естественного характера. Мы все понимаем, что этой информации пока следует доверять лишь в определенной мере. Если допустить, что сведения о событиях столетней давности дошли до нас в мало измененном виде, то с позиции презумпции известного можно считать приведенные выше соображения достаточными для объяснения сути событий; большую часть "избыточной" информации можно отнести к продуктам классического мифотворчества, что также отвечает установкам презумпции известного.

Итак, объяснено почти все. Почти. Потому что, если мы условились доверять информации в какой-то степени, то в этой степени необходимо доверять всей информации. Рассуждая с этой точки зрения, следует признать, что сообщения о шевелении "стрел" в кратере, о "зеленых человечках", оставляющих следы, о всплытии "кораблей", таинственной "вибрации", отклонении стрелок компасов и, наконец, о шаре полностью объяснить с принятой позиции мы не в состоянии. Не исключено, что здесь имело место наслоение разнородных событий, скажем падения метеорита и чего-то иного – такое допущение снимает ряд противоречий и не выглядит неестественным. В то же время следует признать, что мы, рассуждая "от естественного", ведем себя все-таки крайне нелогично, громоздя приведенные объяснения одно на другое. Разделяющиеся в воздухе метеориты, массовые галлюцинации, пролеты самолетов и дирижаблей, пожары церквей…

Известно, что природа для достижения каких-то эффектов использует минимальные средства. Исходя из этого, логично допустить, что в истоке большинства предполагаемых событий, сообщения о которых мы имеем, лежит какая-то одна – общая для них – причина. Такой причиной, я думаю, могло бы быть проникновение на Землю представителей внеземной цивилизации (ВЦ), а также их изделий. Эта гипотеза научна, и хотя до сих пор мы не имеем ни одного бесспорного доказательства присутствия на Земле представителей ВЦ, пренебрегать ею не следует.

Допустим, что в 1890 году некто забрасывает сюда в две-три точки одновременно какие-то устройства для исследования Земли. Допустим, это буровые автоматические устройства. Они имеют вид неких стрел. Эти устройства падают достаточно быстро для того чтобы при ударе о землю образовать небольшой кратер, но не настолько быстро чтобы оказаться поврежденными и создать сильную ударную волну. Попав на землю они приступают к выполнению программы, начинают "шевелиться и уходить в землю. Одно из них оказывается неисправным – оно останавливается в 20 метрах от кратера, и на него-то в 44-м году и натыкаются. Через 10 лет прибывает первый пилотируемый корабль – "пароход в огне", в 38-м году – еще один. Прибывшие сюда существа преследуют свои цели и не стремятся к контакту с нами.

Обсуждение выдвинутого предположения было достаточно жарким.

– Итак что мы имеем? – Я придвинул записи, подводя итоги собрания – Сообщенные Александром Петровичем данные, безусловно, представляют для нас интерес. В истоке этих легенд, судя по всему лежат какие-то реальные события. Вместе с тем следует отметить что по причине непроверенности информации относиться к ней необходимо лишь с определенной степенью доверия. Из-за невозможности организовать проверку сообщений сейчас же мы и сочли полезным провести предварительное обсуждение имеющихся сообщений с целью выявления возможных причин возникновения легенд. Мы считаем, что в первую очередь для этого должны быть привлечены причины известного характера. С этой позиции выдвинуты следующие версии:

1) метеоритная,

2) версия о выделении из земли ртути или соединении азота и появлении в связи с этим галлюцинации или заболевании,

3) версия о пролете над данным районом самолетов и дирижаблей или их посадках в ночных или необычных условиях,

4) версия о проводившихся в данном районе технических экспериментах,

5) "археологическая" версия о находке в земле предметов человеческой культуры, показавшихся необычными.

Выдвинута также и интереснейшая версия N 6, вполне научная, но не имеющая пока в своей основе материальных доказательств – о посещении Земли представителями ВЦ.

Мы допускаем, что могло иметь место и наложение событии разнородного характера, что затрудняет понимание общей картины явлении.

Какие выводы можно сделать из сказанного? Информация безусловно, представляет для Группы большой интерес и мы с ней будем работать. За зиму необходимо отыскать бывших жителей селения и опросить их. Также необходимо дополнительно проверить состоятельность высказанных сейчас предположений и попытаться найти рассказанному Александром Петровичем новые объяснения. Необходимо добиться разрешения на проведение экспедиции и провести саму экспедицию, которая как мы считаем, должна быть комплексной и иметь в своем составе аномальщика, метеоритчика, археолога и врача Разумеется, в этой экспедиции нам невозможно будет обойтись без уважаемого Александра Петровича.

3

Группа желающих работать по теме организовалась быстро и сама собой. Собрания проводились плановые и стихийные. В массе информации, догадок и новых сомнений ориентироваться было сложно. Но работа шла.

Мы обходили старые ярославские храмы, рассматривали кресты, заходили внутрь. Шару требовалось найти аналог. Но то, что мы видели, не совсем подходило под описание находки 44-го года.

В адресные столы многих городов были разосланы запросы о гусевских земляках. Занималась этим Ирина Бойкова. Вскоре начали поступать справки. Иногородним мы затем посылали письма.

"Уважаемый Павел Григорьевич! Группа по изучению располагает данными приблизительно в 1890-1900 годах, в 38-м, в 44-м падение тел предположительно метеоритов большое значение то, что удастся вспомнить каким бы фантастическим ни представлялось может пролить свет". "Уважаемая Таисия Кононовна", "Уважаемый", "Уважаемая ". Письма разлетелись.

Мы начали опрашивать бывших жителей деревни, обитавших ныне в Ярославле. Чужие районы. Незнакомые улицы. Ветер и снег. Чужие подъезды.

Звонок. Открывает старая седая женщина.

– Здравствуйте – Мы представляемся и кратко объясняем цель своего прихода.

– Здравствуйте – Женщина улыбается и приглашает нас в квартиру.

– Вы ведь жили в такой-то деревне?

-Как же! Жила, жила. Я ведь и родилась там. Да вот уж давно в Ярославле живу.

– Нам говорил о вас ваш бывший односельчанин – Александр Петрович Гусев…

– Гусев? Это который же Гусев?.. Ах, Саша! Да, да, Саша… Как же, помню – Саша…

– Он говорил о каких-то странных событиях, что имели место в деревне…

– События… какие же события?..

– Что-то вроде падения метеорита…

– Это оттуда, значит… Да, да… Говорили… падало…

– Не можете ли вы что-нибудь дополнить?

– Дополнить? Да вы садитесь. Дополнить… Вы вот интересуетесь, много узнали, рассказали бы, как там деревня сейчас, живут еще? Нет? Деревня… как же… я там родилась… И Сашу Гусева помню…

Люди были в основном старыми и радовались, когда мы произносили полузабытые ими имена и названия. Но их ни в коем случае не следовало выводить на искомую нами информацию: они все должны были вспомнить сами. И когда имена и названия кончались и им нужно было вспоминать самим, их радость меркла. Другие, не столь старые, были хорошо отдрессированы Системой и молчали или уводили разговор в сторону. Аналогичная реакция прослеживалась и по результатам письменных запросов. Узнать таким путем удалось мало.

Больший "улов" дали розыски, предпринятые нами в библиотеках. Евгений Каштанов и Сергей Бородулин считали, что сообщения о так называемых омоложениях могли быть сильно преувеличены. Действительно, речь шла лишь о приобретаемом после купания в заливчике ощущении свежести да о том, что кожа в результате становилась упругой и чистой. Судя по всему, омоложения как такового и не было; с равным, а то и большим успехом можно было бы пачкаться в целебных грязях. Известно, что некоторые вещества, например фенолы в небольших концентрациях, могут дать точно такую же реакцию… Другой вопрос – откуда эти фенолы могли взяться? Но, вероятно, затрачивать усилия на поиски ответа не имело смысла: прежде нужно было установить, имеются ли в воде заливчика вещества, способные вызвать такую реакцию. Что касалось исцелений, то этот вопрос был еще более сложным: исцеления происходить могли, но для этого достаточно было и веры в возможность избавления от болезни.

После консультаций со специалистами-ботаниками выяснилось, что ромашки в принципе могли бы изменить окраску своих лепестков (правда, не до черного, а до фиолетового цвета) при избытке в почве соединений азота. На этом также следовало остановиться: необходимо было либо найти необычную ромашку, либо произвести анализ почвы. Такие данные ничего не отвергали из сказанного Гусевым, по на их основании ничего нельзя было и утверждать.

Чем могли вызываться заболевания? Животные – очень чувствительные "датчики", показаниям которых следует доверять. Долго перечислять, на что болезненно реагируют животные, легче сказать' нормальная, "нулевая" реакция у животного – лишь на нормальную окружающую среду; все, что выходит за пределы нормы, может вызвать у животного чувство беспокойства, страха, а то и болезнь. Человек в физиологическом отношении – то же животное, но как датчик он уже мало на что годен, он слишком "загрублен", что, естественно, не спасает его от негативных воздействий выведенной из нормального состояния природной среды. Так что болеть и бояться может и он.

Безусловно, если сто лет назад на землю свалилось что-то инородное, то это была УЖЕ НЕ ТА ЗЕМЛЯ – как по причине присутствия в ней инородного тела, так и ввиду нарушения состояния верхнего слоя земли до какой-то глубины, что могло вызвать, скажем, изменение режима движения грунтовых вод, поднятие их к поверхности. Отсюда – изменение теплового режима поверхности, возможность выделения из вод каких-то растворенных газов. Могли усилиться в таком месте и выделения собственно подземных газов или какихто летучих веществ, хотя бы той же ртути. Пусть в малой степени, но обязательно должен был нарушиться и установившийся здесь режим переходов энергии из литосферы в атмосферу (или наоборот). Уже сумма хотя бы части таких факторов могла вызвать и у животного, и у человека негативные последствия от пребывания в зоне с "изломанными" характеристиками.

"Изломанность" же ее могла начать формироваться не сто лет назад, а гораздо раньше. При дешифровке космических снимков Земли выявляется огромное количество так называемых кольцевых структур, имеющих различное происхождение. После нанесения их на карту наша планета по виду становится похожей на Луну. Безусловно, среди этих структур имеется огромное количество образований и метеоритного происхождения – это так называемые астроблемы, "звездные раны" Земли.

Внимательно изучая карты Ярославской области и прилегающих возвышенностей, можно заметить кольцевую структуру поперечником порядка 100 километров. Зона, о которой рассказывал Гусев, располагается в ее пределах. После затопления Рыбинского водохранилища на его западном берегу выявился ряд гораздо более мелких кольцевых структур – на это нам еще в начале нашей работы указывал председатель астросекции Анатолий Огнев. Имеются поблизости и прямолинейные русла речек, что может служить признаком наличия глубинных разломов или зон повышенных тектонических напряжений.

Ситуация усугублялась позднейшей техногенной аномалией – заливом огромных масс воды в чашу Рыбинского водохранилища. Последнее обстоятельство сильно усложняло предполагаемую картину геофизических процессов в районе будущих работ, а также вынуждало нас отбрасывать все сколько-нибудь сомнительные сообщения об аномальных явлениях позднее середины 30-х годов, когда зона и прилегающее к ней пространство общей площадью в 4500 квадратных километров постепенно превратились в котлован огромной стройки, в котором для коренных жителей этой российской Атлантиды происходило много непонятного и ранее невиданного.

Имелись насчет возможных причин болезней и иные соображения, доверять которым, правда, следовало с осторожностью. Уфолог Эмиль Бачурин (в книге ошибочно указано имя Эдуард) со ссылкой на вышедшую в 1987 году книгу Л. Леферье "Болезни контактеров" пишет, что обобщенные в этой книге случаи, происшедшие в основном в США и Канаде, говорят о возможности заболевания людей как в момент наблюдения НЛО, так и после пребывания на местах их посадок. Опираясь на данные Леферье, Бачурин выделяет несколько основных типов негативных воздействий на человека таких объектов и мест их посадок:

1) головные боли, усталость, быстрая утомляемость, тошнота;

2) частичная или полная амнезия (потеря памяти);

3) временные параличи, потеря способности передвигаться;

4) кожные заболевания и опухоли;

5) "аризонская лихорадка" и прочие лихорадочные состояния;

6) изменение состава крови.

Не будем здесь останавливаться на вопросе, что такое НЛО. Даже если допустить, что НЛО как изделия ВЦ существуют, мы, безусловно по незнанию часто заносим в эту категорию и массу сугубо природных явлений. А уже "обычная" шаровая молния, некогда тоже относившаяся к разряду АЯ, может проделывать удивительные "чудеса", испаряя с пальцев людей без каких-либо следов ожога кольца или превращая алмаз в уголь. Кто возьмется доказать, что "настоящие" АЯ не сделают подобного или чего-нибудь похлеще, и по отношению не только к косной материи, а и к живому организму?

Что было на осарках – НЛО или какое-нибудь другое аномальное явление, с этой точки зрения неважно: заболевания могли иметь место. Много ли нужно, чтобы человек или животное заболели? Оставим в покое фантастические догадки о не менее фантастических возможных причинах заболеваний и спустимся поближе к матушкеземле. Тот же Леферье, по словам Бачурина, отмечает, что "аризонскую лихорадку" впервые подцепили исследователи знаменитого Аризонского кратера (США). Странным было то, что уже жившие в этих местах индейцы и белые ничем подобным не болели. Но ведь Аризонский кратер – метеоритного происхождения. Метеоритов на сей момент собрана не одна тонна, изучены они весьма детально, и ничего смертельно опасного для человека в них не обнаружено. Между тем у заболевших аризонской лихорадкой на восьмой день наступает пик подъема температуры, который обычно заканчивается ехitus letalis, смертельным исходом. Так откуда же болезнь? Возможно – из потревоженной ударом метеорита земли.

Но вопросы: были ли метеориты? было ли АЯ? был ли НЛО? – в нашем случае легко снимались вопросом: а были ли заболевания? На этом и здесь следовало остановиться.

Были найдены и аналоги сообщениям Гусева о таинственных "экспериментах" "человечков" над животными. Для удобства я дам краткую информацию об этих фактах по вышедшей несколько позднее описываемого периода книге Бориса Шуринова "Парадокс XX века" (М., 1990), где обобщена большая часть таких случаев, известных за рубежом. Правда, – это сразу следует отметить, – из приведенного в книге материала не следует, что манипуляции с животными проделывались "энлонавтами"; в книге отмечено лишь, что известно "много случаев загадочной гибели или исчезновения животных, связываемых с наблюдениями НЛО в этих же районах". Шуринов пишет: "Начиная с января 1974 года загадочная гибель животных фиксировалась в различных штатах США… 4 марта 1975 г. в газете "Нью-Йорк таймс" приводились многочисленные примеры калечения животных на севере Техаса и в Оклахоме. У животных отсутствовали отдельные части тела (язык, ухо, ноздря и т.д.). Губернатор штата Оклахома возглавил группу по расследованию каждого подобного факта. По заключению специалистов из Миннесотского университета, все операции над животными были проведены на профессиональном уровне. Кроме того, животные были полностью обескровлены, "как если бы это было сделано при помощи иглы".

Отмечается, что "животные гибнут ночью, чаще на рассвете", причем, согласно статистике, собранной по таким случаям в Пуэрто-Рико, из общего числа погибших животных на долю домашней птицы приходится 76,2%. Размеры раны, нанесенной неизвестным образом птице, порядка 6 миллиметров, при этом ткань оказывается как бы извлеченной каким-то инструментом, а кровь на краях раны отсутствует.

Полиция и Федеральный отдел сельского хозяйства в 1975 году детально разбирались со случаем умерщвления 10 гусей и 3 кур, принадлежавших Б.Белло (США). Выяснилось, что 9 гусей скончались после изъятия из их тел "проб" ткани диаметром 8 миллиметров и глубиной в 2,5 сантиметра, причем края ран зарубцевались, крови не было видно. "После случившегося в течение нескольких дней собаки отказывались идти на птичий двор".

Описаны и случаи, по отношению к которым наиболее применим термин "операция". Б.Шуринов отмечает: "Биофизик из Пуэрто-Риканского университета д-р Анхель де ла Сьерра, детально изучивший один случай, отметил, что разрез, сделанный на ухе поросенка, похож на тот, что делается в экспериментальной хирургии при выявлении причин глухоты".

В ноябре 1973 года в США (штат Колорадо) отмечен случай с лошадью, "исчезнувшей, а затем найденной после долгих поисков, причем причины ее гибели остались необъясненными".

Не правда ли, странно? Гусев в 1988 году рассказывает о случаях, подобные которым станут известны широкому читателю в нашей стране лишь в 1990-м. Глухарь со вставленным в грудь кубиком, воровство лошадей, прооперированная свинья, страх животных перед местом странных событий… Шуринов закончил свою книгу в 1980-м, разумеется, приняв меры к сохранению авторства; с рукописью было ознакомлено весьма ограниченное количество уфологов, информация не могла проникнуть "в массы". Может быть, Гусев смог получить сообщения о таких фактах из-за рубежа? Это представлялось еще менее вероятным.

Любопытные сопоставления, как я уже говорил, возникли у нас сразу же по прослушивании рассказов о "зеленых человечках". Имеется большое количество качественных наблюдений как самих НЛО, так и их таинственных пассажиров. Не будем здесь вдаваться в предположения, что есть что, не будем пороть горячку о "пришельцах". Подойдем к делу проще: что-то есть, и люди это "что-то" наблюдают и рассказывают об увиденном ими самими или с чьих-то слов. Как Гусев. Далее. Эти странные "что-то" и "кто-то" наблюдаются людьми уже давно, вероятно тысячелетия.

Говоря о "чистых" случаях наблюдений, будем считать, что рассказанное – правда, из чего не вытекает, что все это действительно происходило: галлюцинации были в прошлом и никуда не исчезли сегодня. Характер галлюцинаций глубоко индивидуален и определяется жизненным опытом человека. Но тот же опыт задается обществом: образы нечисти и пришельцев достаточно обкатаны в общественном сознании и легко усваиваются индивидуумами. Поэтому при галлюцинаторном методе их производства такие образы хорошо отнивелированы, и результаты статистической обработки соответствующей информации могли бы ввести в заблуждение многих легковерных: "пришельцы" одинаковы, следовательно… Но отсюда следовало бы лишь, что внутри каждого из нас… сидит "пришелец".

Это обстоятельство заставляло серьезных исследователей феномена держать ухо востро, но при всем скепсисе приходилось признать: статистический анализ выявлял наличие общих черт наблюдаемого на "догаллюцинаторном" уровне, опережающем общественные штампы представлений. Полученная таким образом информация лежала вне известных аналогов и, обнаруживая некую систему, представляла огромный интерес.

Воспользуемся некоторыми данными из основательно сделанной и широко известной работы Жадера Перейры, которой пользуется и Б. Шуринов в "Парадоксе". Дотошный Перейра из имевшихся у него данных о 333 случаях контактов с "энлонавтами" забраковал 103 – царский жест, делающий честь исследователю. О росте энлонавтов можно было судить по 197 случаям. В 62 5% из них он находился в пределах от 0,7 до 1,6 метра. Цвет кожи был указан в 77 отчетах и в 9% из них упоминался зеленый цвет. Каждый четвертый НЛО оставил на почве материальные следы. Вокруг шестой части "наследивших" объектов найдены отпечатки следов существ. То, что рассказывал Гусев, достаточно хорошо вписывалось в выявленную Перейрой схему, хотя и относилось к несколько более раннему периоду.

В то же время нам не удалось найти упоминаний о следах в форме "копыт". Правда, в Библии, в книге пророка Иезекииля, дано описание ног существ, летевших на колеснице "А ноги их – ноги прямые, и ступни ног их – как ступня ноги у тельца". Этим интересным текстом, написанным около 2600 лет назад занималось большое количество исследователей, по мнению многих из них здесь, возможно, описан корабль пришельцев и его экипаж.

Лишь спустя какое-то время я узнал, что так называемые "отпечатки копыт дьявола" были известны мировой аномалистике. Правда, отмечалось, что появляются они часто в весьма необычных местах на стенах, крышах и т. д. Кто их оставлял – было неизвестно.

Возможно, феномен этот имел длинную предысторию. И может быть, не одним лишь гусевским землякам посчастливилось воочию наблюдать тех, кто оставлял такие следы? Удивительные существа с удивительными возможностями. Существа, которых удавалось увидеть крайне редко. Не отсюда ли берет свое начало образ черта? Народная фантазия выбитая из колеи "естественных" событии получила толчок для творчества и забрела в область невероятного наделив этих существ рогами и хвостами. Не исключено что библейский образ "херувимов", летевших на воздушной колеснице лучше сохранил реальный облик копытоногих пришельцев, поскольку народная фантазия обладает большой свободой лишь в устной традиции, образы, достаточно жестко зафиксированные в письменном тексте, меньше подвержены деформации извне.

Многое из рассказанного Гусевым в силу обстоятельств было передано нам в "дотарелочной" терминологии "пароход" 1900 года, летающие корабли , в конце концов – каленые огненные стрелы.

Это могло помочь в работе хотя, конечно, "люфт образности" и сто лет назад был не меньшим, чем сейчас. По сведениям зарубежных уфологов, в старинных рукописях упоминается об "огненных стрелах", летавших в небе Франции воскресной ночью 940 года и 2 ноября 979 года. О чем идет речь? О метеоритах? Что имел в виду английский хроникер Матвей Парижский, упоминая о наблюдении монахами аббатства св. Альбана в ночь на 1 января 1245 года летевшего в небе корабля, "хорошо освещенного и волшебно окрашенного"? В 1320 году над Англией же пролетел еще один корабль" багрового цвета – таких сообщении можно найти много. О каких "кораблях" здесь говорится? О каких "пароходах" толковали гусевские старики? Можно ли одно считать аналогом другого? Такие добытые нами данные были пока что "мертвыми".

Просматривая литературу по археологии, я наткнулся на весьма любопытное замечание. В статье Б. А.Колчина, помещенной в сборнике "Древняя Русь. Город, замок, село" (М, 1985) говорилось: " Наряду с железом в Древней Руси широко применялась углеродистая сталь (… ) Древнерусские письменные памятники сталь упоминают под термином "оцел". Мне бросилось в глаза сходство этих слов "оцел" – "осарки". Не производно ли второе слово от первого? В таком случае с определенной натяжкой можно было допустить, что шлак, о котором говорил Гусев, образовался не в 1890-м в результате падения "стрел", а намного раньше, и был не следствием воздействия этих "стрел" на почву а результатом человеческой деятельности – отбросами железоплавильного производства. Возможно, осарки были свалкой этого древнего шлака и "стрелы лишь выбросили шлак на поверхность Не являлось ли место событий, вдобавок ко всему, еще и археологическим памятником? Несмотря на всю необычность такого предположения, оно представлялось все-таки более вероятным, чем допущение об оплавлении земли при 'тихом" падении "стрел", пусть даже и "огненных".

Но наиболее интересным было обнаружение в книге "Средняя Азия и ее соседи в древности и средневековье" (М, 1981) аналога таинственного шара. Речь шла о скифском навершии. Здесь следует дать краткое разъяснение В музеях бывшего Советского Союза хранится огромное количество скифских изделии, извлеченных из древних курганов на территориях Украины, Казахстана, Алтая и Волжско-Уральских степей. Несмотря на обилие находок, до сих пор точно не установлено, существовало ли собственно Скифское царство на какой-то строго определенной территории. Сказать точно можно лишь то, что скифы чувствовали себя вольно на обширных, территориях, были весьма мобильны и действовали к югу от указанных районов вплоть до Египта. Древние мощные государства Востока были неприятно поражены появлением столь беспокойных соседей: фараон Псамметих откупался от них данью, ассирийский царь Асархаддон намеревался отдать в жены скифскому царю свою дочь, дабы усмирить будущего родственника, мидийский царь Киаксар (VII-VI вв. до н.э.), зазвав скифских вождей на пир, перебил их, не видя, вероятно, иной возможности ослабить мощь Скифии. Все эти меры не дали должных результатов, и в конце VI века до н.э. могущественный Дарий I, царь государства Ахеменидов, вторгся на земли скифов со своим войском. Спустя небольшое время, бросив раненых, добычу и обозы, Дарий возвратился в теплые края.

В богатых скифских курганах часто находят бронзовые или железные предметы, получившие название наверший. Эти изделия обычно имеют в верхней своей части зооморфное или антропоморфное украшение или какой-либо геометрический знак, ниже часто располагалась пустотелая конструкция в виде шара, конуса или цилиндра с прорезями по бокам, в самой нижней части находилась втулка для крепления навершия на шесте. Относительно назначения этих наверший ученые ведут споры. Здесь нет необходимости перечислять все точки зрения – их много. Приведу лишь одну, высказанную Е.В.Переводчиковой и Д.С.Раевским в уже упоминавшейся книге: "Скифские навершия служили венчающим элементом вертикальных столбов, игравших важную роль в религиозных ритуалах скифов, как погребальных, так, вероятно, и иных. Эти столбы трактовались как материальные воплощения образа мирового дерева или космического столпа, являющегося определяющим элементом скифской космологии".

Сюда же следует добавить, что из 163 найденных на территории СССР наверший 121 обнаружено в курганных комплексах, причем чаще всего эти предметы обнаруживают либо парами, либо по четыре штуки. В подавляющем большинстве случаев их находят "среди костяков коней, сопровождающих погребение или впряженных в погребальную повозку".

Сопоставление "шара Гусева" (слева) и навершия из Келермеса. Диаметр обоих предметов условно показан равным.

Люди уже в древние времена догадывались, что жизнь на Земле дарована Солнцем. Светилу поклонялись, и его изображения, в том числе и стилизованные, помещали на предметах культа – это так называемые солярные символы. Встречались они и на навершиях.

По данным, которыми мы располагали, отдельные навершия имели втулки диаметром до 9 сантиметров. Если допустить, что у навершия из Келермеса, похожего на описанный Гусевым шар, поперечник втулки был близок к указанному, то диаметр шаровой части навершия, судя по помещенному в книге рисунку, мог достигать именно тех размеров, которые назвал Гусев. Намечалась и слабая параллель между стилизованным солярным символом на наверший и странной "гравировкой" внутри шара. Правда, имелись и натяжки: отношение поперечников втулки и шара на келермесской находке равнялось 1/3, в то время как у гусевского шара оно было порядка 1/6. К тому же втулки наверший были короткими, и вряд ли требовалось большое усилие, чтобы отделить навершие от полусгнившего шеста. Разумеется, все это были очень "сырые" соображения, требовались консультации у археологов.

Евгений Каштанов, с которым я поделился догадкой, тоже был поражен сходством навершия и шара, но сделал замечание, не согласиться с коим было невозможно степняки-скифы питали слабость лишь к путешествиям в южном направлении, север их почемуто не привлекал.

Но, может быть, речь шла о каком-то одиночном захоронении? Или захоронение было не чисто скифским и имело место заимствование обряда у скифов другими племенами? Могло ли навершие попасть из Скифии на север торговыми путями? Евгений высказал другое предположение да, скифы так далеко на север не заходили, но обычай захоронений с навершиями и не был чисто скифским. Обычай этот, возможно, корнями своими уходил в доскифскую эпоху – эпоху ариев.

Принято считать, что древнеарийские племена за две-три тысячи лет до нашей эры покинули степную зону и начали миграцию на юг и юго-восток, войдя в пределы Средней Азии, Иранского плато и Индии. Где находилась прародина ариев, до сих пор с точностью не установлено, однако высказывались мнения, что ее местоположение могло быть достаточно северным. Во всяком случае, культурное влияние древних ариев могло простираться на север дальше тех районов, до которых доходили скифы. Таким образом, если обычай захоронений с навершиями был еще арийским, то находки типа описанного Гусевым шара в наших местах в принципе нельзя исключить, тем более что чисто скифские навершия выполнялись, как правило, в известном "зверином" стиле, то есть с фигурками животных в верхней части, а до того как этот стиль сформировался бубенец навершия изготовлялся часто именно в форме шара. Не могло ли случиться так, что зеки в 1944 году по чистой случайности сделали то, что мечтал бы сделать каждый археолог: вынув из земли навершие-шар, они извлекли из глубины тысячелетий один конец цепи, звенья которой – обычаи, предания, верования, языки, – сцепляясь, протягивались в седое прошлое отсюда, с севера Руси, через века, леса, болота, степи, пустыни и горы, и последнее звено цепи этой там, на другом конце, может быть, когда-то было разогрето жарким дыханием далекой Индии.

Чем больше мы вчитывались в строки книг, тем отчетливее осознавали, что наш родной Север таил загадок ничуть не меньше, а то и больше чем оставили нам мощные культуры юга. Пусть с трудом, но ученые всего мира подвигаются в познании истории Юга, читая ее по каменным обломкам культур. Но как подвинуться в познании истории Севера, деревянные постройки которого давно обратились в прах? Народы двигались на Юг, имея меньший риск погибнуть в его пустынях, чем в снегах Севера.Редко войска южан входили в северные болота и леса, а если входили, то уже не возвращались.Страшные слухи о Севере множились, и не было желающих проверить их.

Древние легенды южан повествовали о диковинном месте, где день и ночь длились по полгода и чудно сияли "плененные воды".Там жили "происходящие от радуги" 10 апсар – блистающих водяниц, так в поэтизированной форме говорилось о северных сияниях.В Древней Индии знали о "Семерых Риши" (созвездие Большой Медведицы), находящихся "высоко в небе" и вращающихся вокруг центра мироздания, в верхней части которого бог Брахма укрепил Дхруву – Полярную звезду. Большая Медведица видна лишь в северных районах Индии низко над горизонтом, так что эти знания, вероятно, были занесены сюда древними ариями, пришедшими из бопее северных широт. Древнегреческие авторы помещали на крайнем Севере обитель "блаженного народа" – гипербореев. Эти люди отличались справедливостью и жили по 1000 лет. Но попасть туда было невозможно: в ледяных, окутанных мраком пустынях обитали свирепые грифы – четырехногие существа с когтистыми лапами и парой крыльев, а также "люди с козлиными ногами" Геродот (V в до н. э.) знал о некоем гиперборее Абарисе, который мог совершать путешествия на особой "стреле", перелетая через реки, леса и моря.

Уже ближе к весне мы предприняли попытки установить происхождение названий некоторых деревень в местности, где нам предстояло работать. Что могло означать, например, название бывшей деревни Хотавец? Нам показалось, что оно звучит как-то не по-русски. Зная, что в русском языке и санскрите, литературном языке Древней Индии, имеются сотни почти одинаково звучащих слов, я попытался по "Тибетско-русско-английскому словарю с санскритскими параллелями" Ю.Н.Рериха найти подобное слово. Самым близким оказалось "хотар" – жрец. Однако по данным Евгения Каштанова получалось, что в основе названия деревни лежал корень "кат" (сравните: "хата" и так далее). На языках индоевропейцев, финно-угров, тюрков и монголов этот корень входит в состав слов со значением "жилище", "дом", "поселок", "город" и т.д. Тот же корень, как полагают, содержится и в названии польского города Катовицы.

Конечно, все наши поиски были предварительными и предпринимались с целью хоть как-то сориентироваться в массе имеющегося материала. Мы не претендовали на близость найденного к истине, не посягали на обоснованность имеющихся знаний. Последнее слово должны были произнести специалисты. Но на обложках закрываемых нами книг все чаще мелькало далекое и таинственное слово – Индия.

4

Долгожданная весна приблизилась вплотную. Несмотря на большой объем работы, проделанной за семь месяцев, мы не могли охарактеризовать полученные сообщения с большей степенью определенности, чем раньше. Бесспорным было лишь наличие сообщений о падении с неба какого-то тела или тел. Дабы не путаться самим и не ввергать в путаницу и смущение других, мы решили в качестве предположения говорить о простейшем – о возможности падения метеорита.

Еще в январе 1989 года руководству зоны было отослано письмо, в котором мы спрашивали, возможно ли проведение экспедиции. В середине февраля был получен ответ, где говорилось, что "вопрос этот необходимо обговорить с представителем вашей секции".

0|1|2|3|4|

Rambler's Top100 informer pr cy http://ufoseti.org.ua