Карл Густав Юнг Один современный миф. О вещах, наблюдаемых в небе. часть 1

Российская Акалемия Наук

Институт философии

Карл Густав Юнг

ОДИН СОВРЕМЕННЫЙ МИФ

О вещах, наблюдаемых в небе

(Jung K.G. Ein modernei Mythus Von Dinge, die am Himmel gesehen werden. Zurich-Stuttgart, Rascher-Verl., 1958)

М.: Наука, 1993.– 192 с.

Перевод с немецкого Р.Ф. Додельцева

Послесловие К.М. Долгова

ISBN 5-02-008214-7

Эта книга – одна из последних работ выдающегося швейцарского психолога, психиатра, философа, культуролога, основателя аналитической психологии. В центре внимания автора феномен НЛО, возрастающий интерес к которому он связывает с обостренным переживанием социально-психологических проблем в кризисные периоды истории. Огромная эрудиция, широкий спектр интересов Юнга выводит содержание книги за пределы вопроса о "летающих тарелках" – читатель найдет здесь анализ мифологических сюжетов и болезненных состояний, сновидений и произведений искусства. Книга впервые переведена на русский язык.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Трудно оценивать отдаленные последствия текущих событий и велика опасность, что оценку исказят субъективные моменты. Поэтому я сознавал весь риск своего намерения поделиться с людьми, готовыми терпеливо выслушать меня, пониманием некоторых современных событий, которые кажутся мне важными. Речь идет о сообщениях, поступающих к нам из всех уголков земного шара, о толках про круглые тела, перемещающиеся по нашей тропо– и стратосфере и названные "saucers" (блюдца, тарелки – англ.), soucoupe (блюдце – фр), diske (диски – англ.) и UFO, Unidentified Flying Objects (НЛО, неопознанные летающие объекты – англ.). Мне эти толки или физическая реальность таких тел представляются, как говорится, настолько важными, что я, как и в те времена, когда подготовлялись события, которые должны были нанести смертельный удар Европе, чувствую необходимость сделать предостережение. Правда, я знаю, что мой голос, как и раньше (1), слишком слаб, чтобы достичь слуха многих людей. Мною движет не самомнение, а совесть врача, рекомендующая выполнить свой долг и подготовить немногих, кого я сумею убедить, к тому, что человечество ожидают события, сопоставимые с концом вечности. Как нам известно еще из древнеегипетской истории, феномены психических преобразований в зависимости от обстоятельств появлялись в конце одного платонического цикла или в начале следующего. По-видимому, именно изменения в соотношении психических доминант, архетипов, "богов" вызывают или сопровождают многовековые преобразования коллективной психики. Такое преобразование начиналось в границах писаной истории и оставило свои следы, прежде всего в переходе от эпохи Тельца к эпохе Овна ("Weltwoche". Zurich, 9 Juli 1954, N 1078, P. 7.), затем от эпохи Овна к эпохе Рыб, начало которой совпадает с возникновением христианства. В данный момент мы приближаемся к значительному изменению, которое вправе были ожидать вместе с наступлением весенней точки в аквариусе. С моей стороны было бы легкомыслием стремиться утаить от своего читателя, что подобные размышления не только крайне непопулярны, но даже опасно соседствуют с призрачными фантазмами, омрачающими мозги толкователей знамений и реформаторов мира. Я обязан взять на себя риск и поставить на карту мою с трудом обретенную репутацию правдолюбца, человека, заслуживающего доверия и способного к научным решениям. Это дается, как я могу заверить читателей, нелегко. Откровенно говоря, я озабочен участью тех, кто, будучи неподготовленным, оказался застигнут событиями врасплох и, ничего не подозревая, попал под власть их непостижимости. Так как до сих пор, насколько я знаю, никто не чувствовал побуждения обратить внимание на возможный психический эффект предполагаемого изменения и определить его, то я счел своим долгом – по мере сил – сделать в этом отношении все возможное. Я беру на себя эту неблагодарную задачу, ожидая, что мой резец соскользнет с того твердого камня, на который он направляется.

Некоторое время назад я написал небольшую статью для "Weltwoche", в которой выдвигал соображения относительно природы "летающих тарелок". Я пришел к тому же выводу, что и появившаяся вскоре полуофициальная докладная Эдварда Дж. Руппельта, бывшего шефа американского бюро по наблюдениям за НЛО (The Report of Unidentified Flying Objects. N.Y., 1956). Вывод таков: Видят нечто, но не известно что. Весьма сложно, более того, почти невозможно выработать правильное представление об этих объектах, так как они ведут себя не как тела, а как невесомые мысли. До сих пор не было ни одного бесспорного доказательства физического существования НЛО, за исключением случаев с отметкой на радарах. Я беседовал с профессором Максом Кноллем, специалистом в этой области, предподавателем электроники в Принстонском университете и в Высшей Технической школе в Мюнхене, о достоверности такого рода наблюдений на радарах. Его консультация откровенно не воодушевляет. При всем том, видимо, есть достоверные случаи, когда визуальное наблюдение подтверждалось одновременным сигналом радара. Я обращаю внимание читателей на книги майора Дональда Кейхое, опирающиеся частично на официальный материал и максимально избежавшие неудержимых спекуляций, некритичности и пристрастности других публикаций (Maj. Donald E. Keyhoe.U.S. Marine Corps, Retired. "The Flying Saucer Conspiracy". L., 1957. "Flying Saucers from outer Space". N.Y., 1953. Ср. также: Aimi Michel. "The Truth about Saucers". L., 1957).

На протяжении десятилетия физическая реальность НЛО остается весьма проблематичной, эту проблему нельзя с желанной определенностью решить ни в том, ни в другом направлении, несмотря на то что в течение этого времени был собран огромный эмпирический материал. Чем дольше длилась неопределенность, тем больше увеличивалась вероятность, что этот явно сложный феномен обладает наряду с возможными физическими основами и существенно важным психическим компонентом. Это не особенно удивляет, поскольку речь идет о физическом с виду явлении, отличающемся, с одной стороны, частотой, с другой стороны, непривычностью, странностью и более того – противоречивостью своей физической природы. Подобные объекты, как ничто другое, проистекают из осознанной или бессознательной фантазии, при этом первая производит умозрительные догадки и лживые истории, а последняя образует мифологический фон, свойственный этим сенсационным наблюдениям. На такой основе возникла ситуация, когда при самом большом желании не сознавали или не могли установить, вызываются ли фантазмы исходным восприятием или, наоборот, первоначальная, подготовленная в бессознательном фантазия наполняет сознание иллюзиями и видениями. До сих пор, т.е. в течение десятилетия, ставший мне известным материал подтверждал и тот и другой способы рассмотрения: в одном случае объективный, т.е. физический, процесс образует основу сопутствующего мифа, в другом – архетип (2) производит соответствующее видение. К этим причинным связям можно присовокупить третий вариант, а именно возможность синхронистического (3), т.е. не-детерминированного сопроишествия в разуме, что со времен Гейлинкса, Лейбница и Шопенгауэра (4) постоянно занимало мыслителей. Последний способ рассмотрения напрашивается преимущественно в случае с феноменами, связанными с архетипическими психическими процессами. Будучи психологом, я лишен средств и путей добавить что-то полезное к вопросу о физической реальности НЛО. Поэтому могу взяться только за достоверно существующий психический аспект и в дальнейшем займусь почти исключительно сопутствующими психическими явлениями.

НЛО КАК СЛУХ

Так как об НЛО сообщают вещи, не только звучащие невероятно, но и находящиеся в вопиющем противоречии с общепринятыми физическими гипотезами, напрашивается отрицательная реакция, а именно критическое отвержение. Безусловно, речь идет об иллюзиях, фантазиях и вранье! Люди же, способные такое сообщить (т.е. пилоты и наземный персонал), не вполне в своем уме! Вдобавок эти рассказы родом из Америки, страны неслыханных возможностей и "science fiction" (научной фантастики – англ.).

Сообразно этой естественной реакции в первую очередь мы рассмотрим сообщения об НЛО в качестве простых слухов и по возможности извлечем все предоставляемые нашими методами анализа следствия из этого психического феномена.

Рассказы об НЛО могут, стало быть, вызывать наши сомнения прежде всего как некий повторяющийся по всему миру рассказ, который, впрочем, отличается от обычных, существующих в виде слухов, мнений, тем, что выражается еще и в видениях или, быть может, производится и питается таковыми. (Я предпочитаю термин "видение" термину "галлюцинация", поскольку последний имеет патологический оттенок, тогда как "видение" означает феномен, свойственный отнюдь не только болезненным состояниям). Этот относительно редкий подвид я называю визионерским слухом. Он находится в ближайшем родстве с коллективными видениями, например, видениями крестоносцев при осаде Иерусалима, защитников Бергена в первую мировую войну, толпой верующих под Фатимой, внутренних швейцарских пограничных отрядов во вторую мировую войну (5) и т.д. Впрочем, помимо коллективных видений, есть также случаи, когда один человек или несколько лиц наблюдают нечто, в физическом смысле не существующее. Так однажды я присутствовал на спиритическом сеансе, где из пяти присутствующих наблюдателей четверо видели над животом медиума небольшое парящее луноподобное тело, и мне, бывшему там пятым, который ничего не видел, точно указывали место, где его можно было увидеть. Им было решительно непонятно, как же я не мог увидеть ничего подобного. Мне известны три других случая, когда определенные обстоятельства воспринимались во всех деталях (двумя из двух лиц или одним-единственным лицом), а потом оказывались несуществующими. Два таких случая произошли на моих глазах. Положение: "С помощью свидетельства двух уст обнаруживается любая истина" – можно, конечно, признать статистическим, но в данном случае неверным. Может произойти так, что даже при полной вменяемости и при здоровых органах чувств воспринимаются вещи, которые не существуют. Я не знаю никакого объяснения такому факту. Возможно, это происходит гораздо реже, чем я склонен предполагать. Ибо, как правило, не проверяют достоверность вещей, которые "видели собственными глазами", а в таком случае нельзя узнать, существовали ли они на самом деле.

Я упоминаю об этих довольно редких вариантах, потому что в такого рода необычном деле, как случаи НЛО, необходимо по возможности принять во внимание все аспекты.

Предпосылкой визионерского слуха всегда выступает необычная эмоция в отличие от обычного слуха, для распространения и развития которого достаточно постоянно присутствующего любопытства и притягательности сенсации. Усиление до уровня видения и обмана чувств возникает, однако, из более сильного волнения и поэтому из более глубокого источника.

Начало слухам об НЛО положили сделанные в последние годы второй мировой войны наблюдения над Швецией таинственных снарядов, изобретение которых приписали русским, и сообщения о "Foo fighters", т.е. об истребителях, сопровождающих союзные бомбардировщики над Германией (Foo-feu). Далее последовали странные наблюдения "flying saucers" (летающие тарелки –англ.) в США. Невозможность найти земную подоплеку для НЛО и объяснить их физические качества привели вскоре к предположению об их внеземном происхождении. Эта интерпретация наложилась на невероятную панику в Нью-Джерси, имевшую место перед началом второй мировой войны, когда радиопьеса по повести Г.Дж, Уэллса, темой которой было вторжение марсиан в Нью-Йорк, вызвала настоящее "stampede" (паническое бегство – англ.) с многочисленными автокатастрофами. Очевидно, что радиопостановка натолкнулась на скрытое эмоциональное ожидание близкой войны.

Идея внеземного вторжения была воспринята слухом, и НЛО стали толковать как машины, управляемые разумными существами из космоса. Кажущийся невесомым образ действия этих летательных аппаратов и их осмысленное целенаправленное движение стали приписывать превосходным техническим знаниям и возможностям космических пришельцев. Поскольку посетители не причиняли никакого вреда и воздерживались от любых враждебных деяний, предположили, что их появление в воздушном пространстве Земли вызвано любопытством или целями наблюдения. К тому же казалось, будто их особенно притягивали аэродромы, а еще более атомные установки, из чего сделали вывод, что опасное развитие атомной физики или ядерных экспериментов вызвало определенную обеспокоенность на соседних планетах и послужило поводом для более тщательного наблюдения за Землей с воздуха. Соответственно появилось чувство, что за нами наблюдают и шпионят из космоса.

Слух был даже в известном смысле официально признан, в США военные учредили специальное бюро для сбора, исследования и оценки соответствующих наблюдений. Видимо, это имело место и во Франции, в Италии, Швеции, Великобритании и в других странах. Мне кажется, что в результате опубликованного Эдвардом Дж. Руппельтом доклада где-то за год из прессы в большей или меньшей степени исчезли сообщения о "тарелках". По-видимому, они перестали быть "news" (новостями –англ.). Однако то, что интерес к НЛО и, вероятно, наблюдение таковых не прекратились, демонстрирует недавнее сообщение в печати, что один адмирал в США предложил основать повсеместно в стране клубы, призванные собирать и самым тщательным образом исследовать сообщения об НЛО.

Согласно слуху, НЛО, как правило, линзообразной формы, продолговатые или сигарообразные, излучают разный свет (особого внимания заслуживают часто наблюдавшиеся на Юго-Западе США зеленые светящиеся шары) или отблескивают металлом, а их движение от состояния покоя достигает скорости около 15 000 км в час, соответственно их ускорение таково, что, если ими должно было бы управлять человекоподобное существо, то ускорение убило бы его. Их траектория выделывает зигзаги, возможные только невесомому предмету. Она сопоставима с путем летящих насекомых. Подобно последним, НЛО внезапно зависает над интересующим предметом на короткое или длительное время или как бы побуждаемое любопытством облетает его, чтобы неожиданно умчаться от него и во время зигзагообразного полета обнаружить новый объект. По этой причине НЛО нельзя спутать с метеоритами или с отражениями температурных инверсий на слоях атмосферы. Их так называемый интерес к аэродромам и к промышленным сооружениям по расщеплению ядра не всегда подтверждается, поскольку их наблюдали даже в Антарктике, Сахаре и на Гималаях. Правда, по всей вероятности, они предпочитают летать над США, но последние сообщения доказывают, что очень часто они летают и над Старым миром и над Дальним Востоком. Совершенно неизвестно, что они ищут или наблюдают. Видимо, их любопытство вызывают наши самолеты, так как неоднократно они подлетали к ним или преследовали их. Но они летают и перед ними. Нельзя утверждать, что в основе их полетов есть понятная система. Скорее они ведут себя как группы туристов, бессистемно осматривающие местность, останавливаясь то тут, то там, попеременно следуя смене своих интересов, то по неизвестным причинам паря на огромной высоте, то исполняя акробатические кульбиты перед носом раздраженных пилотов. То они появляются огромными до 500 м в поперечнике, то маленькими вроде электрических уличных фонарей. Существуют большие корабли-матки, из которых выскальзывают или в которых ищут убежище маленькие НЛО. Их считают то вооруженными, то невооруженными, в последнем случае управляемыми дистанционно. Молва уверяет, что их пассажиры ростом примерно в три фута и они человекоподобны или, наоборот, – совершенно непохожи на людей. В других сообщениях говорится об огромных великанах, ростом почти в 15 футов. Это существа, которые намерены осторожно сориентироваться на Земле, предусмотрительно уклоняются от любых встреч с людьми. Либо они шпионы с ужасным образом, разведывающие место посадки, чтобы силой поселить на Земле оказавшееся в беде население планеты. Неуверенность относительно физических условий на Земле и страх перед неизвестными инфекциями пока что удерживают их от явных контактов, а тем более от попыток приземления, хотя они обладают эффективным оружием, позволяющим им истребить население Земли. Наряду с их явно более высокой техникой им приписывают и превосходство в мудрости, моральных добродетелях, которые делают их способными спасти человечество. Само собой разумеется, циркулируют также рассказы о посадках, когда маленьких существ не только наблюдали с близкого расстояния, но и последние предпринимали похищение людей. Такому заслуживающему доверия человеку, как Кейхое, удалось видеть, как эскадра из пяти военных самолетов вместе с огромным гидропланом были вроде бы поглощены и эвакуированы НЛО-маткой.

Волосы встают дыбом, когда на глаза попадаются подобные сообщения вместе с их документальной базой. Если еще принять во внимание общепризнанную возможность пеленговать НЛО радарами, то возникает "science fiction story" (научно-фантастическая история – англ.), лучше которой нельзя и пожелать. Ясно, что любой так называемый здравый человеческий рассудок прежде всего чувствует себя глубоко уязвленным. Поэтому я не стану входить здесь в различные попытки объяснений, относящихся к слуху.

Во время написания этого сочинения случилось так, что примерно в одно и то же время в двух ведущих ежедневных американских газетах появились статьи, наглядно иллюстрирующие современное состояние проблемы. Одна содержала сообщение о последнем наблюдении НЛО пилотом, который вел самолет с 44 пассажирами в Пуэрто-Рико. Находясь над океаном, он увидел справа от себя "огненный, светящийся зеленовато-белым светом, круглый объект", приближающийся к нему справа с большой скоростью. Поначалу он принял его за реактивный самолет, но вскоре увидел, что перед ним необычный и незнакомый объект. Во избежание столкновения он так круто изменил курс своего самолета, что пассажиры попадали из сидений и покатились друг на друга. Четверо из них получили повреждения, требующие госпитализации. Семь других самолетов, находившихся на расстоянии примерно 500 км, на том же месте наблюдали подобный же предмет.

Другая статья под заголовком "No Flying Saucers U.S. Experts Say" касалась категорического заявления д-ра Хьюга Л. Драйдена, директора Национального консультативного комитета по космонавтике, о том, что не существует никаких НЛО. Не могу не воздать должного непоколебимому скепсису Драйдена: он всего лишь твердо выражает чувство crimen laesae maiestatis humanae (преступление, оскорбляющее человеческое величие, –лат.) перед лицом чудовищности толков.

Если, скажем, мы закроем глаза на некоторые детали, то нам удастся присоединиться к разумному мнению большинства, от лица которого говорит Драйден, и понять несколько тысяч наблюдений НЛО вместе с их подробностями как визионерский слух и соответственно проанализировать их. В таком случае его объективным содержанием было бы эмоционально окрашенное собрание ошибочных наблюдений и выводов, на которые проецируются субъективные психические предпосылки.

Но если речь идет о психологической проекции, то для этого должна существовать психологическая причина. Ибо нельзя предположить, чтобы свидетельство о столь широко распространенном явлении, подобное легенде об НЛО, было бы чистой случайностью. Напротив, многотысячные свидетельства должны иметь столь же широкое причинное основание. Если подобное свидетельство подтверждается, так сказать, повсеместно, то необходимо предположить, что для этого повсеместно имеется и соответствующий мотив. И хотя визионерские слухи могут вызываться или сопровождаться самыми разными внешними обстоятельствами, однако, по существу, их наличие основывается на повсеместно существующем эмоциональном основании, т.е, в данном случае на общераспространенной психологической ситуации. Основой подобных слухов является аффективное напряжение, имеющее свою причину в коллективных бедствиях, соответственно в опасности или в насущной психической потребности. Это условие стало решающим сегодня, когда весь мир страдает под гнетом русской политики и ее еще непредставимых последствий. Во всяком случае, у индивида явления, подобные аномальным убеждениям, видениям, иллюзиям и т.д., имеют место только тогда, когда он психически диссоциирован, т.е. когда наступил разрыв между установкой сознания и противоположным содержимым бессознательного. Поскольку сознание не знает именно об этом содержании и поэтому находится один на один с ситуацией, кажущейся безысходной, то непривычное содержание не может быть интегрировано прямо и осознанно, а пытается выразить себя окольными путями, порождая неожиданные и поначалу необъяснимые мнения, убеждения, иллюзии и видения. Необычайные естественные события, такие, как метеориты, кометы, кровавые дожди, теленок с двумя головами и прочие уродства, толкуются как угроза или рассматриваются в качестве "небесных знамений". Наконец, это могут быть обстоятельства, наблюдаемые многими людьми независимо друг от друга и даже одновременно, не обладающие физической реальностью. Ассоциативные процессы у многих людей обладают своим временным и пространственным параллелизмом, так что, например, различные умы одновременно и независимо друг от друга производят одни и те же новые идеи, как убедительно доказала духовная история. К этому добавляются и случаи, где те же самые коллективные мотивы оказывают одинаковые или по меньшей мере сходные психические воздействия, т.е. одни и те же толкования или визионерские образы возникают как раз у тех людей, которые заранее вроде бы подготовлены к одинаковым видениям или склонны в них верить (А. Мишель отмечает, что, по видимости, НЛО чаще всего наблюдается теми, кто в них верит или кто нейтрален к проблеме). Именно это обстоятельство придает свидетельским показаниям особую достоверность: обычно охотно подчеркивается, что прежде всего не вызывают подозрения тот или другой свидетель, поскольку он никогда не выделялся живой фантазией или легковерием, а, напротив, отличался трезвым суждением и критическим разумом. Как раз в таких случаях бессознательное вынуждено прибегать к крайним мерам, чтобы сделать воспринимаемым свое содержание. Наиболее выразительно это осуществляется с помощью проекции, т.е. путем перенесения на объект, в котором затем проявляется то, что прежде было тайной бессознательного. Процесс проекции можно наблюдать повсюду – в психических болезнях, в маниях преследования и в галлюцинациях у так называемых нормальных людей, видящих соринку в глазах ближнего, но не видящих бревна в собственном, и, наконец, в наибольшей степени в политической пропаганде. Проекции различаются по радиусу действия в зависимости от того, возникают ли они из исключительно интимных сторон личности или из более глубоко скрытых коллективных предпосылок. Вытесненное и бессознательное содержание индивидуальной психики проявляется в ближайшем окружении, в кругу родственников и знакомых. Напротив, коллективное содержание психики, скажем религиозные, мировоззренческие и социально-политические конфликты, избирают соответствующих носителей проекции, таких, как масоны, иезуиты, евреи, капиталисты, большевики, империалисты и т.д. Перед лицом нынешней угрозы миру, когда начинают сознавать, что речь может идти о судьбе человечества в целом, фантазия, создающая проекции, вырывается за пределы земных организаций и властей в небо, т.е. в космическое пространство звезд, где когда-то на планетах обитали властители судеб – боги. Наш земной мир расколот на две половины, и непонятно, откуда могло бы прийти спасение или помощь. Даже люди, которые еще 30 лет назад не думали, что проблема религии может оказаться серьезным делом, касающимся их самих, начали задаваться принципиальными вопросами. При таких обстоятельствах нет ничего удивительного, что ту часть населения, которая себя ни о чем не спрашивает, посещают "видения", т.е. повсеместно распространенные мифы, в которые многие верят всерьез, а другие с насмешкой отбрасывают. Очевидцы, известные всем честностью и не вызывающие подозрений, объявляют о "знамениях на небе", которые они наблюдали "собственными глазами", и о пережитых чудесах, превосходящих человеческое разумение.

Само собой понятно, что перед лицом подобных сообщений звучат бурные требования объяснения. Первоначальные попытки представить НЛО в качестве русских или американских изобретений скоро потерпели неудачу из-за их "невесомого" движения, неизвестного жителям Земли. Поэтому фантазия, уже и без того обыгрывающая космические полеты на Луну, не замешкалась с предположением, что более разумные существа научились преодолевать гравитацию, использовать межзвездные магнитные поля в качестве источников энергии, чтобы с их помощью достичь космических скоростей. Последние атомные взрывы, как предполагается, пробудили внимание этих очень далеко продвинувшихся в науке жителей Марса или Венеры и вызвали озабоченность относительно возможных ядерных реакций и связанного с этим разрушением Земли. Поскольку подобная возможность означала бы катастрофическую угрозу и для соседних планет, то их обитатели, полностью сознавая чудовищную опасность, которую способны вызвать наши неуклюжие ядерные испытания, почувствовали необходимость тщательно наблюдать за развитием событий на Земле. Тот факт, что НЛО не приземлялись на Земле, тем более не обнаружили ни малейшей склонности вступить в какие-либо отношения с людьми, объясняется тем, что эти существа, невзирая на их необычайно высокие познания, все же не уверены, что найдут на Земле благосклонный прием, и поэтому предусмотрительно избегают любого духовного контакта с людьми. Но поскольку поведение этих существ абсолютно неагрессивно, то и Земле они не наносили никакого ущерба и довольствовались бесстрастным осмотром аэродромов и атомных заводов.

Остается непонятным, почему эти высокоорганизованные существа, так горячо заинтересованные в участи Земли, за десять лет, невзирая на свое знание языка, все еще не подготовились к установлению контакта с нами.

Поэтому делают и другие предположения, вроде того, например, что их планета оказалась в трудном положении, быть может, из-за высыхания или потери кислорода или из-за перенаселения и поэтому ищет "pied-a-terre" (опора на земле). Разведывательные патрули подошли к делу с предельной осторожностью и предусмотрительностью, несмотря на то что уже в течение столетий, если не тысячелетий, гастролируют в нашем воздушном пространстве. Со Второй мировой войны они, похоже, стали появляться в массовых количествах, поскольку явно планируется скорая высадка. В последнее время на основе некоторых наблюдений их безобидность оказалась под сомнением. Есть даже рассказы так называемых очевидцев, утверждающих, что они наблюдали приземление НЛО с говорящими, конечно же по-английски, пассажирами. Такие космические гости – частью идеализированные фигуры из ряда абстрактно понимаемых ангелов, заботящихся о нашем благоденствии, частью – карлики с огромными головами, вмещающими избыток интеллекта, частью – лемурообразные, обросшие волосами, наделенные когтями, защищенные панцирем, похожие на насекомое карлики-монстры. Более того, есть "очевидцы" вроде м-ра Адамски, который рассказывает, что он летал в НЛО и за несколько часов облетел вокруг Луны. Он принес нам удивительное известие, что противоположная половина Луны обладает атмосферой, водой, лесами и поселениями, нисколько не смущаясь странными причудами Луны, обратившей к нашей Земле свою самую негостеприимную сторону. Эту физическую нелепость проглатывают даже образованные и здравомыслящие люди вроде Эдгара Сиверса (Sievers E. Flyinp Saucer uber Sudafrika. Pretoria, 1955).

При известной страсти американцев фотографировать, удивительно, как мало "аутентичных" фотографий НЛО в стране, где они, должно быть, часто наблюдались часами и с относительно близкого расстояния. Случайно я знаю одного человека, видевшего вместе с сотнями других людей НЛО. При себе у него был фотоаппарат, но, как ни странно, от волнения он совершенно забыл о съемке, несмотря на то что был день и НЛО видели в течение часа. У меня нет оснований сомневаться в правдивости этого сообщения. Но оно усилило мое впечатление, что НЛО явно не "фотогеничны".

Согласно вышесказанному, наблюдение и толкование НЛО постоянно давали повод к созданию настоящих легенд. Совершенно независимо от тысяч газетных заметок и статей сегодня уже есть ряд книг по этой теме –pro et contra (за и против – лат.), частью – шарлатанство, частью – серьезные исследования. Как показывают самые последние наблюдения, на сам феномен это, видимо, не производит впечатления. Кажется, что пока они продолжаются. Что бы это не было, установлено: он стал живым мифом. Здесь нам предоставляется удобный случай увидеть, как возникает легенда и как в трудную и мрачную эпоху человечества создается сказочное повествование о пробном вторжении или по меньшей мере о приближении внеземных "небесных" сил; в то же время человеческая фантазия принялась очень серьезно обсуждать возможность космических полетов и посещения или даже вторжения с других небесных тел. Со своей стороны мы намерены лететь на Луну или на Марс, а обитатели других планет нашей системы или даже планет других звездных систем – к нам. Наши космические притязания осознаются нами, но аналогичная внеземная тенденция – мифологическая догадка, т.е. проекция. Сенсационность, притягательностть авантюр, технический риск и интеллектуальное любопытство – это, по видимости, хотя и достаточный мотив нашей предвосхищающей фантазии, но, как это чаще всего происходит, подобные источники фантазии, а особенно если они выступают в столь серьезной форме – я вспоминаю об искусственных спутниках земли, – основываются на лежащей под ними и за ними причине, а именно на насущной необходимости и соответствующей потребности. Без труда можно предположить, что именно человечеству стало слишком тесно на земле и оно хотело бы покинуть свою тюрьму, где ему угрожают не только водородная бомба, но – еще серьезнее – и лавинообразный рост численности населения, дающий повод для серьезной озабоченности. Последнее – проблема, о которой неохотно говорят или только с оптимистическим указанием на необозримые возможности интенсивного производства продуктов, как будто бы это больше чем простая отсрочка окончательного решения! В предвидении такого роста индийское правительство ассигновало 500 тыс. фунтов на ограничение рождаемости, а Россия использует систему трудовых лагерей для стерилизации и сокращения избыточной рождаемости. И хотя высокоцивилизованные страны Запада в состоянии помочь себе иначе, но прямая опасность исходит не от них, а главным образом от слаборазвитого азиатского и африканского населения. Здесь не место подробнее рассматривать вопрос, насколько две мировые войны – итог этой угнетающей проблемы ограничения населения a tout prix (любым способом – фр.). Природа пользуется разнообразными путями для избавления от своих чрезмерно расплодившихся созданий. Фактически жизненное пространство человечества в возрастающей степени сужается, а для ряда народов оптимум уже давно пройден. Опасность катастрофы растет пропорционально концентрации растущего населения. Теснота порождает страх, спасение от которого ищут во внеземной области, поскольку его не предоставляет Земля.

Поэтому появляются "небесные знамения", сверхсущества в виде космических летательных аппаратов, вымышленных нашим технизированным разумом. Из страха, причины которого во всем объеме не понятны и поэтому не осознаны, возникают объясняющие проекции, отыскивающие причины страха во всевозможных и, вероятно, вторичных трудностях. В наше время некоторые из них настолько общеизвестны, что кажется почти излишним вести поиск глубже (Ср. с этим разъясняющие высказывания: Eugen Bohler "Ethik und Wirtschaft". Zurich, Industrielle Organisation, 1957). Но если хотят понять какой-то массовый слух, то, во всяком случае, не следует ограничиваться слишком рациональными и с ходу понятными мотивами. Пожалуй, его причина затрагивает корни нашего существования, если мотивы должны объяснять столь необычный феномен, как НЛО. Правда, в виде редкого исключения они наблюдались уже в предшествующие столетия, но тогда они вызывали только обычные местные толки. Всеобщий массовый слух закрепила за собой наша просвещенная, рационалистическая современность. Грандиозные и широко распространенные фантазии о конце света в конце первого христианского тысячелетия, обоснованные чисто метафизически, не нуждались ни в каких НЛО, чтобы казаться рационально обоснованными. Вмешательство неба соответствовало тогдашнему мировоззрению. Однако наше общественное мнение едва ли склонно принимать гипотезу метафизического акта, в противном случае наверняка многие пасторы уже читали бы проповеди о предостерегающих небесных знамениях. Наше мировоззрение не допускает ничего подобного. Напротив, мы, видимо, склонны думать о возможности психических нарушений, в частности, потому, что со времени последней мировой войны наше психическое состояние стало в некоторой степени сомнительным. И это внушает растущую неуверенность. При оценке и объяснении путей развития, которое выпало Европе в последнее десятилетие, даже наша историография уже не обходится обычными средствами, а вынуждена признать, что психологические и психопатологические факторы начали подозрительно расширять ее горизонт. Логически возникающий из этого и повсеместно возрастающий интерес мыслящей публики к психологии уже пробудил негодование академий и соответствующих специалистов. Несмотря на исходящее из этих кругов ощутимое сопротивление, ответственная психология не может позволить себе пасть духом при критическом исследовании подобных массовых явлений, потому что ввиду мнимой невероятности ее выводов напрашивается предположение о психическом нарушении common sense (здравого смысла –англ.).

В соответствии с нашей программой обратимся поэтому к вопросу о психической природе феномена. С этой целью мы хотим еще раз уточнить центральное свидетельство слуха: в нашем воздушном пространстве и днем и ночью наблюдаются объекты, не сопоставимые ни с какими известными метеоритными явлениями. Это не метеоры, не подмена звезд, не отражения температурных инверсий, не скопление облаков, не птичьи стаи, не воздушные шары, не шаровые молнии и – last not least – (последнее, но не менее важное – англ.) не алкогольный или горячечный бред, не ложь очевидцев. Как правило, наблюдается тело, кажущееся раскаленным или излучающим огонь, разного цвета, круглой, шайбообразной, шарообразной, реже сигарообразной или цилиндрической формы различной величины (Редко упоминаемая форма сигары имеет, видимо, прообразом дирижабль. Напрашивающееся сравнение с фаллосом, т.е. перевод на сексуальный язык, близко народному говору: так, например, берлинское обозначение как "Святой дух" и прямое название воздушного шара у военных.) Сообщают, что иногда эти тела невидимы для человеческого глаза, однако вместо этого оставляют "blip" (всплеск – англ.) (пятно) на экране радара. В первую очередь круглые тела – это формы, которые порождает бессознательное во снах, видениях и т.п. В таком случае их можно считать символами, наглядно изображающими идеи, которые не были осознаны, а существовали лишь потенциально, т.е. в непредметной форме в бессознательном, и которые достигают наглядности лишь в результате осознания. Однако осознанная форма только приблизительно выражает сам по себе бессознательный смысл. На практике последний может быть выявлен "полностью" лишь с помощью дополнительного толкования. Неизбежно оказывающиеся при этом источники ошибок могут быть устранены только с помощью принципа "eventus docet", т.е. благодаря тому, что посредством сравнения целого ряда сновидений разных индивидов возникает полностью читаемый текст. Внешние формы слуха также подчиняются принципам толкования сновидений. Если последние применить к наблюдаемому круглому предмету – безразлично к шайбе или шару, то немедленно возникает аналогия с хорошо известным знатокам глубинной психологии символом целостности – мандалой (6). Последняя отнюдь не представляет собой новейшее изобретение, а существует в аналогичном смысле постоянно, так сказать, повсеместно и во все времена и без внешней передачи снова и снова возникает у современных людей, то ли в качестве ограничивающего охраняющего или апотропического, то ли как доисторическое, так называемое, "солнечное колесо" (7), то ли как волшебный круг или как алхимический микрокосмос или как современный символ, объемлющий и упорядочивающий душевную целостность. Я уже показал в другом месте, что в течение последних столетий мандала постепенно и все быстрее превращается в явный символ психологической целостности, как это показывает история алхимии. Каким образом мандала проявляется у современного человека, я хотел бы показать на сновидении шестилетней девочки.

Сновидица стоит у входа в огромное, незнакомое здание. Там ее ожидает фея и ведет во внутрь, в длинную крытую галерею, в некоторую разновидность центрального помещения, к которому со всех сторон сходится много таких же галерей. Фея вступает в центр и там превращается в высокое пламя. Три змеи, извиваясь, выползают из пламени.

Это классическое, архетипическое сновидение ребенка, часто наблюдаемое не только во сне, но иногда – без всякого внешнего наущения – и в рисунке, и, разумеется, с очевидной целью: защититься от неприятных и смущающих воздействий нарушенной семейной обстановки и сохранить внутреннее равновесие.

В той мере, в какой мандала очерчивает, огораживает, защищает извне и стремится соединить внутренние противоположности, она является явным символом индивидуации в таком качестве известна еще средневековой алхимии. Душе приписывалась форма шара, по аналогии с платоновской мировой душой, и даже в современных сновидениях встречается тот же символ. Значительный возраст последнего ведет нас в небесные просторы к "наднебесным местам" (8) Платона, где размещаются "идеи" всех вещей. Поэтому наивное толкование НЛО как "души" вроде бы не вызывает возражений. Конечно, оно выражает не наше современное представление о душе, а скорее непроизвольное, архетипическое или мифологическое представление о вместилище бессознательного, "rotundum", "ротонде" (9), представляющей целостность индивида. Этот спонтанный образ я описал и определил как символическое представление Самости (10), т.е. целостности, состоящей из сознательного и бессознательного (Jung C.G. "Uber Mandalasymbolik". – в кн.: "Gestaltungen des Unbewubiten". Zurich, 1950, а также глава "Das Selbst". Aion. Zurich, 1951).

В этом я отнюдь не одинок, поскольку уже средневековая герметическая (11) философия пришла к абсолютно такому же выводу. Архетипический характер этой идеи подтверждается многочисленными наблюдениями ее спонтанного появления у современных индивидов, которые, без сомнения, далеки от такой традиции и поэтому так же мало знают, что они делают, как и их окружение. Более того, даже людям, которые, вероятно, это знают, не приходит в голову мысль, что их детям могло сниться нечто сходное с герметической философией. В этом отношении господствует всеобщее глубочайшее неведение, которое явно непригодно в качестве локомотива мифологической традиции.

Поскольку круглые светящиеся тела, появляющиеся на небе, рассматриваются как видения, нельзя обойти их толкование в качестве архетипических образов, т.е. в таком случае они являются непроизвольными, основывающимися на инстинктах, автоматическими проекциями, которые, как и другие психические проявления или симптомы, нельзя считать бессмысленными и совершенно случайными. Тот, кто располагает необходимыми историческими и психологическими сведениями, знает, что круглый символ, Rotundum (круг на алхимическом языке), в нашей культуре играл важную роль везде и во все времена наряду с уже упоминавшимся символом души, например в качестве символа Бога. Старое выражение гласит: Deus est circulus, cuius centrum est ubique, cuius circumferentia vero nusquem (Бог – это круг, центр которого повсюду, а окружность – нигде). "Бог" и его omniscientia, omnipotentia und omnipraesentia, (единое, вселенная) – это символ целостности par exellence (по преимуществу – лат.), круглое, полное и совершенное. В традиции подобные Богоявления самыми разными способами связаны с пламенем и светом. Поэтому во времена античности НЛО могли легко толковать как "богов". Согласно опыту, именно эти выразительные проявления целостности, простая округлость которых и изображает такой архетип, играют главную роль в совмещении кажущихся несоединимыми противоположностей и поэтому в виде компенсаций лучше всего соответствуют разорванности нашего времени. К тому же этот архетип играет особо важную роль среди других архетипов, поскольку прежде всего он приводит в порядок хаотические состояния и обеспечивает личности наивозможное единство и целостность. Он создает образ великой, богоподобной личности, первочеловека или Антропоса (12), chen-yen – истинного или совершенного человека (13), Илии (14), принесшего огонь с неба и поднявшегося туда на огненной колеснице, предтечи Мессии, догматически обработанной фигуры Христа и last not least исламского Хадира (15), зеленого, опять-таки являющегося параллелью Илие и подобно ему странствующего по земле в качестве человеческой персонификации Аллаха. (Характерно, что Илия предстает и как орел, принесший неправду сверху на землю).

Сегодняшней ситуации в мире более чем когда-либо свойственно пробуждение надежды на разрешающее все проблемы сверхъестественное событие. Если такая надежда проявляется не слишком отчетливо, то это происходит, вероятно, исключительно из-за того, что уже никто не связан с мировоззрением предыдущих столетий в такой степени, чтобы считать вмешательство неба само собой разумеющимся. Мы на самом деле уже очень значительно переросли средневековую метафизическую надежность мира, но все же недостаточно, чтобы наши давние психологические подосновы избавились от всех метафизических надежд. (Обычное и неоправданное недоразумения со стороны людей, получивших естественнонаучное образование, что психические подосновы я понимаю метафизически, тогда как теологи, наоборот, упрекают меня, что я "психологизирую" метафизику. И те и другие сходятся в одном: я – эмпирик, остающийся внутри установленных им теоретико-познавательных границ). В сознании преобладает рационалистическая просвещенность, гнушающаяся любыми "оккультными" устремлениями.

Вероятно, дает о себе знать отчаянное усилие воссоздать христианскую веру, не доходя, однако, вновь до того ограниченного образа мира, который – как в прежние времена – оставлял необходимое место для метафизического вмешательства либо вновь содействовал оживлению истинно христианской веры в загробную жизнь или ожидания скорого конца мира, несущего окончательную гибель прискорбной ошибке творения. Вера в посюстороннюю жизнь и в мощь человека стада, несмотря на противоположные заверения, практической и пока неопровержимой истиной.

Такая позиция подавляющего большинства – благоприятная основа для проекции, т.е. для проявления бессознательных подоснов, которые прорываются, невзирая на рационалистическую критику, в форме символического слуха, поддерживаемого соответствующими видениями, и при этом овладевают архетипом, который всегда выражал нечто упорядочивающее, освобождающее, исцеляющее, делающее цельным. Пожалуй, для нашего времени характерно, что архетипы в противоположность своим былым формам принимают, чтобы обойти предосудительность мифологических персонификаций, вещественные и, более того, технизированные формы. С тем, что предстоит в виде технического устройства, современный человек соглашается без труда. Непопулярная идея метафизического вмешательства становится благодаря возможности космических полетов значительно более приемлемой. Конечно, плохо усваивается кажущаяся невесомость НЛО, но в самое последнее время наша физика сделала очень много открытий, граничащих с чудом; почему бы более развитым обитателям звезд уже не найти средство преодолеть силу тяжести или не достичь еще большего? Ядерная физика расшатала рассудок дилетантов, что еще больше повысило авторитет физиков и тем самым позволило воображать вещи, которые совсем недавно были бы объявлены безумными. Поэтому НЛО можно легко понять и представить себе в виде очередного физического чуда. Впрочем, с некоторым "misgivings" (недоверием – англ.) я вспоминаю о времени, когда был убежден, что ничто тяжелее воздуха не способно летать, чтобы затем с неудовольствием убедиться в противном. Однако мнимая физическая природа НЛО, с одной стороны, предлагает даже лучшим головам подобную загадку; а с другой – по этой причине образуется такая выразительная легенда, что чувствуешь необходимость оценить ее, так сказать, на 99% как продукт психики и отвергнуть обычное психологическое толкование. Если внешним поводом для мифа должны быть неизвестные физические явления, то это не отменяет последнего, ибо многие мифы имеют метеоритные и другие естественные сопутствующие причины, которые полностью не объясняют миф. Дело в том, что в основном последний– продукт бессознательного архетипа, а поэтому символ, требующий психологического толкования. Ведь для первобытного человека какой-нибудь предмет, например выброшенная консервная банка, неожиданно обретает значение фетиша, и такой результат связан не столько с консервной банкой, сколько является продуктом психики.

НЛО В СНОВИДЕНИИ

То, что НЛО можно не только наблюдать, а и видеть во сне, это понятно, но особенно интересно для психологов, поскольку индивидуальные сновидения предоставляют сведения об образах бессознательного. Как известно, чтобы достичь более или менее точной картины отражаемого психикой объекта отнюдь не достаточно исключительно рациональных операций. Кроме того, сюда включаются три аспекта: эмоция (оценка), ощущение (fonction du reel, факт) и интуиция (восприятие перспектив), а также реакция бессознательного, т.е. картина бессознательного ассоциативного контекста. Именно эта совокупность и делает возможным более или менее полное представление о высвобожденном с помощью объекта психическом содержании. Исключительно рассудочное понимание данного объекта неудовлетворительно наполовину или даже на три четверти.

Для иллюстрации хотел бы упомянуть о двух сновидениях, принадлежащих одной образованной даме. Она никогда не видела НЛО, однако интересовалась этим явлением, так и не сумев сформировать определенного мнения о нем. Неизвестна ей и литература об НЛО. С моими идеями по данному вопросу она незнакома. Сновидица рассказывает:

Сновидение 1

Я еду с группой людей в грузовике вниз по Champs Elyssees (Елисейским полям – фр.). Звучит сигнал воздушной тревоги. Грузовик останавливается, и тут все пассажиры выпрыгивают из него и исчезают в ближайших домах, закрыв за собой двери. Я выбираюсь из грузовика последней и также пытаюсь попасть в дом, но все двери прочно закрыты на полированные латунные запоры, да и Елисейские поля пусты. Я прижимаюсь к стене дома и смотрю на небо: вместо ожидаемых бомбардировщиков вижу разновидность летающей тарелки, т.е. каплеобразный металлический шар. Очень медленно он летит по небу с севера на восток, и у меня возникает впечатление, что за мной оттуда наблюдают. В тишине я слышу стук высоких каблуков женщины, в одиночестве идущей вниз по безлюдному тротуару Елисейских полей. Обстановка очень страшная.

Сновидение 2. (Примерно месяц спустя)

Я иду ночью по улицам города. На небе появляются "engins" (машины – англ.) и все люди разбегаются. "Машины" выглядят как большие стальные сигары. Я не убегаю. Одна из машин обнаруживает меня и по наклонной траектории направляется прямо ко мне. Я думаю: профессор Юнг считает, что не нужно убегать, и тогда останавливаюсь и ожидаю "машину". Вблизи ее передняя часть выглядит как округлый глаз, наполовину голубой, наполовину белый.

Больничная палата: два моих шефа входят в комнату и очень озабоченно справляются у моей встретившей их сестры, как идут мои дела. Сестра отвечает, что все мое лицо обожжено прямым взглядом, и лишь тут я замечаю, что речь идет обо мне, а моя голова забинтована, хотя я и не могу этого видеть.

Комментарий к сновидению 1

Картины сновидения изображают начало массовой паники, похожей на панику при воздушной тревоге. Появляется НЛО каплеобразной формы. Жидкое тело, когда онр готово упасть, принимает форму капли, из чего явствует, что НЛО в качестве падающей с неба жидкости понимается по аналогии с дождем. Эта неожиданная каплеобразная форма НЛО и аналогия с жидкостью упоминаются в литературе. (Сообщение о ставшем классическим случае капитана Мантелла говорит о сходстве НЛО с "Teap drop", каплями слез, и о том, что НЛО ведет себя как жидкость. – Harold T. Wilkins "Flying Saucers on the Moon". L., 1954. P. 90). Вероятно, она призвана объяснять столь часто описываемую изменчивость формы. Эта "небесная" жидкость должна обладать таинственным качеством и, видимо, сходна с алхимическим понятием aqua permanens "вечная вода", называемой в алхимии XVI века также "небом" и представляющей собой quinta essentia. Эта вода – deus ex machina (бог из машины – лат.). алхимии, чудесное средство растворения, при этом "solutio" в равной мере употребимо и для химического растворения, и для "растворения" какой-то проблемы. Более того, это великий волшебник Меркурий (16), разделитель и соединитель ("solve et coagula"), эффективное психическое и душевное целительное средство, одновременно способное означать и нечто угрожающее, опасное и в виде aqua coelestis (небесной воды) падающее с неба.

Как алхимики говорят о "камне, который не есть камень" так и их "философская" вода – не вода, а ртуть и даже не обычная металлическая ртуть, а "дух" (pneuma, spititus). Она представляет собой вещество посвященных, превращающее при алхимических операциях неблагородные минералы в духовную, часто персонифицированную форму (filius hermaphroditus s. Macrocosmi). "Вода философов" – это классическое вещество, которое преобразует химические элементы и внутри которого происходят изменения, и в то же время освобождающий дух их религиозной надежды. Эти представления появились еще в античной литературе, были развиты в Средние века и проникли даже в народные сказки. Один очень старый текст (предположительно первого тысячелетия от Р. X.), говорит, что в камне, найденном в Ниле, был скрыт дух. "Следует достать и извлечь дух (pneuma). Это бывшая ртуть (вытяжка ртути)". В период около 1700 г. мы располагаем многочисленными свидетельствами влияния этого анимистического архетипа. С одной стороны, Меркурий – это металл, с другой – жидкость, которая, помимо всего прочего, легко испарялась, т.е. превращалась в vapor (пар) или в spitirus (дух) и действовала как "духовный Меркурий" и разновидность Панацеи (17), спасителя и "servator mundi" (хранителя мира). Меркурий – это "спаситель", "сеющий мир между врагами" и в качестве cibus immortales (пищи, дарующей бессмертие) освобождающий творение от болезни и порчи, подобно Христу, делающему то же для людей. Подобно тому как на языке отцов церкви Христос – "клокочущий источник", так и алхимики употребляют название Mercurius aqua permanens, ros Gideonis (роса Гедеона) (18), vinum ardens (глинтвейн), mare nostrum (наше море), sanguis (кровь) и т.д.

Из многих сообщений, особенно начального периода, следует, что НЛО способны неожиданно появляться и так же неожиданно исчезать. Они могут пеленговаться радаром, но оставаться невидимыми для глаза и, наоборот, могут быть видимыми, но не фиксироваться радаром! Утверждают, что НЛО могли произвольно становиться видимыми или невидимыми, а поэтому должны, очевидно, состоять из вещества то видимого, то невидимого.

Ближайшая аналогия этому испаряющаяся жидкость, которая конденсируется из состояния невидимости в форму капли. При чтении старых текстов можно ощутить дрожь, которую вызывало чудо исчезновения и возвращения у алхимика при виде испарения воды или ртути: это преображение ставшей водой "души" Гераклита (19) в невидимый воздух под магическим жезлом Гермеса и обратное ее нисхождение в наглядность творения. Зосима из Панополя (20) оставил нам ценный документ, описывающий это преобразование. Видимо, фантазия, пробуждающаяся при восприятии кипящего горшка, – одно из старейших наблюдений человека, – ответственна за исчезновение и возвращение НЛО.

Неожиданная форма капли в приведенном сновидении дает повод для сравнения с центральным представлением алхимии, знакомым нам не только по Европе, но и по Индии {ртутная система), и по Китаю (здесь уже во втором столетии от Р.Х.). Необычности НЛО соответствует и необычность его психологического контекста, который должен приниматься во внимание, если вообще рискуют толковать подобные явления. Из-за принципиального своеобразия феномена НЛО нельзя надеяться, чтобы он был по плечу известным нам рацоналистическим способам объяснения. Даже "психоаналитическое" понимание не способно ни на что большее, как посредством гипотетической "сексуальной теории" перевести представление об НЛО на язык сексуальной фантазии; с грехом пополам прийти, например, к заключению, что вытесненное представление о матке спустилось с неба. Это неплохо подошло бы к старому медицинскому пониманию истерии (Hysteros-Unterus – матка. – лат.) как "странствования матки", в частности потому что речь идет о женщине, видевшей страшный сон. (Как же тогда обстоит дело с пилотами мужского пола – подлинными зачинателями слуха?). Пожалуй, "сексуальный язык" едва ли более содержателен, чем какие-либо иные символические средства выражения. Собственно говоря, эта разновидность объяснения, по существу, столь же мифологична и одновременно рационалистична, как и технизированные вымыслы о сути и целях НЛО.

Сновидица знала о психологии достаточно, чтобы во сне сознавать необходимость не поддаваться страху и не бежать от НЛО, хотя и сделала бы это охотнее всего. Но бессознательное даже во сне создает ситуацию, в которой ей закрыт такой выход. В результате ей представился случай рассмотреть феномен с близкого расстояния. Он оказался безопасным. Более того, беззаботная поступь женщины указывает на кого-то, кто вообще не замечает или не боится его.

Комментарий к сновидению 2

Изложение начинается с факта, что на улице темно и ночь, время, когда полагается спать и видеть сны. Как и в предыдущем сне, царит паника. Появляется множество НЛО. Итак, памятуя о первом комментарии, подчеркнутая единичность "самости" вроде бы раскрывается как вышестоящая, так сказать, божественная форма внутри множества. На мифологическом уровне это соответствовало бы множеству богов, богоподобных людей, демонов или духов. Хотя на языке герметической философии таинственная материя или quinta essentia имеет "mille nominа" (тысячу имен), но, по существу, состоит из одного и единого (т.е. ex principio – бога), который становится множеством только в результате расщепления ("multipliсatio"). В этом отношении алхимия вполне чувствует себя как opus divinum (божественный опыт – лат.), как "anima in compedibus" (душа в оковах), т.е. демиург, заключенный в свое творение и желающий освободиться из заключения в сотворенной материи, чтобы вернуться в первоначальное состояние единства. С психологической точки зрения множественность символа единства означает расщепление на многие самостоятельные единства, т.е. на множество "самсстей". Тем самым один "метафизический" принцип – монотеистическое представление разлагается на множество "dii inferiores" (второстепенных богов). С точки зрения христианской догмы такую операцию не трудно интерпретировать как величающую ересь и такое понимание не противоречило бы однозначному высказыванию Христа: "Вы как боги" –и столь же ясной идее сына божьего, по крайней мере обе предполагают потенциальное родство человека с богом. С позиции психологии множество НЛО соответствовало бы проекции множественности индивидов, при этом выбор символа (круглое тело) показывает, что проецируется не множество персон, а скорее их идеальная психическая целостность, т.е. не только эмпирический человек, как он узнает себя из опыта, а вся его душа, осознанное содержание которой должно дополняться еще и содержанием бессознательного. О последнем мы знаем благодаря отысканию единого, это способствует выработке определенного, далеко идущего представления. Впрочем, на самом деле мы еще очень далеки от того, чтобы представить достаточно обоснованную гипотетическую картину целого. Только упомяну об одной из огромных трудностей психологии бессознательного: существуют парапсихопогические опыты, которые в наше время уже нельзя положить под сукно, а необходимо принимать во внимание при характеристике психических процессов. Нельзя рассматривать бессознательное так, как если бы оно кардинально зависело от сознания, поскольку обладает качествами, над которыми не властно сознание.

Скорее его нужно понимать как автономную величину, взаимодействующую с сознанием. Множество НЛО соответствует проекции множества образов психической целостности, появляющихся на небе потому, что, с одной стороны, они представляют собой заряженные энергией архетипы, а с другой – не признаются людьми в качестве факторов психики. Последнее обстоятельство проистекает из того, что нынешнее индивидуальное сознание не располагает категориями, с помощью которых оно могло бы постичь психическую целостность. Напротив, сегодняшнее сознание находится в противоречии с архаическим, так сказать, состоянием, где нет места подобным сознательным восприятиям, а посему соответствующие содержания не могут признаваться частями психики. Кроме того, сознание все еще воспитывается так, что понимает такие идеи не как присущие психике формы, а скорее вынуждено верить в их существование вне психики, т.е. в метафизическом пространстве или по меньшей мере в виде исторических фактов. Если архетип благодаря условиям соответствующего времени получает дополнительный энергетический заряд, то по указанным причинам он не может прямо интегрироваться в сознание. Напротив, он вынужден проявлять себя косвенно, в форме спонтанной проекции. В таком случае проецируемый образ кажется мнимо психическим фактором, независимым от индивидуальной психики и ее состояния. Круглая целостность мандалы становится космическим судном, управляемым разумными существами. Наиболее распространенной линзообразной форме НЛО благоприятствует то обстоятельство, что, как показывают исторические свидетельства, уже издавна психической целостности свойственно родство с космосом в той мере, в какой признается "небесное" происхождение индивидуальной души и она рассматривается как частица мировой души, а соответственно понимается как микрокосмос, т.е. копия макрокосмоса. Наглядный пример этого – учение Лейбница о монадах. Макрокосмос – это окружающий нас звездный мир, который наивному разуму кажется шарообразным, и благодаря этому он, так сказать, наделяет и душу традиционной формой шара. Однако астрономическое небо в действительности заполнено главным образом звездными агломерациями, галактиками, форма которых совпадает с формами НЛО. Ярко выраженная линзообразная форма последних могла бы, видимо, считаться уступкой результатам новейшего астрономического исследования, ибо я не знаю никаких более древних традиций, сообщающих о линзообразной форме души. Пожалуй, здесь перед нами пример модификации древней традиции в результате прироста нового знания, иначе говоря, воздействие первоначальных образных представлений с помощью последних достижений сознания, подобно тому как в настоящее время звери и чудовища часто заменяются в сновидениях автомобилями и самолетами.

Впрочем, следует подчеркнуть, сохраняется возможность естественного или "абсолютного" знания, представляющего собой совпадение бессознательной психики с объективным положением дел. Эту проблему выдвигают факты парапсихологии. Об "абсолютном знании" речь идет не только в области телепатии и врожденных знаний, но и в области биологии, например, в продемонстрированной Портманом настроенности вируса водобоязни на анатомию собаки и человека, в кажущемся знании осы о локализации двигательных ганглий гусеницы, которой будет кормиться потомство осы, в производстве света у рыб и насекомых с почти 99-процентным коэффициентом полезного действия, в чувстве местности у почтовых голубей, в предчувствии землетрясений курами и кошками и в удивительной кооперации при отношениях симбиоза. Как известно, процесс жизни можно объяснить исходя не только из причинности, но и из ("разумного") выбора. Таким образом, форма НЛО аналогична элементам пространственной структуры, галактикам, независимо от того, представляется ли это человеческому разуму смешным или нет.

В нашем сновидении обычная линзообразная форма заменена более редкой формой сигары, восходящей, видимо, к форме первых управляемых воздушных кораблей. Подобно тому как в сновидении I, психоаналитическое толкование каплеобразной формы может сослаться на "символ" женщины, матку, здесь напрашивается аналогия сексуального плана с формой фаллоса. Общим у архаических подоснов психики с примитивным является то, что предчувствие или что-то не вполне понятное они переводят в аналогичные инстинктивные, т.е. привычные, формы представления, так что Фрейд с некоторыми основаниями вправе установить, что все круглые или полые формы имели женское, а все продолговатые – мужское значение, как, например, ключ с полым и ключ с толстым концом или лежащий нижней стороной, вогнутый и лежащий верхней стороной выпуклый кирпич ("монахиня" и "монах"). В этих случаях пробуждается, так сказать, интерес, связанный, естественно, с сексуальностью, и привлекает остроумная наглядность подобных аналогий. Но повод к таким переводам дает не только половое влечение, но и голод, т.е. потребность в пище, и жажда. Даже боги не только заключают половые союзы, они также едят и пьют. Такой перевод должна допускать сексуальная привлекательность: например, девушку с удовольствием "съедят". Язык полон метафор, выражающих одну сферу влечений с помощью другой, хотя отсюда и не следует делать вывод, что изначальным и существенным является "любовь", или голод, или стремление к власти и т.п. Скорее изначальное состоит в том, что любая ситуация пробуждает относящийся к ней инстинкт, который далее доминирует в качестве насущной потребности и определяет как выбор символа (фаллос – это не знак, указывающий на пенис, а из-за своей многозначности – символ), так и толкование последнего.

В нашем сновидении налицо правдоподобная фаллическая аналогия, в соответствии с которой смысл этого в высшей степени архаического символа придает видениям НЛО характер "порождающего" и "оплодотворяющего", в более широком смысле "проникающего". (Соответственно, например, обращению к Дионису как к Энколпиосу; Колпос: полость, морской залив. Энколпинос: находящийся в полости). "Вторжение" или "принятие" бога воспринималось и аллегорически изображалось с помощью сексуального акта. Но ошибочно ради пустой метафоры переиначивать подлинное религиозное переживание в фантазию, порожденную "вытесненной" сексуальностью. Ведь "проникающее" изображается и с помощью меча, копья и стрелы.

Сновидица не поддается чувству опасности, даже когда видит, что летательный аппарат направлен на нее. При этой прямой конфронтации обнаруживается первичный, шарообразный или линзообразный облик НЛО, т.е. форма круглого глаза. Данный образ соответствует традиционному оку божьему, которое, будучи panskopos (всевидящим), испытует сердца людей, т.е. обнаруживает их истинное содержание и безжалостно срывает покровы с души в целом. Это отражает проникновение в действительную целостность собственного существа.

Глаз наполовину голубой, наполовину белый. Это соответствует краскам неба, его чистой голубизне и белизне облаков, лишающих небо его прозрачности. Целостность души, т.е. Самость, представляет собой сочетание противоположностей. Самость также не существует без Тени. У нее всегда два аспекта, более светлый и более темный, подобно дохристианскому представлению о боге в Ветхом завете, который гораздо лучше соответствует опыту религиозного переживания, чем Summun Bonum (Высшее благо – лат.) христианского происхождения, опирающегося на шаткую почву силлогизма (а именно privatio boni) – Откровение Иоанна Богослова, XIV, 7. Даже очень христианский Якоб Бёме не сумел отказаться от такого представления и ярко выразил его в своих "Сорока вопросах о душе".

Каплеобразная форма НЛО, указывающая на жидкую субстанцию, разновидность "воды", уступает в данном случае местс круглой структуре, которая не только смотрит, но и, согласно старому толкованию, излучает смотрение (Свет) и даже обжигающий пылающий жар. Кто не помнит о непереносимом сиянии, исходящем от лика Моисея, после того как он видел бога? О "вечном огне, возле которого никто не может пребывать"? И о высказывании Иисуса: "Близкий мне, близок огню"? (21)

В настоящее время опыт такого рода привлекает не теолога, а врача, в конкретном случае психиатра в качестве подходящего специалиста. Мне неоднократно приходилось консультировать людей, напуганных сновидениями и видениями. Такие случаи они считали симптомами болезни, предвещающими, быть может, даже душевную болезнь, но в действительности бывшими скорее "somnia a Deo missa" (сновидением, ниспосланным богом), т.е. подлинным и глубоко религиозным переживанием, случайно столкнувшимся с неподготовленным, невежественным и даже предубежденным сознанием. Более того, в настоящее время в этом отношении нет никакого выбора: все необычное может быть только болезненным, ибо последней истиной считается абстрактная середина, а не реальность. Чувство собственного достоинства вытесняется в пользу ограниченного интеллекта и предубежденного разума. Поэтому неудивительно, что наша пациентка после своего приключения с НЛО очнулась в госпитале с обожженным лицом. Именно такую историю и следовало ожидать сегодня.

Второе сновидение отличается от первого тем, что оно четко описывает отсутствующее в последнем внутреннее отношение субъекта к НЛО. НЛО заметило сновидицу и не только направило на нее испытующее око, взгляд которого она понимает и на который отвечает, но и озарило ее магическим жаром, представляющим собой синоним внутренного аффективного напряжения. Огонь – это символический эквивалент самого сильного аффекта, возникающего в данном случае абсолютно неожиданно. Несмотря на свой (оправданный) страх, сновидица устояла перед феноменом, как если бы он, в сущности, был безвредным, а теперь вынуждена убедиться, что он способен излучать опасный жар – утверждение, неоднократно встречающееся нам в литературе об НЛО. Это впечатление опять-таки представляет собой проекцию собственной, в таком качестве не сознаваемой эмоции, т.е. увеличившегося до аффекта чувства собственного достоинства, оставшегося, впрочем, неопознанным. В результате, согласно сновидению, изменилось даже лицо (ожог). Это напоминает об изменении не только облика Моисея, но и брата Клауса после его ужасного видения бога. Тем самым намекают на "неизгладимое" переживание, чьи следы видимы и другим, т.е. оно вызывает доказательные изменения во всем облике личности.

Правда, в психологическом отношении такое событие, пока оно не интегрировано сознанием, означает только потенциальное изменение. Поэтому брат Клаус почувствовал побуждение к длительным штудиям и медитациям, прежде чем ему удалось признать в ужаснувшем его зрелище видение Святой Троицы и в соответствии с духом эпохи превратить переживгние в интегрированное содержание сознания, возложившее на него интеллектуальные и эстетические обязательства. Такая работа еще предстоит нашей сновидице и, быть может, всем тем, кто наблюдает НЛО, видит их во сне или распространяет слухи о них.

Символ божества совпадает с символом Самости, т.е. с тем, что, с одной стороны, означает опыт психической цельности, с другой – выражает идею божества. Тем самым утверждается не метафизическая индентичность двух сущностей, а лишь эмпирическая идентичность картин, возникших в человеческой психике, что явно следует и из нашего сновидения. Метафизическая предпосылка такой однородности ускользает, как и все трансцендентальное, от человеческого познания.

Мотив изолированного глаза божьего, который в нашем сновидении преподносится бессознательным как толкование феномена НЛО, подразумевался уже в древнеегипетской мифологии в виде глаза Гора, т.е. глаза сына, исцеляющего полуослепленного Сетом (22) отца Осириса. Обособленность ока божьего предстает перед нами и в христианской иконологии.

Продукты (коллективного) бессознательного, т.е. картины, обнаруживающие бесспорный мифологический характер, необходимо включить в контекст истории символов, ибо они образуют язык врожденной психики и его структуру, а в отличие от психических склонностей ни в коем случае не является индивидуальным приобре

тением. Несмотря на свою первоклассную способность сознавать и обучаться, человеческая психика, подобно психике животных, является природным феноменом и основывается на врожденных инстинктах, более или менее определенные формы которых складываются a priori (до опыта – лат.) и тем самым составляют специфическую наследственность вида. Своеволие, умысел, как и все индивидуальные различия, – позднейшие приобретения, обязанные своим существованием неприкрытой инстинктивности эмансипированного сознания. Там, где речь все же идет об архетипических формах, индивидуалистические способы объяснения заходят в тупик. Напротив, историко-символическое сравнение не только плодотворно по научным критериям, но допускает более глубокое понимание и с точки зрения практики. Историко-символическая "амплифицирующая" (23) разработка дает результат, который прежде всего выглядит как обратный перевод на примитивный язык. Таким он оказался бы и в действительности, будь овладение бессознательным чисто рациональным, а не целостным делом, т.е. не обладай архетип наряду со своим проявлением в виде формы одновременно и нуминозным качеством, т.е. практически действующим чувством собственного достоинства, последнее может быть бессознательным, поскольку допускает намеренное вытеснение. Однако вытеснение имеет ведущие к неврозу последствия, поскольку, невзирая на имеющийся аффект, просто прокладывает себе, как известно, выход в каком-то другом, неподходящем месте.

Как наглядно демонстрирует наше сновидение, феномены НЛО затрагивают бессознательные подосновы, которые исторически всегда выражались в нуминозных (24) представлениях. Именно они обеспечивают толкование загадочного события, подчеркивают важность его наличия: важное потому, что речь идет не просто о второстепенных воспоминаниях или установлениях сравнительной психологии, а скорее об актуальных аффективных процессах.

Как никогда ранее, по техническим причинам воздушное пространство и небесные сферы привлекают необычное внимание. Особенно это относится к летчику, поле зрения которого заполнено, с одной стороны, сложной навигационной аппаратурой, с другой – безбрежной пустотой космического пространства. Его сознание одностронне сконцентрировано на тщательном наблюдении требуемых деталей, но бессознательное заставляет заполнять необозримую пустоту пространства. Однако его дисциплинированность, как и его так называемый common sense (здравый смысл – англ.), не позволяют ляют ему наблюдать все то, что могло возникать изнутри и восприниматься для компенсации пустоты и одиночества околоземного полета. Подобная ситуация представляет идеальные условия для спонтанных проявлений психики. Это знает каждый, кто испытал продолжительное одиночество, безмолвие и пустоту океана, гор, пустыни и тайги. Рационализм и упрощение, по существу, следствия пресыщенной потребности во впечатлениях, отличающей городских жителей. Обитатель города ищет искусственных сенсаций, чтобы спастись от своей пошлости, напротив, одиночка не ищет их, они настигают его вопреки желанию.

Из наблюдений за аскетической жизнью отшельников мы знаем, что по желанию или без него, т.е. без участия сознания, на сцену выходят психические компенсаторы биологических нужд анахорета; с одной стороны, позитивно оцениваемые, нуминозные фантастические картины, видения и галлюцинации, с другой – оцениваемые отрицательно. Первые порождает сфера бессознательного, воспринимаемая в качестве духовной, последние, как общеизвестно, – слишком знакомый мир влечений, который будет утолять голод полными блюдами и чашами и прочими пиршествами; сдерживаемому половому вожделению будут предложены обольстительные и сладострастные существа; картины богатства и мирового влияния будут заменять нищету и недостаток достоинства и власти, оживлять непереносимую тишину и одиночество толчеей, шумом и музыкой. Хотя в этом случае легко сказать, что речь идет об образах, вызванных вытесненными желаниями, и тем самым объяснить проекции фантазий, все же таким путем не удается истолковать положительно оцениваемые видения, ибо они соответствуют не вытесненным желанием, а, напротив, полностью осознанным и поэтому неспособным создавать проекции. В виде проекции элемент психики может выступать только тогда, когда его принадлежность к Я остается неизвестной. Поэтому гипотезу о желаниях лучше исключить.

Отшельник стремится к духовному переживанию, и ради этого он вынужден терпеть суетных людей. Само собой понятно, что ущербный мир влечений реагирует посредством нежелательных проекций, впрочем, и духовная сфера отвечает проекциями положительной природы – неожиданным, так сказать, для нашего научного разума образом. Более того, кажется, что духовная сфера не испытывает никакой нужды, а с наивозможным самоотвержением наслаждается молитвой, медитацией и прочими духовными упражнениями. Согласно нашему предположению, ей, стало быть, вовсе нет необходимости компенсировать себя. Правда, ее односторонность, вынуждающая бедствовать тело, компенсируется с помощью бурных реакций мира влечений. Однако спонтанное появление положительных проекций, т.е. чувственных нуминозных картин, воспринимается как милость и божественное откровение, в таком качестве они характеризовались с помощью содержания видений. Последние, видимо, ведут себя психологически так же, как неудовлетворенные влечения, несмотря на тот общеизвестный факт, что святой делает все, чтобы заботиться о своей духовности. Именно это позволяет духовному человеку не бедствовать и уметь обходиться без компенсации.

Если перед лицом этой дилеммы мы придерживаемся оправдавшейся на практике теории компенсации, то обязаны выдвинуть парадоксальное предположение, что духовная ситуация отшельника, несмотря на противоположную видимость, – это ситуация нужды, требующая соответствующей компенсации. Подобно тому как, например, физический голод утоляется, по крайней мере фигурально, видом отличного обеда, так и духовный голод насыщается созерцанием нуминозной картины. Впрочем, нам не очевидно, что его душа страдает от голода. Разумеется, анахорет предназначает всю свою жизнь добыванию panis supersubstantialis ("сверхсубстанцильного хлеба"), который только и утоляет его голод, но, кроме того, он имеет в своем распоряжении веру, доктрину и Святые Таинства церкви. В чем же он должен испытывать нужду? Но в действительности и, по правде говоря, он этим не насыщается и его неутоленное вожделение не реализуется. Очевидно, что ему недостает как раз реального события, непосредственного опыта духовной реальности, как бы она ни формировалась. Поначалу не важно, предстает ли она перед ним более или менее конкретно или символически. Разумеется, он ждет не физической осязаемости мирских вещей, а возвышенной неосязаемости духовного видения. Такой опыт сам по себе является более всего оцениваемой компенсацией неполноты и пустоты традиционных форм. Фактически ему является несозданный им нуминозный образ, который так же "действителен" (потому что "действует"), как и иллюзии его неутоленных влечений. Впрочем, из-за его реальности и спонтанности ему это так же желанно, как нежелательны иллюзии мира чувств. Пока нуминозные элементы пользуются более или менее традиционными формами, нет оснований для беспокойства. Но, когда они раскрывают свою архаичность посредством необычных и шокирующих качеств, положение дел становится сомнительным и неприятным. Возникает сомнение, не являются ли они в концов столь же иллюзорными, как фантомы чувственного мира. Тогда случается так, что первоначально кажущееся божественным откровением позднее проклинается как diabolica fraus, бесовский обман. Критерий различения один-единственный –традиция, а не реальность или нереальность, как в случае с реальной или иллюзорной пищей. Видение – это психический феномен, подобный своему нуминозному содержанию. Духу откликается дух, тогда как при посте потребность в пище разрешается галлюцинацией, а не реальным обедом. В первом случае счет оплачивается наличными, в последнем, напротив, необеспеченным чеком. А поэтому в первом случае решение удовлетворяет, а в последнем оно явно недостаточно.

Однако структура феномена одна и та же. В случае физического голода человеку нужна реальная пища, а в случае духовного голода – нуминозный элемент, архе-типический по своей природе и издавна представлявший собой естественное откровение, ибо христианская символика, подобно любым другим религиозным представлениям, основывается на архетипических образцах, имеющих начало в доисторических временах. Изначальная целостность символики включает все возможные интерасы и инстинкты людей, что как раз защищает нуминозность архетипа. Поэтому в сравнительном религиеведении вновь и вновь религиозно-духовные аспекты соединяются с сексуальностью, голодом, влечением к борьбе и власти и т.д. В зависимости от обстоятельств особенно обильный источник религиозной символики образует именно то влечение, которое чаще всего считается свойственным эпохе, а стало быть, больше всего занимает индивида. Есть общества, в которых голод важнее сексуальности, и наоборот. Так, например, наша цивилизация меньше обременяет нас табу на пищу, чем сексуальными ограничениями. В современном обществе секс исполняет роль обиженного божества, сумевшего окольными путями отстоять свои притязания на все допустимые области, даже на область психилогии, где пытается свести дух к сексуальному вытеснению.

Толкование sub specie (с точки зрения – лат.) сексуальности следует отчасти принимать всерьез. Если стремление к духовным целям не настоящий инстинкт, а всего лишь следствие определенного социального развития, то тогда напрашивается и чаще всего привлекает разум объяснение на основе сексуальных принципов. Но если даже придавать стремлению к целостности и к свободе харак? тер настоящего влечения и строить объяснение главным образом на этом принципе, то все же сохраняется факт тесного сопряжения влечения со стремлением к целостности. За исключением религиозного желания, ничто не взывает к сознанию и личности современных людей больше, чем сексуальность. Однако с высокой степенью достоверности можно также утверждать, что и влечение к власти безраздельно завладело человеком. Этот вопрос решается в зависимости от темперамента и субъективных предпосылок. Несомненно только то, что важнейшее из фундаментальных влечений, а именно религиозное влечение к целостности, в современном обыденном сознании играет самую незавидную роль, потому что с исторической точки зрения может освободиться из соединения или смешения с двумя другими только с большими усилиями и при постоянных рецидивах. В то время как последние могут постоянно опираться на свою известную каждому обыденность, первому для своей достоверности необходимо более или менее утонченное сознание, благоразумие, способность рефлексировать, ответственность и некоторые другие добродетели. Из-за этого оно совершенно не свойственно относительно неразумному, по природе порывистому человеку, поскольку последний, будучи привязан к знакомому ему миру, цепляется за обыденное, броское и поэтому правдоподобное и коллективно признанное, следуя девизу: "Думать трудно, поэтому пусть судит большинство!" Ему представляется важным облегчением своего существования, когда нечто кажущееся сложным, необычным, трудным для понимания, проблемным удается свести к чему-то обычному, даже банальному, когда решение кажется удивительно простым и, кроме того, остроумным. В качестве самого первого объяснения у него наготове существующая всегда и везде сексуальность, как и равно знакомое влечение к власти. Сведение к этим двум доминирующим фундаментальным влечениям доставляет рационалистической и материалистической установке разума, как правило, плохо скрытое удовлетворение, которое не следует недооценивать, потому что тем самым по видимости легко и основательно упраздняется опасная как для интеллектуалов, так и для морали трудность; к тому же наслаждаются чувством, что завершена полезная просветительная работа ради освобождения индивида от излишнего морального и социального напряжения. Просветителя ждет слава благодетеля человечества. При более тщательном анализе положение дел выглядит совершенно иначе: освобождение от трудной и поначалу кажущейся неразрешимой задачи приводит сексуальность к худшему, т.е. рационалистическому, вытеснению или опустошающему душу цинизму, а влечение к власти – прежде всего к социалистическому идеализму, победившему, впрочем, в половине мира в виде коммунистического государства-тюрьмы. Тем самым именно то, чего, собственно, намерено достичь стремление к целостности, а именно освобождение индивида, в результате насилия над двумя другими влечениями превращается в свою противоположность. Поставленная задача вместе со своей энергией остается неразрешимой и в почти патологической степени усиливает притязания двух других влечений, издавна препятствовавших более высокому развитию человека. Во всяком случае, оно оказывает характерное для нашего времени невротизирующее воздействие и, по существу, несет основную вину за расщепление индивида и мира вообще. Разумеется, Тени не допускают этого, и, таким образом, правая рука не знает, что делает левая.

Поэтому положение дел правильно понимает церковь, которая, несмотря на то что считает половые прегрешения "простительными", считает сексуальность главным врагом и отыскивает ее во всех закоулках. Тем самым обостряет сексуальное сознание, вредное для слабых умов, однако раздумья и укрепление сознания оказывают им поддержку. Великолепный расцвет католической церкви во всем мире, что вызывает упреки в ее адрес со стороны протестантов, имеет очевидную цель –наглядно продемонстрировать естественному влечению к власти силу духа, что неизмеримо действеннее, чем наилучший логический аргумент, следовать которому никто не жаждет. Только небольшая толика тысячной доли населения внимает поучениям. Все остальное проистекает из суггестивной силы наглядности.

После отступления снова вернемся к проблеме сексуального толкования. Если мы попытаемся определить психологическую структуру религиозного, т.е. интегрирующего, исцеляющего, спасающего, всеобъемлющего, переживания то, видимо, простейшей формулой, которую мы способны для него найти, будет следующая: В религиозном переживании человек встречает другое превосходящее духом существо. Относительно этого существа есть только свидетельства, но нет физических или логических доказательств. Оно предстает перед человеком в психическом облачении. Без усилия его нельзя объяснять как исключительно духовное, ибо наблюдение немедленно вынудило бы нас отказаться от подобной оценки, и именно тогда, когда в соответствии с психической наклонностью являющееся принимает, например, форму сексуальности или другого недуховного побуждения. Только Всемогущее, вне зависимости от использованной формы выражения, способно подвигнуть человека в целом и принудить его к целостной реакции. То, что такие данности существуют или даже должны существовать, не удается доказать. Нет никаких доказательств того, что они не просто психические феномены, ибо их достоверность целиком и полностью основывается на свидетельствах и исповедях при грубой недооценке души, характерной для нашей преимущественно материалистической и статистической эпохи; это звучит как осуждение религиозного переживания. Тогда посредственный разум прибегает к неверию или к легковерию, ибо для него "душа" подобна неуловимому пару. Есть либо документированные факты, либо ничего, кроме иллюзий, созданных вытесненной сексуальностью или компенсацией неполноценности. В противоположность ему я, однако, предложил признать специфическую реальность души. Ибо, несмотря на прогресс химии, мы еще далеки от возможности биохимически объяснить сознание. Напротив, химия обязана признать, что ее законы не объясняют даже избирательный процесс ассимиляции пищи, не говоря уже о саморегуляции и самосохранении организма. Если все же душа реальна, видимо, она соответствует реальности жизни и, кроме того, согласуется с законами формообразования неорганического. Наконец, ей также присуще качество, которое более всего не хотелось бы считать истинным, т.е. тот делающий относительными пространство и время фактор, к пониманию которого стремится парапсихология.

Со времени открытия эмпирического бессознательного душа и все, что в ней происходит, становится естественным событием, а не произвольным мнением, чем она, видимо, была бы, не будь обязана своим проявлением намерению бездонного сознания. Однако сознание с его калейдоскопической подвижностью основывается, как мы узнали благодаря открытию бессознательного, на, так сказать, статистическом или по меньшей мере глубококонсервативном основании инстинктов и его специфических форм – архетипов. Этот мир подоснов проявляет себя как противовес сознанию, который в силу своей подвижности (обучаемости) часто подвергается опасности утратить свои корни. (Здесь я вынужден просить читателя не впадать в пошлую ошибку, что эти одосновы якобы "метафизические". Такое понимание – грубая оплошность, которую академические мудрецы могли бы приписать и себе. Скорее речь идет об инстинктах, которые влияют не только на внешнее неведение, но и на психическую структуру. Душа – не произвольная фантазия, а биологический факт, подчиненный законам жизни). В результате этого наблюдения люди с незапамятных времен чувствуют себя вынужденными совершать религиозные обряды, цель которых – обеспечить сотрудничество бессознательного. В примитивном мире живут без расчета; постоянно поминают богов, духов, фатум и магические свойства места и времени, правильно понимая, что отдельная воля человека представляет собой только частичку целостной ситуации. Действия первобытного человека обладают цельным характером, от чего, как от излишней нагрузки, пытается освободиться цивилизованный человек. Кажется, что дела идут и без этого. Такое явление имеет важное значение, в одной части как положительное развитие дискриминируемого сознания, но в другой части как почти равный ущерб, поскольку разлагает первоначальную целостность на самостоятельные противоборствующие друг другу функции. Соответствующая влечениям дифференциация сознания неизбежна; столь же неизбежны, наряду с преимуществами, недостатки, состоящие в раздроблении первоначальной целостности. В новейшее время эти утраты стали ощущаться все острее. Напомню только о переживании дионисийского прорыва у Ницше (25) и о том течении в немецкой философии, самым ярким симптомом которого является, пожалуй, книга Клагеса (26) "Der Geist als Widersacher der Seele". В результате расщепления отдельные функции сознания дифференцируются и соответственно могут уклониться от контроля со стороны других функций, достигая тем самым определенной самостоятельности и воздвигая собственный мир, в который другие функции допускаются лишь в той мере, в какой они способны подчиняться доминирующей. Но в результате сознание утрачивает равновесие: начинает преобладать интеллект, затем оценочное суждение вынуждено удаляться от чувства et vice versa (и т.д. – лат.). Когда доминирует ощущение (fonction du reel), то прежде всего осуждается интуиция, ибо последняя чаще всего пренебрегает осязаемыми фактами, и, наоборот, преобладающая интуиция живет в мире простых и недоказанных перспектив. Вместе с подобным развитием осуществляется полезная специализация, как, впрочем, и одиозная односторонность.

Именно наша способность к односторонности подвигает нас рассматривать вещи под одним углом зрения и, по возможности, сводить их к единственному принципу. В области психологии такая установка неизбежно ведет к односторонним объяснениям. Например, в случае преобладания экстраверсии психика в целом сводится к влиянию окружающей среды, при интроверсии – к врожденной психофизической предрасположенности и к соответствующим ей интеллектуальным эмоциональным факторам. И та, и другая точки зрения склонны механизировать психический аппарат. Желающий предоставить равное слово обоим способам рассмотрения обречён на неопределенность. Необходимо пользоваться обеими точками зрения, но результатом этого станет ряд парадоксальных положений. Поэтому во избежание неприятной множественности принципов объяснения предпочитают одно из легко различимых фундаментальных влечений за счет других. Ницше все основывает на власти, Фрейд (27) – на удовольствии и на отказе от него. Если у Ницше бессознательное по меньшей мере отчетливо воспринималось в качестве фактора, а у Фрейда становится conditio sine qua non (необходимым условием – лат.), впрочем, не отбрасывается полностью разделение на два фактора и признается то, что в бессознательное не входит "ничего кроме" вытесненного, то у Адлера (28) поле зрения ограничивается психологией "выскочки" ("индивидуальной психологией!"), при этом бессознательное как определяющая величина вообще сводится на нет. В поколении учеников такая же судьба постигла и "психоанализ" Фрейда. Важнейшие дополнения Фрейда к психологии бессознательного ограничились одним архетипом "Эдипова комплекса" (29) и у близких учеников не были развиты дальше. Необходимость учитывать сексуальный инстинкт в случае инцестуозного комплекса настолько очевидна, что с этим мог бы согласиться даже мировоззренчески ограниченный разум. То же относится и к притязаниям субъекта на власть у Адлера. Оба хватаются за предпосылку одного инстинкта, не оставляющего никакого места для других и поэтому неизбежно заводящего в специфический тупик фрагментарного объяснения. Напротив, обнадеживающее дополнение Фрейда указывает на хорошо документированную историю рождения психики, дающую примерный образ целостной души. Ведь она проявляет себя не только в ближайшем окружении личности, но и далеко за ее пределами в виде проявлений коллективной психики, которые Фрейд в принципе правильно почувствовал, описывая, например, понятие "Сверх-Я" (30). Слишком долго метод и теория оставались преимущественно в руках врача, постоянно и поневоле имеющего дело с индивидами и с их насущными личными проблемами. Исследование основ науки, как и ее исторически важных потребностей, было совершенно естественно далеко от него, а естественнонаучная подготовка и практика не помогли ему, когда он захотел представить себе всеобщие предпосылки психологического знания. По этой причине Фрейд чувствовал необходимость перескочить через безусловно утомительную ступень сравнительной психологии и рискнуть приблизиться к изобилующей догадками и ненадежной предыстории человеческой психики. Он покинул надежную почву, поскольку не прислушивался к знаниям этнографов и историков, а прямо переносил в обширную область примитивной психологии представления, выработанные в часы приема современных невротиков. Он недостаточно осознал тот факт, что при других обстоятельствах сдвигаются ценностные акценты и действуют другие психические доминанты. Школа Фрейда остановилась на мотиве Эдипа, т.е. на архетипе инцеста и тем самым на преимущественно сексуалистском понимании при полной недооценке того обстоятельства, что комплекс Эдипа – сугубо мужское дело, сексуальность – не единственно возможная доминанта психического события, а инцест в результате сплетения с религиозным инстинктом – скорее выражение, чем причина последнего. Не буду упоминать свои опыты в этом направлении, так как для большинства они остались книгой за семью печатями. Это большинство не следует осуждать, поскольку даже Фрейд, несмотря на "Эдипов комплекс", был не в силах постичь справедливость моей точки зрения. Его "психоаналитическое" направление осталось скованным сексуальной теорией.

Впрочем, сексуальная гипотеза обладает значительной силой убеждения, поскольку ссылается на фундаментальный инстинкт. То же относится и к гипотезе о власти, способной опереться на влечение, характеризующее не только отдельного человека, но лежащее в основе политических и социальных устремлений. Столкновение или даже соединение двух точек зрения ничего не прибавляет, пусть даже признается своеобразная природа Самости, охватывающая и индивида, и общность. Как показывает опыт, архетипы обладают качеством трансгрес-сивности, т.е. при соответствующих условиях проявляют себя таким образом, словно они в равной мере принадлежат и обществу, и индивиду; по этой причине они ну-минозны и заразительны. (Они результат волнения, которое волнует.) В определенных, довольно частых случаях трансгрессивность служит поводом осознаваемого совпадения двух событий, т.е. акаузальных, синхронистических феноменов, подобных, например, результатам Extrasensory Perception (экстрасенсорного восприятия –англ.) Райна (31).

Инстинкты – это части живой целостности. Их высвобождение по отдельности ведет к хаосу и возрастающему нигилизму, потому что они уничтожают единство и целостность индивида и тем самым разрушают последнего. Впрочем, сохранить или восстановить индивида было бы задачей психотерапевта в лучшем смысле этого слова. Порождать рационалистов, материалистов, специалистов, техников, короче, существователей, которые, не сознавая своего происхождения, погрязли в современности и содействуют расщеплению социальности, не может быть задачей воспитания, а следовательно, никакая психотерапия, ограничивающая свое поле зрения одним аспектом, не может привести к удовлетворительному исцелению. Однако склонность к этому столь велика, а опасность утраты инстинктов в условиях захватывающей дух интенсивности современной цивилизации столь неотложна, что каждое проявление инстинктов должно привлекать заботливое внимание, так как относится к образу целостности и существенно для равновесия человека.

По этим основаниям сексуальный аспект заслуживает нашего внимания, ведь он демонстрирует, что столь мощный инстинкт, как сексуальность, соучаствовал в структуре явления. Вероятно, не случайно, что соответственно сообщениям об НЛО в форме линзы или сигары в одном сновидении выступает женский, а в другом – мужской символ, там, где появляется одно, можно ожидать и другое.

Видение представляет собой символ, состоящий не только из архетипических форм представления, но и из частей влечения, а благодаря этому может обоснованно претендовать на "реальность". Оно не только "исторично", но актуально и динамично. А поэтому захватывает не только осознанную технизированную фантазию человека или его философские спекуляции, но даже глубины его "животной" природы. От подлинного символа ожидают как раз того, что именно он – разумеется, приближенно – выражает и волнует всего человека. В этом случае, как бы ни казалось неудовлетворительным толкование с точки зрения сексуальности, все же вклад со стороны "животной природы" ни в коем случае нельзя упускать из виду, а следует достойно оценить.

В обоих сновидениях проявляется и влечение к власти: сновидица оказывается в исключительной ситуации, т.е. выделяется5 более того избирается той единственной, чей лик обжег божественный огонь. Оба толкования в той мере, в какой они претендуют на исключительность, расчленяют символический смысл сновидений и индивида в пользу проявления влечения. Еще раз констатируется ничтожество индивида, с одной стороны, и всевластие влечения – с другой. Впрочем, для каждого, кто еще это не осознал, такая констатация означает новость, производящую большое впечатление. Однако наша сновидица никак не относится к толпе наивных простаков. Поэтому было бы неуместно на ее примере предпринимать подобную редукцию смысла сна. Напротив, она принадлежит к тем современникам, которые понимают, что означает расщепление индивида. Парализующее чувство ничтожности и потерянности компенсирует сновидение: она – единственная, кто устоял перед паникой и понял ее причины. На нее нацелено внеземное явление, и оно позволяет ей почувствовать свою мощь с помощью зримых следов. Она выделяется в качестве "избранной". Конечно, такой жест бессознательного полезен только там, где чувство неполноценности и бессмысленности чисто функционального существования угрожает удушением личности.

Наш случай – это парадигма для широко распространенного страха и ненадежности рассудка – в то же время классически демонстрирует компенсацию, исходящую из бессознательного.

Сновидение 3

Это сновидение – выдержка из более обширного текста: его видела и описала примерно шесть лет назад одна 42-летняя пациентка. Тогда она вообще ничего не слышала о "летающих тарелках" или о чем-то подобном.

Во сне она видела, будто стояла в саду, когда внезапно над ней послышалось гудение мотора. Она оперлась на стену сада, чтобы посмотреть, "что за суматоха". Появилась черная, металлическая форма и стала кружиться над ней:это – огромный летающий металлический паук с большими, темными глазами. Он круглой формы. Это новый уникальный самолет. Изнутри паука торжественно звучит громкий, четкий голос, который произносит молитву, указующую, наставляющую как людей на земле, так и пассажиров паука. Смысл молитвы: "Направь нас вниз и надежно поддержи… Вознеси нас!" По соседству с садом стоит огромное административное здание, в котором принимаются международные решения. На удивительно малой высоте паук пролетает почти вплотную к окнам здания, очевидно, чтобы голосом повлиять на его обитателей и наставить их на путь, ведущий к миру, т.е. во внутренний таинственный мир. Его обитатели обязаны принять мирные решения. В саду есть и другие зрители. Сновидица чувствует себя несколько сконфуженно, потому что полураздета.

Комментарий к сновидению 3

В части сновидения, предшествующей приведенному отрывку, констатировалось, что кровать сновидцы стоит у стены, окружающей сад. Значит, она спала под открытым небом, чем давалось понять, что во время сна и после него она изображала "свободную природу", т.е. с психологической точки зрения внеличностное коллективное бессознательное, конечно же, соответствующее нашей природной среде и постоянно на нее проецируемое. Стена будет означать границу, отделяющую ближайшее окружение сновидцы от отдаленного (административное здание). Появляется круглая "металлическая форма", названная "летающим пауком". Такое название вполне подходит НЛО. Относительно обозначения "паук" следует вспомнить о гипотезе, будто НЛО – разновидность насекомых, прилетевших с других планет и обладающих блестящими металлическим корпусом. Это похоже на металловидный хитиновый панцирь наших жуков. Каждое НЛО – это как бы отдельное насекомое. (Е. Sievers в Flying Saucers iiber Sudafrika, P. 57, упоминает о гипотезе Джеральда Хирда, согласно которой речь идет о пчелах с Марса (The Riddle on the Flying Saucers. L., 1950). Харольд Т. Уилкинс (Flying Saucers on the Moon) упоминает о сообщении, согласно которому выпадают (в виде дождя) нити, спряденные неизвестными пауками). Должен признаться, что при чтении многих сообщений мне самому приходила в голову мысль, что своеобразное поведение НЛО больше всего напоминает какое-то насекомое. И уж если воспользоваться таким вариантом, то допустимо, что в других условиях жизни природа способна подтвердить свое "знание" еще в одном направлении, кроме физиологического производства света и тому подобного, например, в антигравитации. Ведь наша технизированная фантазия все равно зачастую опаздывает по сравнению с фантазией природы. Все предметы нашего опыта подвержены гравитации, за одним заметным исключением – душой. Именно она сама по себе обладает опытом невесомости. Психический "объект" и гравитация для нашего знания несопоставимы. Они кажутся принципиально различными. Душа представляет единственную известную нам противоположность гравитации. Она антигравитационна в подлинном смысле слова. В подтверждение этого мы можем привлечь также наблюдения парапсихологии, например левитацию и другие, делающие относительными пространство и время психические феномены, отрицать которые станет только человек несведущий. Очевидно, в основе "летающего паука" лежит бессознательная фантазия подобного рода. И литература об НЛО также намекает на летающего паука мнимым нитевидным дождем Олоруна (32) и Гайлака (Aime Michel "The Truth about Saucers"). Кроме того, сновидение не преминет пойти на уступки современной технизированной фантазии, утверждающей, что речь идет о "новом, единственном в своем роде самолете".

Психическая природа паука обнаруживается в том, что внутри него заключен голос, явно исходящий от человекоподобного существа. Этот своеобразный феномен напоминает о сходных случаях у душевнобольных, способных слышать голоса из любого тела. "Голоса", подобно видениям, являются автономными проявлениями органов чувств, вызываемых деятельностью бессознательного. "Голоса из эфира" встречаются и в литературе об НЛО (H. T. Wilkins, "Flying Saucers on the Moon", p. 138).

Следует обратить внимание на выделение глаз, взгляд и направленность которых выражает "умысел". Умысел открывается с помощью глаза, обращающего послание, с одной стороны, к жителям земли, с другой – к "пассажирам паука". Рассуждая последовательно, здесь появляется другой вариант, скорее всего, вызываемый ассоциацией с "самолетом", а именно вариант машины, перевозящей пассажиров. Очевидно, что последние мыслятся по меньшей мере человекоподобными, ибо одно и то же послание предназначено и для них, и для людей. Поэтому можно предположить, что и те, и другие просто различные аспекты человека, скажем, эмпирического человека внизу на земле и духовного вверху на небе.

Шифрованное послание или молитва произносится голосом одиноким – очевидно, молельщиком или проповедником. Он обращается к ведомым и несомым, т.е., вероятно, к пауку. Вследствие этого мы обязаны подробнее исследовать символ паука. Как известно, в наших широтах это совершенно безобидное насекомое является для многих людей предметом ужаса и суеверного почитания (araignee du matin, grand chagrin, araignee du soir, grand espoir). Если у кого чердак (мозг) не совсем в порядке, то он "рехнулся" (букв, "плетет паутину") и у него "паутина в чердаке". Исходящий от паука ужас наглядно описал наш соотечественник Иеремия Готхельф (33) в своем "Черном пауке". Пауки и все другие нетеплокровные или не обладающие цереброспинальной нервной системой животные, будучи символами сновидения, функционируют в роли представителей глубоко чуждого нам психического мира. Насколько я могу знать, чаще всего они выражают элементы психики, хотя и активные, но еще долгое время не доступные сознанию, т.е. в определенной степени еще не вошедшие в область цереброспинальной нервной системы, а как бы остающиеся в глубинной области симпатических или парасимпатических нервов. Так, я вспоминаю сновидение одного пациента, ощущающего невероятные трудности и препятствия в отношении идеи о преобладании и решающей роли психической целостности. При чтении моих трудов он перенял мои идеи, не научившись принципиально различать "Я" и "Самость", из-за отягощенной наследственности ему угрожало болезненное разочарование в себе. В этой ситуации ему приснилось: в поисках чего-то он обшаривал глинобитный пол своего дома и обнаружил в слуховом окне чудную паучью сеть, в центре которой сидел огромный крестовик. К тому же был он голубого цвета, а его тело сверкало, как бриллиант.

Сновидец находился под сильным впечатлением от сна. Фактически сновидение – это и превосходный комментарий к опасной, ввиду его наследственности, идентификации с собой. Ибо в таких случаях существует реальная слабость Я, не способного даже предположительно занимать второе место. Оно неизбежно стало бы подчеркивать собственное ничтожество, что ни при каких обстоятельствах не допустимо. Однако иллюзии нежизнеспособны, потому что болезненны, ведь раньше или позже о них споткнутся. Поэтому сновидение пробует внести, как говорится, корректуру, подобно Дельфийскому оракулу, заканчивающему двусмысленность. В известной степени сновидение говорит: "То, что мешает твоей голове (глинобитный пол) и чего ты не сознаешь, редкой ценности. Оно подобно чуждому тебе зверю, символизирующему ряд концентрических кругов и поэтому напоминающему о центре малого или большого мира, подобно оку божьему в средневековом описании универсума". В результате подобного сопоставления здоровый разум представил бы такое сходство с богом параноидальным и воспротивился бы идентификации с центром. Попавший в эту паучью сеть запутывается и лишается жизни. Он изолируется от человеческого общества. Общество не может больше добраться до него, а он – до общества. Он одинок, как творец мира; существует вселенная и ничего более. Если к тому же душевно больным был и отец, то существует опасность, что и сын начнет "свихиваться", и поэтому паук обладает синистральным (34) аспектом, который нельзя упустить из виду.

В сновидении круглый металлический паук означает, видимо, нечто подобное: он уже явно проглотил некоторое количество людей или их душ и поэтому может стать угрозой для жителей Земли. Поэтому молитва призвана побудить паука, который тем самым признается "божественным", "выпустить" души вниз, т.е. на землю, а не на небо и "надежно поставить их внизу", потому что они еще не "усопшие" призраки, а живые земные существа. В таком качестве им предопределено завершить земное существование и не допустить духовного обесценивания, в противном случае они закончат жизни в чреве паука: другими словами, они не должны ставить свое Я на самый верх и тем самым поднимать его на уровень последней инстанции, а, наоборот, обязаны постоянно помнить, что Я – не только хозяин в доме, но и со всех сторон окружен мощной силой, называемой нами бессознательным. Мы не знаем, чем оно является само по себе. Нам известны только его парадоксальные проявления. Это приближает нас к пониманию природы, требует быть с ней терпеливым, потому что она весьма запутана и сложна. Ведь не так давно были медицинские светила, "не верившие" в бактерий и поэтому допустившие смерть от родильной горячки только в одной Германии примерно 20 тыс. молодых женщин. Опустошения души, вызываемые духовной косностью "специалистов", "изъяты" из статистики, из чего заключают, что они не существуют.

Призыв оставаться внизу в земной сфере сразу же, хотя и парадоксально вытекает из просьбы: "Вознеси нас". Можно было бы вспомнить о словах Фауста: "Погрузитесь же, я мог бы также сказать: "Поднимитесь!", если бы не надо было учитывать, что сновидица с помощью хиатуса (35) четко отделила спуск вниз от подъема вверх. Тем самым указывалось на то, что речь идет о последовательности, а не о coincidentia oppositorum (совпадение противоположностей), т.е. в расчет явно принимают этический процесс, а именно анабазис и катабазис (36): семь ступеней вниз и семь ступеней вверх, погружение в кратер и последущий подъем к "обитателям небес" в ходе мистерии преображения. И месса начинается с "Confiteor quia peccavi nimis" и т.д. Видимо, нисхождение требует наставника, потому что человеку с трудом удается спускаться с вершины и находиться внизу. В первую очередь боятся потери социального престижа, а во вторую – утраты морального самосознания в процессе вынужденного признания собственной мерзости. Поэтому удивительным образом могут уклоняться от самокритики, поучая других и ничего не зная о себе самом. Радуются отсутствию самопознания, поскольку в этом случае ничто не нарушает розовое сверкание иллюзий. "Низ" – это реальная почва, оказывающая влияние, несмотря на все самообманы. Достичь этого низа, да еще остаться там, представляется чрезвычайно важным, если предположить, что люди сегодня более или менее неуверены относительно своего статуса. Этот вывод, претендующий на универсальность, следует из сновидения, которое представляет проблему некоей человеческой группы и поэтому характеризует ее как коллективную проблему. Более того, сновидение отмечает это в отношении всего человечества, поскольку паук пролетает почти вплотную с окнами, где принимаются "международные решения". Он намерен "повлиять" на заседающих там людей и направить их на путь, ведущий во "внутренний мир", т.е. к самопознанию. Сновидение надеется, что самопознание "сделает возможным мир". Тем самым паук играет роль спасителя, который увещевает и доставляет целительное послание.

Напоследок сновидица обнаруживает, что она не вполне одета. Это часто встречающийся мотив сновидения, как правило, указывает на недостаточное приспособление или на относительную неосознанность ситуации, в которой находятся. Ссылка на собственную греховность особенно уместна, если претендуют на то, чтобы открыть глаза другим, в таких случаях это дает некоторую защиту от зазнайства.

В наше время призыв "оставаться внизу" неоднократно давал теологии повод для беспокойства. Опасаются осуждаемого в данном случае с позиций психологии ослабления нравственной позиции. Психология же предлагает нам в первую очередь четкое знание не только зла, но и добра. При этом опасность впасть в грех меньше, его не сознают. Для познания же зла недостаточно одной психологии. Никто, смотрящий правде в глаза, не вправе забывать об этом; он гораздо реже падает в яму, чем слепой. Со стороны теологии исследование бессознательного подозревается в гностицизме (37), а его этическая проблематика – в антиномизме и вольнодумстве. Никто в здравом рассудке не будет предполагать, что глубокое исповедание в грехах и последующее покаяние – гарантия от будущих грехов. Можно держать пари – тысяча против одного, – что в одночасье он опять примется грешить. Более глубокое психологическое знание показывает даже, что вообще нельзя жить без греха "cogitatione, verbo et opere" (в мыслях, на словах и на деле). Только крайне наивный и невежественный человек способен вообразить, будто он в состоянии избежать грехов. Психология уже не может руководствоваться подобными детскими иллюзиями, а должна следовать истине и констатировать, что неведение не только не оправдывает, но и является одним из самых гнусных грехов. Человеческий суд может освободить от наказания, но тем безжалостнее мстит природа, которая не беспокоится о том, сознается вина или нет. Из притчи о неверном управителе (38) можно понять, что господин хвалит своего слугу, выставившего ложный счет, потому что он "догадливо поступил", совершенно отвлекаясь от того (выброшенного) места в Лук. VI, где Христос говорит нарушителю субботы: "Если ведаешь, что творишь, то праведен" и т.д.

Возросшее значение бессознательного означает то же, что и богатый жизненный опыт и выросшая сознательность, и поэтому наделяет нас с виду новыми, требующими нравственного решения ситуациями. И хотя последние были всегда, но интеллектуально и морально они воспринимались менее остро и часто не без умысла оставались в тени. Этой небрежностью до некоторой степени обеспечивается алиби и тем самым может отклоняться этическое решение. Но если обретают более глубокое самопознание, то перед собой видят зачастую гораздо более сложные проблемы, а именно коллизии долга, которые не поддаются решению ни по каким предписаниям по десяти заповедям, ни в соответствии с какими-то другими авторитетами. Впрочем, лишь тогда и принимаются нравственные решения вообще, ибо простое следование кодифицированному "Ты должен" является не этическим решением, а простым актом послушания или при некоторых обстоятельствах удобной уловкой, имеющей только негативное отношение к этике. На своем долгом веку я не встречал ни одной ситуации, когда мне навязывался бы отказ от этических принципов или хотя бы только сомнение в них, напротив, с ростом опыта и знания обостряются этические проблемы и возрастает моральная ответственность. Мне ясно, что в противоположность общепринятому мнению бессознательное представляет собой не оправдание, а скорее проступок в подлинном смысле слова. Хотя, как упоминалось выше, намек на последнюю проблему содержался еще в Евангелии, церковь по понятным причинам не принимала ее, а отдавала на откуп гностицизму, занимающемуся этим серьезнее. В таких случаях ссылаются на учение privatio boni (лат.) и, кроме того, надеются узнать, что в зависимости от обстоятельств является добром или злом, и заменяют нравственным кодексом истинно этическое, т.е. свободное решение. Тем самым моральность опускается до законопослушного поведения, a felix culpa (лат.) остается уделом рая. Удивляются нравственному падению нашего века и сопоставляют застой в этой области с прогрессом науки и техники. Однако не принимают в расчет, что этос забыл громкие моральные предписания. Однако этос (39) – сложный предмет, который нельзя сформулировать и кодифицировать, он принадлежит к тем творческим иррациональностям, на которых основывается любой реальный прогресс. Он требует всего человека, а не просто его дифференцированных функций. Конечно, дифференцированные функции связаны с человеком, с его трудолюбием, терпением, настойчивостью, с его стремлением к власти ("Macht" – власть –происходит от machen – делать) и его одаренностью. Благодаря им двигаются вперед и "развиваются". Исходя отсюда осознали, что означает развитие и прогресс: это усилие человека, его воли и возможностей. Впрочем, перед нами только одна сторона. С другой – человек является тем, что он есть и чем он себя ощущает. В этом он не в состоянии ничего изменить, так как зависит от условий за пределами собственного круга. Здесь он не хозяин положения, а продукт, не способный сам себя изменить. Он не знает, как оказался в состоянии единственного в своем роде, и к тому же у него в высшей степени недостаточное знание самого себя. Еще недавно он даже считал: его психика состоит из того, что он знает о самом себе и что является продуктом коры головного мозга. Последовавшее более полувека назад открытие бессознательных психических процессов еще далеко от того, чтобы стать всеобщим достоянием или быть признанным важным. Например, человек еще даже не знает, что он бесспорно зависит от действия своего бессознательного, способного обрывать напрашивающуюся фразу, которую он приготовился произнести. Он не подозревает, что им что-то движет, когда он рассматривает сам себя исключительно как деятеля. Он зависим и движим естеством, которого не знает, о котором, однако, создает представления, "пришедшие в голову", или – точнее –открывшееся в сумеречной, доисторической древности, давно забытой людьми. Откуда они возникли? Очевидно, из бессознательных процессов, из так называемого бессознательного, которое снова и снова в каждой новой человеческой жизни предшествует сознанию, как мать ребенку. Бессознательное постоянно проявляется в сновидениях и видениях и поставляет сознанию картины, которые в противоположность фрагментарному функционализму сознания выделяют обстоятельства, только с виду относящиеся к функциям, почти исключительно интересующим людей, а на самом деле принадлежавшим к почти неизвестной цельности человека. Разумеется, сновидения чаще всего говорят на "специальном языке" – canis panem somniat, piscator pisce (Собаке снится хлеб, рыбаку – рыба), – но подразумевают целое, по меньшей мере то, что все еще является человеком, а именно данное и в высшей степени зависимое.

В своей жажде свободы человек чувствует почти инстинктивное неприятие такого рода знания, ибо боится с некоторыми основаниями его парализующего воздействия. Правда, следует добавить, что подобная зависимость от неизвестных сил – безразлично, как бы они ни назывались – существует; однако от нее отворачиваются с возможной быстротой, как от опасного препятствия. В благоприятных условиях такое поведение может быть даже полезным, но оно не всегда идет во благо, особенно не сегодня, когда, невзирая на эйфорию и оптимизм, ощущается вибрация, проходящая по основанию нашего мира. Конечно, наша сновидица – не единственный человек, который этого опасается. Соответственно сновидение изображает коллективную потребность и коллективное увещевание спуститься на землю и не подниматься вновь, так, словно паук поднимет наверх оставшихся внизу. В той мере, в какой функционализм овладел сознанием, именно бессознательное содержит компенсирующий символ целостности. В данном случае это, как говорится, было сделано наглядным с помощью образа летающего паука. Последний – носитель односторонности и фрагментарности сознания, и нет никакого развития вверх, если бессознательное этого не допускает. Одно сознательное желание неспособно ускорить такой творческий акт. Для наглядного пояснения сновидение избирает символ молитвы. Так как после Павла мы действительно не знаем, почему необходимо просить, то молитва не означает ничего, кроме "стенания", выражающего наше бессилие. Тем самым нам была навязана позиция, которая компенсировалась суевериями в отношении человеческих желаний и возможностей. Однако в этом проявлялась регрессия религиозного представления к звероподобному символу высшей силы, т.е. возврат к давно забытой ступени, где змея, обезьяна или заяц персонифицируют спасителя. Сегодня христианский "агнец божий" или "голубь" Святого духа (40) претендуют всего лишь на значение метафоры. В противоположность этому следует, однако, подчеркнуть, что в сновидческой символике животные означают инстинктивные процессы, которым принадлежит основная роль в биологии животных. Именно они в решающей мере обусловливают и формируют ход жизни животных. В повседневной жизни человеку, видимо, не нужны никакие инстинкты, и уж не тогда, когда он убежден во всемогуществе своей воли. Человек игнорирует важность инстинктов, обесценивает последние вплоть до полного отказа от них, и не видит, насколько, в результате утраты инстинкта, он подвергает опасности даже собственное существование. Если по этой причине сновидения выделяют инстинкт, то этим они пытаются заполнить опасную для жизни пустоту в нашей приспособительной деятельности. Об удалении от инстинкта свидетельствуют аффекты, которые и в сновидении выражаются с помощью животного. Поэтому "необузданные" инстинкты с полным основанием считаются звериными или примитивными, и по этой причине их нужно избегать. Однако без вытеснения, т.е. без расщепления сознания, от них нельзя уклониться. В реальности нельзя упразднить силовое превосходство инстинктов. Где-то они находят место, даже если их нельзя обнаружить в сознании. В худшем случае они проявляют себя в неврозе или в бессознательной организации "необъяснимых" дурных случаев. Святой, вроде бы свободный от этих слабостей, оплачивает свое преимущество страданиями и отречениями от своего земного качества, без чего он и не был бы святым. Жизнь святых показывает, что из этого получается. Никто не избегнет цепи страданий, ведущих к болезни, к старости и к смерти. В интересах гуманности можно и нужно "обуздать" аффект, т.е. держать себя в узде, но знать при этом, что такое достижение необходимо дорого оплачивать. Иногда нам предоставлялся выбор валюты, в которой мы будем оплачивать дань.

"Пребывание внизу" и подчинение звероподобным символам, воспринимаемое нами как crimen laesae maiestatis humanae (преступление, заключающееся в оскорблении человеческого величия – лат.), не будет, пожалуй, означать ничего, кроме того, что эти простые истины остаются осознанными и никогда не теряют из виду тот факт, что земной человек in puneto (в части – лат.) анатомии и физиологии, несмотря на все свои высокие полеты, есть и остается родственником антропоидов. Однако если человеку, видимо, предопределено переходить без уродования своей природы к более высокому состоянию, то такие изменения не в его власти, а зависят от условий, на которые он не способен повлиять. С тоской и со стенаниями человек вынужден довольствоваться надеждой и молитвой, что, быть может, его нечто вознесет, поскольку ему совершенно не удается мюнхаузеновскии эксперимент. Благодаря такой позиции в его бессознательном располагаются полезные и в то же время опасные силы; полезные, если он их понимает, опасные –если не понимает. Как всегда, этим силам и возможностям можно дать название, это ничего не меняет в их наличии. Никто не может воспрепятствовать религиозному человеку последовательно назвать эти творческие силы и возможности богами и демонами или даже просто "богом". На практике они ведут себя соответствующим образом. Если многие в этой связи используют слово "материя" и считают, что этим что-то сказано, то им нужно принимать во внимание, что вместо X они поставили Y и тем самым не сдвинулись с места. Не вызывает сомнения только наше глубокое неведение; мы никогда не знаем, приблизились ли мы к решению крупной загадки или нет. Из "нам-как-будто-кажется" выводим только головоломный кульбит веры, который мы обязаны оставить соответственно, одаренным или озаренным людям. Любой видимый или реальный прогресс связан с наблюдением фактов, а установление последних, как известно, одна из труднейших задач, стоящих перед человеческим духом.

Сновидение 4

Во время написания этой работы один знакомый иностранец неожиданно прислал письмо о сновидении, которое он видел 27 мая 1957 г. Наши отношения ограничиваются письмом за один или два года. Он любитель астрологии и интересуется вопросами синхронистичности. О моих предубеждениях в отношении НЛО он ничего не знал и никак не связывал свое сновидение с интересующей меня темой. Напротив, факт, как и неожиданное, необычное решение сообщить мне сон, относится скорее к категории совпадения по духу, которое отклоняет статистические предрассудки.

Сновидение сообщает:

"Был поздний полдень или ранний вечер, солнце приближалось к горизонту. Оно покрыто пленкой облаков, достаточно тонкой, чтобы проглядывать как четкий диск. Солнце белого цвета. Неожиданно эта белизна превратилась в необычную блеклость, жутким образом распространившуюся на всю западную часть горизонта. Блеклость – и я хотел бы это слово подчеркнуть – дневного света обернулась вызывающей страх пустотой. Затем на западе на той же высоте появилось второе солние, только немного севернее. Но пока мы с напряженным вниманием наблюдали за небом – тут было много людей, разбросанных на большой площади, которые, как и я, рассматривали небо – второе солнце вдруг превратилось в четкий шар в противоположность к появившемуся вначале диску. Одновременно с закатом солнца и наступлением ночи шар стал быстро приближаться к земле.

С наступлением ночи настроение сновидения изменилось. Тогда как слова "блеклость" и "пустота" точно описывали впечатление, что жизнь, энергия или потенциал солнца уменьшается, теперь небо обрело черты "силы" и "величия", вселявшие скорее почитание и немного страха. Не могу утверждать, были ли видны звезды, но ночное небо производило впечатление, как в том случае, когда тонкая пленка облаков позволяет время от времени видеть какую-то звезду. Безусловно, это ночное зрелище обладало величием, мощью и красотой.

0|1|2|